Книга Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве - Диана Чемберлен

– Понимаешь, – сказала она, – я столько рассказывала Рэнди о карусели, что ему захотелось взглянуть на лошадей Сипаро. И он пригласил нас с тобой съездить в Смитсоновский музей. Но тебя не было, и я поехала с ним одна.

Последовало секундное молчание.

– Вчера после обеда? – спросил Джон. – До встречи с Клейтоном или после?

Клэр будто окаменела.

– Клэр?

– Господи, Джон, я совсем забыла!

Отстранившись, он взглянул ей в глаза.

– Скажи, что ты пошутила.

Клэр села, натянув на себя одеяло.

– Должно быть, это из-за болезни Амелии. Она настолько спутала мои планы, что мне и в голову не пришло заглянуть в блокнот и проверить встречи на эти выходные. И когда Рэнди позвонил, я… Я даже не вспомнила о Клейтоне.

– Да как ты могла забыть об этом? – Джону хотелось взять ее за плечи и как следует встряхнуть. – Ради этой встречи ты не поехала со мной на конференцию! Ты осталась дома, чтобы встретиться с Джилом Клейтоном, а вовсе не для того, чтобы прогуляться с Рэнди Донованом!

– Прости, Джон.

– Да что такое с тобой происходит? – отбросив одеяло, он потянулся к своему креслу.

Клэр быстро наклонилась и схватила мужа за локоть, пытаясь удержать рядом с собой, но Джон тут же стряхнул ее руку. Все тепло этой ночи куда-то испарилось. Было забыто. Пара секунд, и Джон скрылся за дверью ванной.

Он немного посидел, пытаясь справиться с гневом. Чувство это было для него новым и непривычным. В голове роились тучи картинок. Вот Джил Клейтон подъезжает к пустому зданию фонда. Вылезает из машины, смотрит на часы. Ждет какое-то время на пронзительном зимнем ветру. И как им теперь извиняться перед ним за эту оплошность? Черт побери, Клэр!

К тому моменту, когда он вернулся наконец из ванной, она успела переодеться в джинсы и белый свитер. Вчера вечером у нее не было времени снять макияж, и под глазами теперь виднелись темные полукружия. На столике у окна стояли два подноса с завтраком. Их принесли, должно быть, пока Джон был еще в ванной.

При его появлении она встала.

– Мне очень жаль, Джон, – повторила она, нервно сжимая руки. – Я и сама понимаю, что все испортила.

Он проехал к столику, даже не взглянув на нее.

– Если тебе нужна ванная, так я ее освободил.

Проходя мимо, она легонько сжала его плечо. Джон остался один переваривать собственные мысли. За те двадцать три года, что они прожили вместе, он еще ни разу так не сердился на Клэр. Но в то время в ее жизни не было Рэнди Донована.

Выйдя из ванной, она тоже села за столик, но так и не взглянула на поднос с едой.

– Я позвоню Джилу, когда мы позавтракаем, и извинюсь перед ним.

– Извинения тут уже не помогут. Не знаю, помнишь ли ты, но мы обхаживали этого человека последние три года. И теперь надо придумать что-то более действенное, чем обычное «простите».

По тону его голоса можно было решить, что он больше не доверяет ей. Да так оно, собственно, и было. Джон бросил взгляд на Клэр. Та, судорожно сглотнув, опустила глаза в тарелку.

– Ну и как? – спросил он, съев пару долек апельсина. – Оно того стоило?

– Что именно? – Клэр вскинула на него свои зеленые глаза.

– Небольшое путешествие в музей. Насколько мне помнится, мы с тобой не совершали подобной экскурсии уже лет десять.

– Ты всегда говорил, что у тебя нет времени.

– Нет, Клэр, это тытак говорила. Но тебе, судя по всему, не составляет труда найти пару свободных часиков, когда звонит этот неотразимый Рэнди. Даже если приходится пренебречь ради этого своими обязанностями.

– Прошу тебя, не говори со мной таким тоном. Я ведь уже извинилась. Я просто не знаю, что еще можно сделать, – в ее глазах заблестели слезы. – Джон, что мне сделать, чтобы исправить ситуацию?

Вздохнув, он откинулся на спинку кресла.

– Как насчет того, чтобы вернуть прежнюю Клэр? – спросил он. – Ту Клэр, на которую всегда можно было положиться и которая просто горела на работе?

Клэр встала и подошла к окну. Отдернув тонкую занавеску, она выглянула на улицу.

– Мне бы и самой этого хотелось, – промолвила она наконец. – Я же не нарочно все порчу. Просто я уже не в состоянии контролировать свою жизнь, и…

– Чушь собачья.

Клэр вздрогнула – совсем как утром, когда за дверью что-то уронили. Впрочем, она так и не обернулась. Стояла, замерев, на фоне окна.

– Так кто же ее тогда контролирует? – продолжил Джон. – Ты сама-то себя слышишь? Что бы ты сказала своему пациенту, если бы он завел вдруг такие речи?

Так и не дождавшись ответа, Джон разрезал булочку и намазал ее маслом. Он уже доедал свой завтрак, когда Клэр наконец вернулась к столу.

– Я знаю, что сейчас не время, – еле слышно промолвила она, – поскольку ты здорово сердит на меня, но мне хотелось бы рассказать о том, что со мной происходит в последнее время.

Клэр испытующе взглянула на него. Должно быть, ей хотелось понять, будет ли он и впредь цепляться за свой гнев или позволит ей все-таки высказать наболевшее. Джон вспомнил, как она плакала этой ночью, и невольно смягчился.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, опуская салфетку на поднос.

Клэр взяла собственную салфетку, которая так и лежала свернутой на столе, и стала рассеянно скручивать ее.

– Эти странные картинки, которые все время всплывают у меня перед глазами, – нерешительно промолвила она. – Сущие пустяки, но мне почему-то страшно.

О чем это она?

– Что за картинки?

Джон внимательно слушал, пока она описывала кровавое пятно на фарфоровой поверхности. Она видит его время от времени, сказала Клэр, и всякий раз это сопровождается чувством тошноты и головокружения. Потом она рассказала ему про зеленые зеркала.

– Помнишь, мы ехали на спектакль, и я прижала к окну свою сумочку?

Джон кивнул, смутно припоминая случившееся.

– Я закрыла зеркало, чтобы не видеть этот мерзкий зеленый цвет. Странно, правда? – спросила она, силясь улыбнуться.

Наклонившись, он коснулся пальцами ее колена.

– Почему ты не говорила мне об этом раньше?

Клэр пожала плечами.

– Я надеялась, все пройдет само собой. Рэнди думает, это что-то из моего прошлого. Я понятия не имею, что это может быть, но мне кажется, я многого не помню, – она растерянно взглянула на Джона.

– Почему ты так думаешь? – он внимательно изучал ее лицо.

– Ты же знаешь, я люблю поговорить о карусели и о том, каким чудесным было мое детство.

Он понимающе кивнул.