Книга Щукинск и города - Елена Некрасова

Лишь бы не заболеть, недаром ему вспоминаются студенческие пьянки… в носу как будто поперчили, и дёргает висок… вся бодрость улетучилась, как только они с Билли уселись в такси… Почему-то морозит, неужели температура? Отличная погода, тепло, нет, он точно заболевает… и на кой хрен было купаться? С другой стороны — нажрался виски, не спал, как можно себя чувствовать в результате? Или просто нервы сдают, потому что вот-вот уже всё выяснится… А вечером назначено свидание, хороший у него будет видок… а главное, так настаивал на встрече, нет, нельзя болеть! Зайти в аптеку и накупить чего-нибудь от простуды… Уже четверть десятого, черт, Раиса Адамовна опаздывает, этот слесарь должен зайти к ней домой, только бы ничего не случилось… Пойти проведать Билли? Да пошел он…

Билли засел в баре неподалеку, но пьёт только кофе… во всяком случае, клялся, что спиртного в рот не возьмёт. Билли побрился, расчесал свои патлы и даже пытался замаскировать тональным кремом мешки под глазами, но всё равно имеет довольно потасканный вид. В его возрасте нельзя уже так отрываться. И, главное, плохо теперь соображает… Женя чуть не сдох, пока уговорил его не появляться во дворе. Никакие доводы рассудка… во-первых, старухи тут же поймут, что он тот самый иностранец, и позвонят в милицию. Какая логика у старух? Это же подозрительно — иностранец снова пытается проникнуть в мастерскую, а вдруг незаконно? А Билли они узнают, его никакой склероз не возьмёт. Длинный, худющий, с седым хвостом до пояса и улыбкой до ушей. Даже Женя боится маячить во дворе, прогуливается туда-сюда по Ришельевской… внешность у него неприметная, но иди знай… у старух ведь мало впечатлений. Ну наконец-то идут! Ух ты, какой двухметровый лысый амбал, похож на слесаря с уголовным прошлым…

— Доброе утро, Раиса Адамовна! Здравствуйте… я — Евгений.

— Василий.

— Здравствуйте, Женечка, а где же наш Билл?

— Наш Билл сидит во-он в том кафе под названием «Каштан», он вчера перебрал, бедняга…

— Так, наверное, ему уже хватит пить…

— А он и не пьёт, просто отдыхает. Да вы не волнуйтесь, я потом за ним сбегаю… да и вообще, там сильно любопытные соседи, зачем привлекать внимание? Выбегут старушки, подумают, что Билли — новый владелец, он же у нас модный… а я вполне сойду за помощника Василия.

— Ну да, ну да… вы правы. Нет, мы не делаем ничего противозаконного, не беспокойтесь, Василий…

Василий и не думает беспокоиться. Узенькие глазки на неподвижно-необъятном лице, ни один мускул не дрогнул… Во дворе никого, под навесом оставлены стулья, а вдруг кто-то сопрет? Какие смелые старухи… Ай да Василий. Двумя пальцами покрутил замок, потом достал из кармана какую-то штучку… даже чемодан с инструментами не пригодился. Трёх секунд не прошло, как в замке что-то податливо хрустнуло. И это называется взломать дверь? Громко сказано. Сердце колотится прямо до тошноты… Раиса договаривается со слесарем, чтобы тот зашел через час, ну да, надо же навесить новый замок… всё, можно заходить, она приглашает… вот дерьмо, темнеет в глазах и явно не хватает кислорода, ещё не хватало хлопнуться в обморок, как тогда… Надо ущипнуть себя за мизинец, со всей силы… кто-то говорил, что это помогает от сердца… фу… вроде и правда полегчало… Он медленно спускается в подвал, спокойно, спокойно, спокойно, всё хорошо…

— Ну, вы видите, Женечка? Тут ничего нет, к сожалению…

Он видит………………………………………………………………… От прежней обстановки не осталось и следа. Нет вообще никакой обстановки. Ни мебели, ни вещей… только продавленный грязный матрац в углу да покосившаяся табуретка. Тут собирались делать ремонт… стены оштукатурены, подготовлены к покраске, старый линолеум снят с пола и скатан в рулон… доски, дощечки, вёдра с песком, пила и несколько засохших валиков… на козлах — обглоданные рыбьи скелеты и яичная скорлупа. Билли в пролёте. Он, наверное, предчувствовал… потому так и бесновался всю ночь… а что предчувствовал Женя, вот что? Трудно сказать… но скорее хорошее, чем плохое. Теперь — всё. Сто тысяч ему не видать, а Билли не видать своих игрушек. Скорей всего они давно уже сгнили на свалке… выходит, что слухи о ювелире, которому Буряк сдал свою мастерскую, очень похожи на правду. И что, искать теперь ювелира? А потом помойку, на которую тот выкинул вещи? А потом загородную свалку? Полнейший бред… скорей всего этот ювелир рьяно взялся за ремонт, а потом нашел что-нибудь более подходящее. Ювелиры — народ не бедный, вот на хрена ему эта мастерская, приписанная к Худфонду? Ведь её даже выкупить нельзя… короче, ювелир погорячился. А то, что вещи выброшены, можно не сомневаться, из приличных вещей здесь был только массивный круглый стол… всё остальное — полнейшая рухлядь. Какие-то этажерки, подпирающие друг друга, кресло без ножек, табуретки, скрепленные проволокой и скотчем, кусок зеркала на стене… Тот дедовский сундучок тоже служил табуреткой, без крышки и весь перекошенный… а всё содержимое было свалено на подоконник, Буряк показывал… да, он помнит эту груду — кресты на выцветших лентах, какие-то огромные ключи странной формы, пятиконечные звезды с буквами… а ещё был огромный шкаф без дверей, да… вон в той нише. Из него постоянно вываливался хлам — сухие букеты, птичьи перья, жестяные банки с гвоздями, сломанные подсвечники и перегоревшие электроприборы… и ещё картонные коробочки, в которых гнездились тараканы, вот это был номер… стоило коробочке упасть на пол, как из неё выскакивала стая рыжих тварей и россыпью бросалась по углам… интересно. Прежняя мастерская вдруг так отчетливо представилась, что даже не пришлось напрягать память — картинка нарисовалась сама собой… и всё потому, что он снова оказался в этих стенах. А так ни за что бы не вспомнил, что где стояло-висело, хоть пытай… да, Билли, похоже, не судьба тебе получить тридцать третий градус…

— Я схожу за Билли. Пускай сам убедится…

Тольятти — Ташла

«И заводские дымят трубы,

И ты целуешь меня в губы,

И обещали дожди с юга, но где они… на-на-нана… мммм… да…»

Духота невозможная. Песенка Земфиры не выходит из головы, но других слов Таня не помнит… какая-то там жужа… лужа… А трубы дымят не на шутку, такой жуткий смог… поразительно, даже солнца не видать, хотя оно сегодня жарит вовсю… а город накрыт серой пеленой, и кажется, что вот-вот польёт дождь… хорошо бы! Но ни фига не польёт. Как тут живут люди? Видимо, недолго. Фу, душно… заборы, заборы, трубы, пылища, тощие деревца кое-где… хуже Тольятти ещё не видела города. И всё это дерьмо летит в открытые окна, во рту уже привкус гари, хоть бы выехать побыстрее за город… странно, вроде суббота, ну да… В Щукинске все заводы по выходным не работают. А тут не могут остановиться, штампуют свои «Жигули» днём и ночью… Ужасно медленно тащится автобус… если учесть, что эту развалину заводили в течение часа, ещё хорошо, что едет. Алексей спит, привалившись к своей Маше, многие дрыхнут… а Таня выспалась в поезде и теперь вынуждена любоваться окрестными пейзажами. Народ собрался за чудесами… весь проход уставлен корзинами с калачами и крашеными яйцами, почти все тётки в чистеньких белых платочках, принарядились… а впереди сидят всякие калеки и тяжелобольные, а вдруг они заразные… не хватало ещё подцепить какую-нибудь гадость. Один безногий, вот интересно, на что он рассчитывает? Есть ещё слепец со склеенными глазами… и эта ужасная девочка с огромной головой и дистрофичным тельцем…