Книга Не любо - не слушай - Наталья Арбузова

Час от часу не легче (автор, не поспевающий за стремительным продвиженьем своего героя).

Помещаю в «Знамени» рецензии на книги наиболее продвинутых наших поэтов.

Ну, во-первых, читатель, не слушай меня, дурочку. А во-вторых, речь идет о самых богатых клиентах (автор).

Авторы дарят экземпляры «Мыслителя» друзьям и лицам из литературного мира,

которые неукоснительно относят их на помойку, аккуратно завернув в полиэтиленовый пакет от дождя и снега – кладут в сторонке для любознательных граждан (автор),

а также оставляют на подоконниках в редакциях толстых журналов (Юрий),

наивно веря, что им, авторам, не хватает именно известности, а не таланта (автор).

Как бы то ни было, «Мыслитель» существенно поправил наши финансовые дела (Аня).

Что и требовалось доказать (ехидная Нина).

Пристала, как банный лист! далась тебе Юрочкина литературная карьера. Ну, ошиблась ты в своих предсказаньях… подумаешь, сивилла. Появилась бы разок, взглянула на внука: он уже так вырос (автор, укоризненно).

Ладно… как-нибудь повидаю (рассеянный в воздухе призрак Нины – рассеянным тоном).

Мы с Викой остались вдвоем: Тёма живет у Ольги, пытаясь воспитывать одичавшего Ваню. Пока не воткнул, в чем фишка.

Стараюсь… уж как выходит (Артём).

Нам с Викой без Тёмы трудно: будто встали ребром нерешаемые вопросы. Мы были Тёмкина команда, и всё в шоколаде. Теперь не догонишь кто. У Тани последняя сессия перед дипломом. В субботу я Мишку в тачку – и на Речной: он Вику давно не видел, всё больше Димку. Узнал – в первый раз сказал полностью: Вика. Долго глазел на ее красоту – дети въезжают в это. Как всё, однако, запуталось.

В феврале я был приглашен в Дом литератора на примечательный вечер одного прозаика, имя которого слышал к стыду своему впервые. Меня просили о кратком выступленье, но книгу заранее не дали. Я думал – пойму по ходу дела и что-нибудь да скажу. На входе был непривычный двойной контроль. Пускали по пригласительным билетам, мое же имя было на входе в списке. Сам автор, по виду олигарх, солидно молчал. Никаких отрывков из обсуждаемой прозы я не услышал. Известные люди хвалили, но без цитат. Наконец один изобретательный человек всё же привел цитату: «Он повернулся невыразительным затылком». Действительно, очень умно.

Это Кирилл взял грех на душу – сам придумал… нельзя же совсем без цитат. А книги никто не видел. Зато какой был фуршет! десять заслонов поставишь. (Аня).

В начале марта Тёма венчался в церкви - он всегда считал, что так нужно, а расписываться не в счет. Привенчали и Ваню: водили вокруг аналоя – отца у него нет. Меня назначили шафером – я повел Тёму к венцу. С утра рассиялось, пятна синего неба играли в пятнашки меж облаков. Вика со строгой прической держала витую свечу, и на душе было тихо, и никакого сомненья не было, что существует душа. Свадьба была негромкая – в квартире на Руставели, двадцать пять человек. Таня сидела рядом со мной, после сказала: надо было и нам. Я ничего не ответил.

Всё-таки я женат на Алле и должен заботиться о малолетней дочери. Четверть доцентской зарплаты – не густо. Я организовал Алле постянную работу в «Мурзилке» -

во брехня (автор) -

она делает большие успехи в детской поэзии:

Где же наши кулики?

Вон, гуляют у реки.

А чего они хотят?

Накормить своих ребят.

Где же дети? на песочке.

Сколько их? сынок и дочка

Ходит дочка не спеша,

Очень дочка хороша.

Взято без малейшего изменения из детской книжки и без зазрения совести приписано Алле (автор).

Девочка прехорошенькая и на меня похожа (Юрий).

Вот и славно (ботичеллиевская Нина с воздушными волосами).

Нет ничего кудрявей апреля. Димка возит Мишку в прогулочной легкой коляске. Пока ему это нравится – не Мишке, конечно, а Димке. Мишке больше нравится возить ее самому. Вместо любви постоянной я получила временную, но сейчас она классная - просто полный улет. Я знаю про эту Вику… сейчас мне по барабану. Красивая, блин, девчонка, но я ничего не боюсь. Вот защищу диплом – тогда, блин, и буду думать. Я подумаю завтра… сегодня мне хорошо.

На Пасху я поехал во главе делегации православных писателей в Сербию. Она нас встретила изрядной разрухой, но радостно. Пили и пели, качаясь: дэ-то далэко… Читали друг другу стихи – всё понимали.

Слова понимали, но насколько бездарно, во всяком случае с нашей стороны – не въезжали (автор).

Колокола звонили, и Людмила была в делегации. Было так здорово, что мы с ней вернулись вместе, и я припоздал явиться домой к Ане. Прошло незамеченным - я умудрился скрыть.

Где твой дом, Юрочка, никто уже толком не знает (обворожительный призрак Нины).

Теперь у меня две музы – поэзии и прозы. А вообще-то муз девять (Юрий).

Ну девять так девять… вербуй, набирай. Я такой музы прозы не знаю. Но невозможно отрицать - Юрочка делает успехи на сексуальном фронте (ангелоподобная Нина).

Нина, голубка, что ты зациклилась на Юрочке? ты Павла вообще помнишь или нет? ну? на подлокотнике кресла сидела… совсем недавно (автор)

Не… я этого тут не помню… (Нинины потупленные глаза, еле видные – безо всякого телесного сопровождения)

Тут – это где? (автор)

Ответом Нина меня не удостоила.

Зато я помню. Помню юную улыбку и сияющее лицо, на котором всё читалось черным по белому. Это было преображенье… на дороге не валяется. Если б мне показали, где пресловутое «там» находится, и сказали, что я ее там опять такую застану, я бы попер хоть к черту на рога. Ну Вы же автор… сообразите что-нибудь (Павел).

Никакой дельной мысли в голове (автор, виновато).

Опять плывем на байдарках, как безденежная молодежь. Мой сын не от Вики остался дома, и Таня с Димоном воркуют над его головой. Тёмка плывет со своими – Ольгой и Ваней, я с Викой. Опять высокие берега – река прорывается сквозь возвышенность. Там, наверху, деревни угадываются крышами. Над крышами легкое небо - того гляди улетит. Ваня не сводит глаз с Артёма. От нашей байдарки они слегка отстают, мы их ждем и идем бок о бок. Без Вики я уже не могу… это не сразу сделалось. Хвалился, что разлюбил – нет, гнал, блин… она меня приручила, я теперь беззащитен. Что хочет, то со мной сделает… разлюбит – и я пропал. Чужая душа потемки, но и своя потемки. Кто бы во всё в это въехал… я всё бы отдал ему.

После воспоминаний об интересных людях я начал писать православную прозу. Возобновившиеся отношенья с Людмилой мне в этом существенно помогли – она наделена глубоким религиозным чувством.

Ханжа крашеная (насупленная Нина).