Книга Краткая история цинизма - Александр Невзоров

Даже сами забойщики считали его злобным и очень извращенным идиотом, но отец Василий исправно платил трешечку и всегда имел и право доступа, и право посмертно врезать. Позже в его душе образовалась некая пустота, ему было маловато бойни и галошного действа, он томился и ныл, искал и метался.

Он тайком таскался по московским конным прокатам, приплачивал «навозным девочкам», и те вчетвером загружали его писклявую тушу на самую больную, покорную и безответную лошадь, которую он мог трусливо подергать железкой за рот и побить. Скопец, впрочем, искренне считал себя извращенцем, таился и никак не афишировал свои странные занятия.

Но, наконец, отец протодиакон попал на ЦМИ. На Центральный московский ипподром.

«И полна стала душа его». Вот здесь вся его ненависть к лошадиному роду могла, наконец, реализоваться по полной. Без всяких купюр. И ограничений. Он увидел, как толпа цветасто наряженных алкоголиков ежедневно мучает, истязает, избивает, доводя до полной истерики и отчаяния, десятки лошадей, а если повезет, то и убивают какую-нибудь.

И при этом не прячутся и не таятся.

И сам министр сельского хозяйства тому цветастому алкоголику, который бил лошадь сильнее и безжалостнее всех остальных, долго и благодарно жмет руку и вручает большую анодированную емкость без ручек. И все хлопают в ладоши.

Постепенно Пуделев проникся и конкуром, и выездкой, узнал, что мучить лошадей можно самыми разными способами и даже стал большим знатоком в вопросах этих дисциплин. Теоретиком, конечно, но все же знатоком.

В результате отца протодиакона Василия, конечно же, увезла «скорая», так как он в результате (по основному месту работы) вышел возглашать Великую ектенью в сине-желтом жокейском шлеме и с большим номером, повязанным поверх стихаря и ораря.

Как я знаю, его полечили-полечили и выпустили. Он был безнадежен, но тих. В церковь чокнутому диакону обратной дороги уже не было, и он, естественно, стал писателем.

Тайна псевдонима

У меня есть сильное подозрение, что книженцию, которую нам предстоит сейчас рассмотреть, написал именно он.

Издательство, конечно же, не раскрывает псевдоним автора «Учебника по выездке спортивной лошади», но все удивительно сходится.

У о. Василия Пуделева в семинарии было прозвище «Артамон» (вероятно, по ассоциации с «Белым Пуделем» А. И. Куприна). Диакон, как стало известно, изящно трансформировал свое пуделиное прозвище в литературный псевдоним и стал Артамоновой.

А женский вариант фамилии был избран, вероятно, как намек на последствия нанесенной ему травмы, по сути, вычеркнувшей о. Василия Пуделева (Артамона) из лиц мужского рода.

Трудно найти книжку, в которой было бы сконцентрировано столько ненависти к лошади, столько уверенности в ее обязанности обслуживать самые дикие, самые изощренные фантазии любителей «покататься».

В книге подробно, с любовью, мстительно перечислены способы причинения лошади особо сильной боли. Даются подробные рекомендации, как именно сделать так, чтобы было не просто больно, а очень больно:

«Наказание шпорой… Оно вызывает у лошади моментальную сильную боль и влечет за собой, вследствие ранения кожного покрова, воспаление и отек, которые на достаточно долгое время значительно увеличат чувствительность животного в этом месте… Речь идет о шпоре, снабженной колесиком с хорошо очерченными концами. Колесики с большим количеством концов нежелательны, так как они не режут кожу…» (стр. 23).

Автор рекомендует:

«…Охотничий удар, в котором хлыст энергично взлетает справа налево, вокруг тела лошади… Для того чтобы правильно нанести его, надо поднять кисть руки на уровень лица, выпрямить ее и нанести удар…» (стр. 31).

Все остальное выдержано примерно в этом же духе. Цитировать неловко. Даже и читать неловко, возникает ощущение соучастия в какой-то патологии.

Конечно, это очень болезненная, очень уродливая книга. Но с учетом знания того, насколько велика была трагедия, которую пришлось пережить скопцу из-за лошадиного копыта, — можно отчасти понять мстительность и злобу автора, т. е. те чувства, которые и породили на свет данный «учебник».

Удивительно, но в книге отсутствует хоть какой-либо, даже самый плохонький изобразительный фотографический материал, хоть как-то иллюстрирующий текст.

Хотя необходимость фотографического подкрепления в любом издании такого рода — никаких сомнений не вызывает.

У этого удивительного факта есть, разумеется, очень простое объяснение.

Как вы помните, Василий Пуделев (Артамон) был и остается садистом-теоретиком чистой воды.

Понятно, что размещать собственные фотографии «на коне» Артамон бы никогда не решился, по простой причине их абсолютного отсутствия.

Но иллюстрации, хоть какие-то, были необходимы.

Впрочем, выход из положения автором и издателями все же был найден.

Несколько наивный, но все же выход.

Что удивительно, книжка снабжена детскими рисунками с непропорциональными дяденьками и анатомически фантазийными лошадьми.

Понятно, что рисовал ребенок. Вероятно, дьякон, что называется, «тряхнул стариной», так как взаимоотношения служителей церкви и несовершеннолетних мальчиков уже не раз служили причиной скандалов как в прессе, так и в залах суда. К тому же еще по материалам биографии значится, что о. Василий был уличен в практике т. н. «петтинга» с девятилетним воспитанником кружка рисования Сережей Н. (ДХШ № 27).

Возможно, я ошибаюсь с авторством о. Василия. Псевдоним, как я уже сказал, остался нераскрытым.

Но ВСЕ говорит за то, что создал книгу именно он и никто другой. Слишком много т. н. «совпадений». (В том числе и забавная история с иллюстрациями.)

Да и трудно предположить, что с кем-то где-то могла бы произойти трагедия, подобная той, что поломала жизнь «Артамону».

Никакими же другими причинами, кроме как желанием отомстить всему лошадиному роду за тот удар копытом в пах, написание и появление подобной книжки объяснить невозможно.

Как и невозможно преодолеть желание немедленно вымыть руки после прикосновения к этой книжке. Несмотря на все сочувствие к трагедии ее автора.

* * *

Кроме прочего, печальная и поучительная история о. Василия заставляет задуматься еще вот о чем; в своей ослепляющей жажде элитарности развлечений новейшая русская полузнать и номенклатура действительно несколько ополоумела. Причем ополоумение приобрело характер массовый и почти безнадежный. Все, что имеет хотя бы отдаленный характер «элитности», немедленно и восторженно реализовывается. А чем грязнее и запредельнее подноготная забавы, тем более восторженно новое общественное увлечение воспринимается.

Смысл и суть происходящего совершенно не волнуют. Те же скачки на ЦМИ или рысачьи бега, которые есть по сути, да и по форме, простое публичное убийство и изувечивание нескольких десятков лошадей ради забавы, превратились в повод потусоваться и щегольнуть шляпкой.