Книга Слава, любовь и скандалы - Джудит Крэнц

Няня Баттерфилд нашла корабельного казначея, обменяла франки Маги на доллары, узнала у него название приличного отеля, сняла две смежные комнаты в «Дорсете» и уложила свою хозяйку в постель с помощью гостиничного врача. Следующие несколько дней она обращалась с несчастной женщиной как с малышкой возраста Тедди, кормила с ложечки, сидела с ней, пока та не засыпала под действием лекарств.

Каждое утро Маги просыпалась, и вместе с ней просыпалась острая боль в сердце, настолько мучительная, что Маги не могла оставаться в постели наедине со страшными мыслями. Дрожа от холода, несмотря на теплый и уютный халат, Маги стояла перед зеркалом в ванной комнате и боялась взглянуть на свое отражение. Слезы текли по ее щекам и капали в раковину, пока она, пересиливая себя, чистила зубы и умывалась. Ей вспоминалась их жизнь с Перри, и каждая деталь становилась острым осколком льда, режущим ее измученное, пронизанное страданием тело.

Маги провела неделю в ночной рубашке и в халате, меряя шагами слишком сильно натопленную комнату, невидящим взглядом водя по обоям, словно их гладкая кремовая поверхность могла оградить ее от горя. Шторы в комнате не открывали, горели все лампы, а Маги все ходила из угла в угол, дрожа, ссутулившись, словно она могла умереть от страданий, если остановится хотя бы на минуту. Она боялась ложиться в постель и просто падала туда от усталости.

Няня на несколько минут приводила к ней Тедди. Маги, ничего не видя и не чувствуя, прижимала к себе ребенка, пока живая и непоседливая Тедди не вырывалась из ее рук и не убегала играть. Эта малышка осталась единственным теплым существом в ее жизни. Маги была похожа на человека, легко и радостно скользившего на коньках по серебристому льду и неожиданно провалившегося под лед в холодные воды Арктики и начавшего тонуть. Она опускалась все глубже… глубже. Но Тедди была такой теплой. И Маги не могла утонуть, потому что Тедди все еще дарила ей тепло.

— Мы вернемся в Париж, мадам? — спросила няня Баттерфилд, заметив, что Маги готова подумать о будущем.

— Сколько денег у меня осталось?

— Около трехсот долларов, мадам.

— Я должна дать телеграмму мэтру Юло, чтобы он выслал мне еще. Этой суммы не хватит на билеты, — глухо ответила Маги.

Ответная телеграмма пришла на следующий день:

«Глубоко скорблю вашей потерей. Мистер Килкаллен не оставил никаких распоряжений по поводу вашего содержания, кроме ежемесячной оплаты квартиры и личных счетов. Все оплачено. Денег вперед выслать не могу. Передал все дела его адвокату Нью-Йорке мистеру Луису Фэрчайлду, Бродвей, 45. Советую вам обратиться за деньгами к нему.

Мэтр Жак Юло».

— Посмотрите на это, — Маги протянула телеграмму няне Баттерфилд, слишком изумленная, чтобы возмутиться.

— Он просто умыл руки, — прокомментировала ситуацию англичанка.

— Значит, необходимо встретиться с мистером Фэрчайлдом, — сказала Маги.

— Да, и как можно быстрее, — няня посмотрела на смертельно бледную Маги, с красными от слез глазами, с опухшим лицом. — Почему бы вам не написать ему и не договориться о встрече? И простите меня, мадам, но сегодня вам следует одеться и пойти погулять с Тедди и со мной. Здесь есть очень милый парк, и перемена обстановки пойдет вам на пользу. Стоит такая хорошая, солнечная погода.

— О нет, няня, я не могу.

— Вы должны, — ответила няня, а с ней никогда не спорили ни дети, ни взрослые.

Через три дня Маги встретилась с Луисом Фэрчайлдом в его офисе. Она каждый день по нескольку часов гуляла в парке с Тедди, а этим утром отправилась в салон Ричарда Блока, чтобы привести в порядок волосы. Ради встречи с адвокатом Маги накрасила губы самой яркой красной помадой.

— Благодарю вас за то, что вы уделили мне время, — обратилась она к седому мужчине, сидевшему за внушительным письменным столом.

— Не стоит благодарности. Должен сказать, что я был удивлен, получив ваше письмо…

— Вы знаете, кто я? — взволнованно спросила Маги.

— Разумеется, но бедняга Перри не говорил мне, что вы должны приехать в Нью-Йорк. Позвольте мне принести вам свои искренние соболезнования. Он был моим другом. До сих пор не могу поверить, что такой молодой человек, который никогда ничем не болел…

— Мистер Фэрчайлд, — взмолилась Маги, — прошу вас, перестаньте. Я не могу об этом говорить. Я пришла к вам за советом. Не могли бы вы прочитать эту телеграмму и сказать мне, что я должна делать?

Адвокат долго, внимательно читал текст, потом покачал головой.

— Я ведь говорил Перри, чтобы он составил завещание! Но он так этого и не сделал. Как и многие люди в его возрасте, он полагал, что у него в запасе еще много времени.

— Я не понимаю… Пожалуйста, обрисуйте мне мое положение.

— Положение? Боюсь, что у вас его просто нет.

— Но Перри намеревался разводиться! Мы должны были пожениться! — воскликнула Маги.

— Он умер женатым человеком, мисс Люнель. С точки зрения закона у вас нет никаких прав. К несчастью, в его бумагах нет никаких распоряжений на ваш счет.

— Но как же Тедди, наша дочь! Что будет с ней? — В голосе Маги слышалось неподдельное недоумение.

— Весьма сожалею, но прав нет и у нее.

Луис Фэрчайлд подумал, что, если бы Мэри Джейн была настроена иначе, он бы, возможно, сумел уговорить ее выделить девочке какую-то сумму, пусть и незначительную. Но жена Перри настаивала, что именно из-за этого ублюдка ее муж умер, не раскаявшись в своих грехах. Во всем виновата эта француженка и ее незаконнорожденная дочь, говорила она.

— Но ведь Перри обещал… — голос Маги прервался.

С той минуты, как она оказалась в Нью-Йорке, она ощущала только огромную, невосполнимую потерю. А теперь гнев сдавил ей горло. Маги вдруг увидела себя со стороны, как она сидит перед адвокатом и хнычет: «Он обещал», как делали это миллионы других женщин испокон веков. Глупых, наивных, пострадавших женщин. Непростительно глупых женщин, веривших в своих мужчин, этих беззаботных мужчин, получавших то, что они хотели. Эти мужчины лгали, лгали, лгали… Жюльен Мистраль и Перри Килкаллен. Маги выпрямилась в жестком кресле и взглянула на совершенно несчастного адвоката.

— Прошу вас, мистер Фэрчайлд, скажите мне, чем я владею?

— В вашем распоряжении только ваша личная собственность, драгоценности, меха и подарки, полученные от мистера Килкаллена. Возможно, у вас есть машина?

— А наша квартира в Париже?

— Ею и ее содержимым распорядятся до того, как наследники получат наследство.

— Распорядятся, — повторила Маги. Гнев сделал ее голос сухим и деловитым. — Полагаю, слугам заплатят?

— Мэтр Юло переписывается со мной по этому вопросу.

— Я надеюсь, что они получат компенсацию за то, что лишились работы без предупреждения. Это будет справедливо, не так ли? К счастью для них, они потеряли только место. Да, мне тоже следовало бы научиться чему-нибудь полезному.