Книга Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве - Ирина Мудрова

В начале декабря 1825 года Анненков приехал в Петербург, а 14 декабря происходят известные события на Сенатской площади. 19 декабря он был арестован как член Северного общества, отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии он вел себя достойно. На вопрос Николая I: «Почему не донес на общество?» — ответил: «Тяжело, не честно доносить на своих товарищей».

Об аресте любимого Полина Гебль узнала лишь в январе 1826 года, а 11 апреля у нее родилась дочь, которую назвали Александрой. Три месяца женщина лежала в горячке, лишенная как материальных средств, так и внимания и участия со стороны родственников отца новорожденной.

Анна Ивановна Анненкова оставалась совершенно безучастной к судьбе «бунтовщика» и его иностранной пассии, пока не узнала о рождении внучки. Она прислала денег и долго допытывалась, обвенчан ли ее сын с матерью ребенка. Как отмечает Полина Анненкова, свекровь очень надеялась услышать положительный ответ. Девочка могла быть объявлена наследницей. Тогда родственникам Анны Ивановны пришлось бы оставить все надежды на скорую смерть одинокой графини.

Выздоровев, Полина оставила дочь на попечение знакомой старушки поспешила в столицу, чтобы увидеть и поддержать в несчастии любимого человека.

В одной из первых записок, полученных Полиной из Петропавловской крепости: «Где же ты, что ты сделала? Боже мой, нет ни одной иглы, чтобы уничтожить мое существование!» А существование было действительно незавидным. Деньги, отпущенные на содержание узников, естественно, растекались по рукам крепостного начальства. Но еще и подводили родственники: один из них из тысячи пятисот рублей, отправленных Анной Ивановной из Москвы, присвоил две трети, решив, что беспутному Ивану хватит и этого. Кроме того, он оставил у себя вещи узника, даже любимые его золотые очки, которые, по настоянию Полины, вернул… через тридцать лет. Полина Гебль передала в тюрьму свой крестик с запиской: «Я пойду за тобой в Сибирь».

Она разработала план побега и почти обо всем договорилась, нужны только деньги. Она приехала в Москву и встретилась с Анненковой. Она умоляла Анну Ивановну спасти единственного сына. Мать Анненкова отказывала ей: «Мой сын — беглец, сударыня!? Я никогда не соглашусь на это, он честно покориться своей судьбе». Но поведение избранницы сына ей очень понравилось. Как следует из воспоминаний Полины Гебль, между графиней и бывшей модисткой, наконец, установились дружеские отношения.

Полина вернулась в Петербург и там узнала, что, не имея от нее известий, решив, что она его покинула, Анненков пытался покончить с собой и его чудом удалось спасти.

Он был осужден по II разряду и приговорен к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

В ночь с 9 на 10 декабря 1826 года Анненков был отправлен в читинский острог. Полине солдат передал записку от него: «Соединиться или умереть».

Уже на следующий день Полина предпринимает все для того, чтобы ей разрешили отправиться в Сибирь. Она пишет прошение на имя императора. Трудно сказать, что подействовало на Николая I, но он дал разрешение иностранке выехать в Сибирь и обвенчаться с государственным преступником.

Никто из родственников декабристов не отнесся всерьез к объявленному приговору. Многие считали, что Николай I вознамерился лишь «пошутить», «попугать» своих подданных столь суровой мерой, и ссылка не продлится более двух лет. Того же мнения придерживалась и Анна Ивановна Анненкова. Она долго противилась желанию Полины следовать за ее сыном, дабы выйти замуж за каторжника и разделить его участь. В конце концов, графиня щедро позаботилась о ней, снабдив в дорогу всем необходимым, в том числе и крупной суммой денег.

23 декабря 1827 года, то есть спустя год после отъезда Анненкова, Полина Гебль, простившись с маленькой дочерью, которую она оставила на попечение бабушки, Анны Ивановны Анненковой, выехала из Москвы.

В Иркутске под различными предлогами губернатор Цейдлер старался задержать ее отъезд. Уже позднее, она узнала, что «из Петербурга было сделано распоряжение, чтобы… всех дам, последовавших за осужденными, старались бы задерживать и уговаривать не ездить далее Иркутска и убеждать вернуться назад». Только через полтора месяца получила она, наконец, бумаги, без которых не могла ехать дальше. Как вспоминала М.Н. Волконская, «Анненкова приехала к нам… Это была молодая француженка, красивая, лет 30; она кипела жизнью и весельем и умела удивительно выискивать смешные стороны в других. Тотчас по ее приезде комендант объявил ей, что уже получил повеление его величества относительно ее свадьбы. С Анненкова, как того требует закон, сняли кандалы, когда повели в церковь, но, по возвращении, их опять на него надели…»

Венчание состоялось 4 апреля 1828 года в Михайло-Архангельской церкви Читы. Свадьба была событием для всей Читы и праздником для декабристов.

В Чите женщины вначале снимали жилье у местных жителей, а затем построили свои дома. Так возникла вблизи острога Дамская улица. Многое приходилось делать им самим: готовить еду, топить печь, ходить за водой… Полина Анненкова, которую называли здесь также Прасковьей Егоровной, пользовалась неизменным уважением декабристов и их жен.

Тяжелые оковы и цепи досаждали Ивану: он был высокого роста (2 аршина 8 вершков), а цепи были короткими. Анненкова заказала местному кузнецу облегченные оковы и в одно из свиданий, когда Ивана Александровича привели в ее дом, замена была произведена.

В Чите у Анненковых родились две дочери: в 1829 году — Анна, в 1830 году — Ольга. Летом 1830 года декабристы были отправлены в новую, специально для них выстроенную, тюрьму в Петровском заводе. Туда же последовали и женщины. Как и в Чите, дамы построили на новом месте свои дома. В Петровском заводе у Анненковых родились сыновья: Владимир в 1831 году и Иван в 1835 году. Всего Прасковья Егоровна рожала 18 раз, семеро детей, вместе с Александрой, выжили. Здесь же их семья пережила тяжкое горе: в 1833 году умерла старшая дочь — Анна. Жилось трудно, средства к существованию были незначительными. Мать Ивана Александровича не оказывала семье сына никакой материальной поддержки. Семья Анненковых, в отличие от других семей декабристов, которым щедро помогали родственники, жила практически только на проценты с капитала в 60 тысяч рублей, которые были при Иване Александровиче во время его ареста и, естественно, были конфискованы. Но милостью государя Николая Павловича были отданы Полине Гебль, к которой император проникся симпатией и, говоря о ней, употреблял следующее выражение: «Та, что не усомнилась в моем сердце».

28 августа 1836 года, простившись с дорогой могилой (на старом кладбище Петровска-Забайкальского могила Анны Анненковой сохранилась до наших дней), семья Анненковых, вместе с другими 18-ю декабристами, у которых закончился 10-летний срок каторжных работ, покинула Петровский завод.

С 1839 года, по ходатайству матери Анненкову было разрешено поступить на гражданскую службу. Это несколько облегчило материальное положение многодетной семьи. Летом 1841 года Анненковым было разрешено переехать в Тобольск, где они и прожили пятнадцать лет до амнистии 1856 года.