Книга Палач - Олег Борисов

– Это я понял, – отмахнулся охотник и потряс тяжелым мешком. – Я спрашиваю, с этим что делать будем?

Шольц удивился:

– Ты что, собираешься продать ошейники на Барахолку? Или сдать в ратушу, чтобы из-под полы фабрикантам загнали? Мы трупы тогда считать устанем.

– Что за день, – поморщился Клаккер, выбираясь к окну. Постоял, любуясь бликами солнечных лучей на укрытых снегом крышах, порылся в кармане и достал крохотное кольцо: – Ни ты меня не понимаешь, ни Гжелика… Зицца позвать – тоже будет глазами хлопать… Я спрашиваю – кто сделал эту безделушку? Кто наковал кучу железок, способных запечатать нечисть в нашем мире?

– Бриц, кто же еще? – удивился полицейский, раздумывая – стоит ли налить еще чаю, или пять чашек за утро вполне достаточно.

– Эта шпана? Хе, он в руках после каторги ничего путного не держал. Я не поленился, осмотрел пальцы покойника – там рядом ничего с кузнечным делом не было. Ни слесарки, ни работы с горячим металлом… Нет, Бриц лишь торговал, организовывал поставки и оплачивал загонщиков нечисти. У него хватило мозгов понять, какая полезная вещь свалилась ему в лапы, но создать подобное – бывшему медвежатнику-неудачнику не по зубам.

– Тогда кто это? – спросила Гжелика, внимательно слушавшая разговор.

– Вот это и есть главный вопрос, который я вам задал еще позавчера. И на который мы пока не ответили.

Девушка поежилась, вспомнив о «приключениях», и протянула:

– Выходит, впустую все? Посредник убит, ниточек у нас нет. Как будем искать?

Палач покрутил крохотный ошейник на пальце и усмехнулся:

– Искать буду я. Мастер в каждое изделие вкладывает кусочек нечисти. То ли шкуру с кого на лоскуты пустил, то ли когти постригает – не знаю. Но запах есть… А еще у нас есть целый мешок железяк, который позволит отследить, откуда растут ноги у горе-изобретателей. Где их логово… С одной безделушкой след не зацепить, а с мешком – я за полдня все закоулки проверю.

Сыщик решительно выбрался из-за стола и приказал, давя любые возражения в зародыше:

– Вместе пойдем. Унтеров посообразительнее подхватим – и вперед, по закоулкам. Хватит с нас неприятных неожиданностей. Гжелика – на хозяйстве, а мы – на охоту. И готов поспорить на премию, что ниточка приведет на Барахолку. Слишком много совпадений с этим гадюшником связано… И не надо сопеть обиженно. Сказал «на хозяйстве» – значит, здесь за старшую, за порядком присматривать…

* * *

Поздним вечером группа до зубов вооруженных мужчин добралась до заветного подвала. Местная шпана испарилась при одном виде полицейских, оставив лишь сопливого мальчугана. С интересом разглядывая дробовик палача, чумазый сорванец звонко обрисовал ситуацию:

– Старшие уже хотели звонить. Там Бриц зверье держал. Его люди сунулись, так всех порвали. И еще банду Лютера тоже порвали, когда они полезли чужие запасы проверить… Теперь боимся, что за нами придут… Дядь, а оно заряжено? Дай пострелять!

– Приходи завтра в обед в управление, постреляешь. Сам прослежу, чтобы настоящий револьвер выдали и патронов жменю. Как самому смелому.

– Не врешь?! – Глаза мальчишки загорелись азартным огнем.

– Чтобы я – и врал? Когда такое было… Лучше покажи, где в подвал еще лазы остались, чтобы ни одна зараза не ушмыгнула… Ты мне поможешь, и я завтра не зажмусь, все по-честному.

– Ты обещал, – солидно кивнул беспризорник и засеменил впереди отряда, показывая дорогу. – Ходы все завалили еще осенью. Там только один лаз и остался. Вон он, у битых кирпичей начинается…

Веркер медленно выкопался из груды вонючего тряпья и прислушался к грохоту выстрелов за дверью. Похоже, охотники за головами все же нашли мастера. И хитрые финты компаньона так и не помогли запутать следы. Подождав, пока шум утихнет, мужчина проверил пистолет, поудобнее перехватил рукоять и прикрыл сверху рваньем.

Загремел засов, и в подвал ворвались яркие лучи фонарей. Споткнувшись о порог, внутрь ввалился бритый налысо здоровяк, тащивший за хвост убитую тварь. Следом заглянул маленький толстый коротышка, покрутил головой, принюхался к спертым запахам и исчез обратно. Хозяин комнаты ждал, когда чужак поднимет обрез, чтобы опередить его, но палач бросил оружие на верстак, разгреб сваленные в кучу железки и устроился на освободившееся место. Потом приподнял за хвост мертвую помесь барбоса и крокодила и проворчал:

– И ведь уродится такое. Представляешь, сожрала, как минимум, пятерых, судя по остаткам обуви, а все ей мало. На меня тоже зубы скалить вздумала…

Веркер молчал, разглядывая гостя. Крепкий, легкий в движениях, мелкие шрамы на голове и лице, а от мощной высокой фигуры отдает запахами Тьмы. Разными. Злыми и добрыми, сильными и слабыми. Такое впечатление, что чужак провел больше времени за последней чертой, чем здесь, в Городе. Очень странный субъект.

Палач тем временем бросил под ноги зверюгу и добыл из кармана сверток с бутербродами. Из-за беготни по округе он так и не успел перекусить. Пошуршав бумагой, Клаккер добыл первую пирамиду из хлеба-сыра-мяса и набил рот. Жуя, ткнул пальцем в мастера и проворчал, рассыпая крошки:

– А ведь я тебя помню… Мы тогда в госпитале вместе болтались. Ты был в третьем эскадроне, который ходил в атаку на нечисть, что от заводских складов на слободу поперла… Точно! Вы еще с таким крохотным трубачом кидались подушками в сестричек и кричали, чтобы вас добили. А доктора послали так далеко, что вряд ли он до места добрался.

Веркер удивленно прищурил глаза, потом долго ковырялся в памяти, но так и не признал гостя:

– Извини, у меня на лица память не очень…

– А, мелочи. Меня просто мимо на каталке везли, вот твои кудри и впечатались… Ты в палате, а меня в тифозный барак, туда почти всех наших сгрузили, кого на улицах подобрали.

– В тифозный свозили умерших. – Мастер покрепче сжал рукоять пистолета. – Насколько я помню.

– Точно! – Клаккер доел бутерброд и потянул другой. – Меня и везли. Кишки наружу, все пузо нараспашку и вонь до небес… Повезло, что старый санитар в бараке кудесником оказался. Промыл какой-то жгучей дрянью потроха и заштопал… Я думал, что сдохну там же, на каталке. А нет, выжил… Хотя, может, лучше было бы сдохнуть…

В животе хозяина подвала заворчало, и мужчина смущенно прижал руку, давя голодный позыв. Охотник посмотрел на собеседника, потом на распахнутую за спиной дверь и хлопнул себя по лбу:

– Черт! Ты же здесь под замком сидишь! Сколько? День-два? Или больше?..

Замотав бумагу, Клаккер примерился и перебросил сверток на тряпки. Потом отряхнул крошки со штанов и спросил:

– Ладно, разберемся. Раз жив – уже хорошо. Только зачем ты с этим придурочным Брицем связался?

Грязный обитатель подземелья помолчал, потом подтянул подарок поближе к себе и зашуршал бумагой, зло огрызаясь на глупый вопрос:

– Потому что в одном дворе жили… А когда в Город вернулся, он был единственным, кто хоть как-то помог… Вот почему.