Книга Чревовещатель - Ксавье Монтепен

Госпожа Метцер повиновалась и, подобно сомнамбуле, прошла в соседнюю комнату. Там она заметила чемоданы.

– Эти чемоданы… — пробормотала она.

– Я приготовил их. Мы оставляем Париж.

– Надолго?

– Может быть.

– И куда мы отправляемся?

– Увидите.

Леонида не решилась расспрашивать мужа. Она поправила прическу и надела дорожный костюм. Когда она закончила, Метцер сказал:

– Наденьте эту шляпу, опустите вуаль. Я не хочу, чтобы заметили, что вы плакали.

Она опять машинально повиновалась. Одна-единственная неотвязная мысль мучила ее. «Что он сделал с Жоржем? Если он хочет удалить меня из Парижа, то затем, чтобы скрыть от меня пролитую кровь. Пусть лучше убьет и меня!»

Послышался стук колес, затихший перед их домом. Минуту спустя появилась Софи.

– Экипаж готов! — сказала она. — Как! И госпожа едет? Я останусь одна в этом доме? Мне будет страшно.

– Успокойтесь, — перебил ее Даниель, — не будет. Мы вам должны за месяц, вот ваше жалованье и вот еще за две недели. Уложитесь, и с Богом.

– Вы меня прогоняете! — вскрикнула изумленная служанка.

– Нисколько. Просто не желаю брать вас с собой и не могу оставить в доме. Даю вам пять минут на то, чтобы собраться.

Софи сжала кулаки и проворчала:

– Хорошо! Я любила госпожу, она добрая, а вы, сударь, вы грубы, дерзки, неласковы, недоверчивы, ворчливы, ревнивы! Ну вас! Я уйду с радостью.

С радостью или нет, но через пять минут она действительно ушла. Заперев за собой дом, решетку и положив к себе в карман ключи, Метцер усадил Леониду в экипаж и сам разместился рядом с ней.

– Улица Сен-Лазар, на железную дорогу! — приказал он кучеру.

Ракен, конечно, и не думал оставлять своего поста. Увидев Даниеля с женой, мошенник пробормотал:

– Он убегает! И лейтенант не выходил из дому! Что же он с ним сделал? Закопал в саду? Бросил в колодец? Во всяком случае, опасности как не бывало. Живой или мертвый, Жорж Прадель теперь не помешает Паскуалю! Прекрасно я покараулил! И так как моя совесть спокойна, то мне позволительно теперь подумать и об умиротворении желудка. Я умираю с голоду!

Паскуаль, оставив театр и поручив Ракену наблюдать за Жоржем Праделем, отправился к тому старьевщику, о котором говорил Ракену, и выбрал себе одежду, очень похожую на костюм Жоржа Праделя: черный сюртук, светло-серые панталоны и плащ светлого цвета. Он также позаботился о красивых русых усах, лихо закрученных, которые мог положить в карман и в нужную минуту приладить к верхней губе. Кроме того, он запасся широким ножом с рукояткой из рога.

Потом он поехал на станцию, взял билет второго класса до Малоне и сел на ночной поезд. По счастливой случайности он был один в купе.

Наконец он прибыл в Малоне. Паскуаль решил, как уже известно, поехать в Рошвиль лишь с наступлением сумерек. Чтобы убить время, он отправился в гостиницу и не спеша позавтракал.

Когда он достиг Рошвиля, была уже поздняя ночь. Тогда перед ним возникло серьезное препятствие. Он не знал точного местоположения замка. Ему повезло: он встретил Жана Поке, пахаря с фермы Этьо. Известно, как Жан Поке позвонил в замок и получил сигару от того, кто назвался Жоржем Праделем. Когда Поке убежал на свое свидание, Жак Ландри запер решетку и с самозваным лейтенантом отправился к замку по яблочной аллее.

– Вообразите, месье Жорж, — говорил Жак по дороге, — я только сегодня вечером, отправившись в Руан по делу, получил письмо вашего дяди, в котором он уведомляет меня, что вы приедете завтра. Ничего не приготовлено, и вас ждет неважный ужин.

– Не беспокойтесь, любезный Жак, — со смехом ответил мнимый Жорж. — В Африке невозможно избаловаться.

– Не беспокойтесь и вы, месье Жорж. Совсем-то вы сегодня не умрете с голоду, а за сегодняшний более чем скромный ужин мы вознаградим вас завтра. Но почему же вы прибыли сегодня, когда мы ждали вас завтра?

– Прежде всего, я заскучал один в Париже. Но есть и другая причина, более важная. Прибыв в Гранд-отель, где я надеялся встретить дядю, я нашел там письмо от него. Дядя выразил желание, чтобы я немедленно отправился сюда по причинам, о которых не стоит говорить вслух из боязни нескромных ушей.

– Понимаю, понимаю, — прервал его Жак. — Но как же вы добрались до Рошвиля из Малоне?

– Пешком! Как простой пехотинец!

– Но ведь есть дилижанс.

– Я знаю, но, чтобы попасть на него, необходимо отправиться из Парижа в восемь часов утра. Я так и думал сделать, но, к несчастью, опоздал на поезд.

– О, пресвятая Дева! Пять лье — далековато! А ваш багаж?

– Оставил в Малоне до завтра.

Они подошли к парадному крыльцу замка. Раздался женский голос:

– Это ты, отец? Кто же это звонил так сильно?

– Отгадай, малютка! А? Это сам месье Жорж Прадель!

– Месье Жорж! — вскрикнула Мариетта. — О великий боже! А мы-то не ждали вас сегодня.

Жак и его спутник вошли в переднюю, освещенную фонарем. Пока старик запирал дверь, Паскуаль и Мариетта с любопытством рассматривали друг друга. «Как он мил и какое у него приятное лицо! — думала девушка. — Не будь этих больших усов, он бы совсем походил на женщину».

– Мой дядя прав, утверждая, что он крестный отец прехорошенькой девушки! — громко сказал самозваный офицер. — Милейший Жак, позволите ли вы поцеловать крестницу моего дяди?

– О, конечно, месье Жорж! Девушек позволено целовать в присутствии их отцов.

Паскуаль с почтительной и почти братской вежливостью приложился своими губами к свежим щекам Мариетты, которая покраснела, как вишня, и сделала робкий реверанс. Прекрасно сложенной и изящной от природы в своем простом костюме, с ее великолепными темными волосами, девушке позавидовала бы не одна парижанка.

– Быть может, вы голодны, месье Жорж? — спросил Жак. — Мариетта, скажи скорее, что ты можешь предложить месье Жоржу?

– У меня есть холодный цыпленок, окорок, гусиная печень, пирожное и фрукты.

XXXV

– Не пройдет и четверти часа, и вы будете уже за столом, месье Жорж, — сказала Мариетта. — Я только приготовлю все в столовой и зажгу дюжину свечей.

– Где вы обыкновенно обедаете? — спросил Жорж.

– В кухне, месье Жорж. О, у нас прекрасная кухня! Вы увидите.

– Так без церемоний сегодня вечером, пожалуйста. Я отлично поужинаю на уголке стола в вашей прекрасной кухне, и мы поговорим.