Книга Разведка - это пожизненно - Всеволод Радченко

На суде, а потом и в тюрьме он не терял присутствие духа и встречал «крутые» переделки даже с чувством юмора.

Он, уже в Москве, по возвращении из Англии, рассказывал, как для усиления эффекта его разоблачения английские службы нашли в Канаде и доставили в Лондон в зал суда отца настоящего Лонсдейла. Он выступал по подготовленному заранее сценарию, чтобы доказать, что «Бен» не его сын, а лицо подставное. Но адвокат «Бена» серией вопросов успешно выявил, что сын Лонсдейла вместе с матерью покинул отца и Канаду, когда ему ещё не было и года, и больше никогда отец с сыном не встречались. Отец-Лонсдейл был загнан в тупик и под смех зала признал, что, конечно, в такой ситуации сына опознать не может и не понимает, зачем его привезли на это заседание. Пресса дружно высмеяла провал следствия, хотя это не ослабило заметно накала разоблачений. Конон был приговорён к двадцати годам тюрьмы.

Первое время в заключении для Молодого было самым трудным. Его посадили в каторжный отсек тюрьмы с обязательной многочасовой работой на переборке свиной щетины. Работа не только нудная, но и очень вредная, так как чешуйки от щетины, попадая в лёгкие с дыханием, оседают там, и у людей, занятых такой работой, возникают серьёзные заболевания, вплоть до эмфиземы лёгких.

Когда Советский Союз на уровне адвокатов фактически признал Молодого своим гражданином, его перевели в общее, с более приемлемыми условиями жизни отделение тюрьмы с обязательными прогулками во дворе. Конон рассказывал о своём пребывании в тюрьме с любопытными подробностями. Он, как грамотный юрист, тщательно изучил тюремный регламент и отыскал в нём положение, по которому заключённый имел право получать газету, издаваемую в его родном городе, за счёт тюрьмы. Молодой попросился на приём к начальнику тюрьмы, подал тому соответствующее заявление по всей форме, прося выписать для него газету из его родного города, т. е. из Москвы (к этому времени вопрос о том, что Конон из Советского Союза, уже был признан официально). Конон попросил выписать ему ежедневную московскую газету «Правда». Следует сказать, что англичане, подумав, выписали «Правду» для Конона, признав, что закон есть закон, и его в любом случае нужно соблюдать.

Несколько позднее в Венгрии, не без помощи венгерских друзей, был задержан, а затем доставлен в Москву английский бизнесмен средней руки Винн. Винн предстал перед судом рядом с Пеньковским. Он был известен как агент Сикрет сервис, действовавший как связной Пеньковского. Суд был в Москве, в Доме Советов, на высшем уровне. Подсудимые сидели просто на стульях на сцене в десяти метрах друг от друга. Пеньковский постоянно вскакивал, выбегал вперёд и кричал, что он «разоблачит английского шпиона», имея в виду Винна. Создавалось впечатление, что главный фигурант не понимал, что судят-то в первую голову его и расстреляют вскоре его, а Винна-то отдадут англичанам. Так и произошло. Но отдали Винна не просто так.

Вокруг суда над Винном в Англии возникли шумные протесты, в том числе в адрес английской разведки. МИ-5 обвиняли в том, что они задействовали в России по очень серьёзному делу не профессионала, а «бедного» бизнесмена, нарушая все английские принятые понятия. Может быть, поэтому англичане быстро и с очевидным желанием согласились на обмен Конона Молодого на Винна. Хотя, как говорили, обмен был далеко не равным.

В апреле 1964 года Конон был освобождён и прибыл в Москву. По мотивам работы «Бена» в Англии был поставлен хороший фильм режиссёром Саввой Кулишом. Фильм, правда, немного общего имел с работой «Бена». Кроме сцены обмена «Бена» на «Вина». Обмен был показан в картине очень правдоподобно. Таким он и был на самом деле: на дороге, на границе двух Германий. Талантливый актёр Банионис, внешне похожий на «Бена», отлично сыграл свою роль, хотя его голоса в кадре нет — его дублировали из-за его заметного акцента.

10 октября 1970 года с Кононом Трофимовичем Молодым, когда он находился на загородной прогулке (собирал грибы) случился инсульт, и он умер. Он похоронен на Донском кладбище. Его могила находится недалеко от входа, слева, в пятидесяти метрах от центральной аллеи. На гранитном памятнике — бронзовый барельеф Конона (очень похож). В десяти метрах от его могилы — могила Фишера (Рудольфа Абеля). Я регулярно бываю на этом кладбище и обязательно захожу поклониться могилам Конона Молодого и Рудольфа Абеля.

Судьба моих товарищей разведчиков всегда непроста и складывается по-разному. Вот один забавный эпизод с участием моего однокурсника по 101-й школе. Юра Журов попал в школу и, соответственно, в разведку, сразу после окончания Академии внешней торговли и в связи с этим был направлен по линии английского отдела в Министерство внешней торговли для освоения будущего прикрытия. Он обосновался в объединении Продинторг. Вскоре возникла возможность послать представителя Минвнешторга а Новую Зеландию. Там в то время (а это был 1954 год) не было торгпредства и не было нашей резидентуры. Юрий вместе с женой и маленькой дочкой отбыл с пароходом через Европу, с пересадкой в Австралии, к месту назначения в Веллингтон. Дальше события развивались так, что нарочно не придумаешь. Прибыв в Австралию, неделю они ждали парохода для продолжения пути. Журов был гостем, конечно же, резидента в Канберре, некоего Владимира Петрова. Петровым он стал при выезде за рубеж, а на самом деле его фамилия Пролетарский (тоже не по рождению — он сменил свою незвучную фамилию). И вот Юрий погрузился на корабль и отбыл в Новую Зеландию. Плавание заняло дней пять. За это время Петров-Пролетарский, узнав о том, что в Москве арестовали Берию и его приспешников, решил бежать и попросил у австралийцев политического убежища.

Наш же Юрий Журов прибыл к месту работы в Веллингтон тогда, когда его уже выдал Петров, и когда его фотография была напечатана в новозеландских газетах. «Русский шпион впервые в Новой Зеландии» — такими заголовками пестрили газеты. Посольство его встретило, консул отвёз паспорта в МИД страны для аккредитации. Прошло три дня, как потом рассказывал сам Юрий, — тишина. И тут его вместе с консулом пригласили прямо в МИД (не в полицию!). Им было заявлено, что Юрий аккредитован и может приступать к работе. Следует заметить, что паспорта Юрия и его жены были поданы новозеландцам вместе с письмом Министерства внешней торговли с кратким резюме задач представителя министерства в Новой Зеландии. В письме выражался интерес к закупкам масла и мяса для нашего Дальнего Востока и, более того, предлагалось сразу начать переговоры по заключению контракта о закупках масла. Вопрос экспорта мяса и особенно масла был очень важным для новозеландцев. Какой-то высокий чин, а Юрий узнал, что это был сам генерал-губернатор, принял мудрое решение: не принимать во внимание, что Юрий — шпион, а оставить его у себя в стране, как человека, необходимого для организации выгодной торговли. Контракт по маслу действительно был подписан, к взаимному интересу двух стран. Юрий обустроился, понемногу начал писать домой экономические обзоры, а потом и политические наблюдения. Ни о какой разведке речь не могла идти, но польза от его пребывания в Новой Зеландии была, и для разведки, и для нашей страны. Прошёл год. Возник вопрос о возможном отпуске. Замены Юрию не было. Внешторг также не спешил, так как место было определено за разведкой. Юрию в то же время на месте дали понять, что если он уедет на два-три месяца (а именно столько времени мог занять отпуск вместе с дорогой), то визу могут, скорее всего, не возобновить. Он находится всё время как бы под присмотром полиции. В общем, Журов просидел в Новой Зеландии четыре года. Вернулся в страну и был оставлен в разведке. Вначале его определили в отдел информации, а затем — в секретариат службы.