Книга Такой же предатель, как мы - Джон Ле Карре

Также при наличии надежных британских гарантий, будет предоставлена очень секретная и важная карта.

Как и прежде, Дима продолжает быстро читать русский текст по бумажке.

На эту карту нанесены международные пути следования всех грязных денег, находящихся под контролем человека по имени Дима, который сейчас говорит с вами.

По просьбе Мэтлока Гектор вновь выключает диктофон.

— Он имеет в виду не карту, а схему, — жалуется Мэтлок тоном человека, вынужденного исправлять чужие ошибки. — И вот что я скажу, если вам угодно меня выслушать. В свое время я этих схем немало повидал. Они напоминают разноцветные мотки колючей проволоки, причем все стрелки, как правило, ведут в несуществующих направлениях. Иными словами, на мой взгляд, они бесполезны, — удовлетворенно добавляет он. — Я отношу их к той же категории, что и мифические криминальные конференции на Черном море в 2000 году.

Посмотрел бы ты на схему Ивонн, вот где настоящее искусство, готов посоветовать ему Люк в приступе отчаянного веселья.

Мэтлок, чуя близкую победу, не собирается так легко отступать. Он качает головой и горестно улыбается.

— Знаешь что, Гектор? Если бы я получал пять фунтов за каждую сплетню, на которую покупалась наша служба в течение многих лет — слава богу, не только при мне, — то стал бы богачом. Схемы, заговоры Билдербергского клуба,[8]тайные общества, старый зеленый сарай в Сибири, полный ржавых водородных бомб, — не вижу никакой разницы. Может, не нагреб бы таких золотых гор, как изобретатели упомянутых схем, или, скажем, как ты, но в рамках моих непритязательных запросов обеспечил бы себя очень и очень неплохо.

Какого черта Гектор не поставит Билли-Боя на место? Но у Гектора, кажется, не осталось сил дать отпор. Хуже того, он даже не дает Мэтлоку прослушать финальную часть исторического признания Димы, чем окончательно повергает Люка в уныние. Гектор откладывает диктофон, как бы говоря «не вышло так не вышло», и грустно усмехается:

— Может, картинки тебе больше понравятся, Билли.

С этими словами он тянется к пульту, включает экран и гасит свет.

Видео, снятое любительской камерой, — дрожащее изображение средневековой крепости, затем волнорез старой гавани, переполненной дорогими яхтами. Темно, камера скверная, в сумерках видно плохо. На внешнем рейде стоит на якоре золотисто-синяя роскошная яхта, метров тридцати в длину, сияющая разноцветными огнями. Над водой несутся далекие звуки танцевальной музыки. Возможно, кто-то празднует день рождения или свадьбу. На корме висят флаги Швейцарии, Британии и России. На мачте вымпел — золотой волк на темно-красном фоне.

Камера дает крупным планом нос яхты. Название выведено замысловатыми золотыми буквами, кириллическим шрифтом: «Княгиня Татьяна».

Гектор бесстрастно комментирует:

— Собственность недавно образованной компании «Кредитный банк Торонто», филиал «Арены». Зарегистрирована на Кипре, принадлежит некоей организации в Лихтенштейне, которой, в свою очередь, владеет фирма, находящаяся на Кипре. Круговая порука. Сначала отдать, потом забрать. До недавних пор яхта называлась «Княгиня Анастасия» — так звали предыдущую любовницу Князя. Нынешнюю пассию зовут Татьяна, так что делайте выводы. В настоящее время Князь по состоянию здоровья вынужден пребывать в России, а «Княгиня Татьяна» — за границей. Яхта сдана в аренду международному синдикату, который, вы удивитесь, называется «Арена кредит интернешнл» — но это совершенно иная организация, зарегистрированная, по чистому совпадению, на Кипре.

— И что с ним такое? — сердито интересуется Мэтлок.

— С кем?

— С Князем. Я не дурак. Почему это он вынужден пребывать в России?

— Ждет, когда американцы снимут с него совершенно необоснованное обвинение в отмывании денег, выдвинутое несколько лет назад. Хорошие новости: долго ему ждать не придется. Благодаря умелому лоббированию в высших сферах Вашингтона, вскоре суд решит, что ему не в чем оправдываться. Очень полезно бывает знать, где влиятельные американцы хранят свои незаконно заработанные деньги.

Камера показывает корму. Команда в традиционных тельняшках и матросских бескозырках. Приземляющийся вертолет. Камера неуверенно опускается к самой воде, картинка темнеет. Подходит моторная лодка с пассажирами на борту. Матросы вытягиваются по стойке «смирно». Пассажиры в роскошных нарядах аккуратно поднимаются по трапу.

Снова корма. Вертолет уже приземлился, лопасти продолжают медленно вращаться. Красивая женщина в развевающейся юбке, придерживая шляпу, спускается по ступенькам, покрытым красным ковром. Следом идет еще одна красавица, за ней — компания мужчин в блейзерах и белых свободных брюках. Всего шестеро. Дружеские объятия. Сквозь музыку слабо доносятся приветственные возгласы.

К яхте подходит второй катер, на борту сплошь девушки. Облегающие джинсы, пышные юбки, обнаженные ноги и плечи. Музыканты в казацких костюмах играют туш, когда девушки поднимаются по трапу.

Общий план, обзор гостей, собравшихся на палубе. Восемнадцать человек, Люк и Ивонн их посчитали.

Изображение замирает, превращается в вереницу неуклюжих крупных планов — Олли увеличил их до предела. Подпись гласит: «Маленький адриатический порт вблизи Дубровника, 21 июня 2008 г.». Это первый из многочисленных субтитров, которые сделали Ивонн, Люк и Олли в качестве дополнения к устным комментариям Гектора.

Тишина в подвале буквально физически ощутима. Как будто все присутствующие, включая Гектора, одновременно затаили дыхание. Возможно, так оно и есть. Даже Мэтлок подался вперед на своем стуле и неотрывно смотрит на экран.

Двое крепких мужчин в дорогих костюмах увлечены деловым разговором. За ними виднеются обнаженные плечи немолодой женщины с пышной седой прической. Она стоит спиной к зрителю, на ней бриллиантовое колье в четыре ряда и длинные серьги. Остается лишь гадать, сколько все это стоит. Слева, на краю экрана, вышитая манжета и рука в белой перчатке — официант в национальном костюме держит серебряный поднос с шампанским.

Те же двое — крупным планом. Один в белом смокинге, черноволосый, с массивной челюстью и внешностью латиноамериканца. На другом классический английский двубортный блейзер, ярко-синий, с медными пуговицами, — такие любят носить представители высших слоев британского общества (Люк тоже, поскольку сам происходит из этих слоев). По сравнению с собеседником он еще молод — и красив, в духе восемнадцатого столетия, как мужчины на портретах в школе, где учился Люк: широкий лоб, редеющие волосы, высокомерный байронический взгляд, откровенная чувственность, пухлые губы. И осанка, позволяющая смотреть на собеседника сверху вниз, какого бы роста тот ни был.