Книга До свидания, Рим - Ники Пеллегрино

Каково было ей уходить из великолепных залов с прислугой и возвращаться в крошечную квартирку к своей единственной кукле? Не выводило ли это ее из равновесия? Не думаю. Розалина принимала оба места такими, как есть, не пыталась их сравнивать и просто радовалась жизни.

По пути домой мы обычно встречали маму с Кармелой перед баром на углу и, если вечер выдавался теплый, подсаживались к ним за столик: Розалина пила лимонад, а я потягивала кампари. Я все больше молчала, зато Кармела, к моему удивлению, вмешивалась в беседу женщин часто и так громко, что слышно было даже за соседними столиками. Говорила сестра в основном о деньгах: сколько чаевых она получила и что собирается на них купить. Думаю, Кармела завидовала Розалине, ее дружбе с семьей Ланца. По крайней мере, она любила поехидничать над нами и не упускала случая сказать про Марио какую-нибудь гадость.

– Видела я вчера твоего босса – в кафе рядом с виллой Бадольо, – однажды сказала она, хитро глядя на меня.

– Да?

– С ним была девушка – гораздо моложе его жены, очень смуглая и разряженная. Кажется, они неплохо проводили время вместе.

– Что за девушка? Вроде тех, с которыми дружит mamma? – не удержавшись, спросила я. Меня неприятно поразила мысль, что Марио посещает те же заведения, что и Кармела.

– Возможно… Там было темно и людно, а я стояла слишком далеко. Но он точно был пьян – это все видели. Когда я исполняла Arrivederci Roma[42], он поднялся на ноги и начал во все горло подпевать.

– Значит, ты все-таки исполнила дуэт с Марио Ланца? – язвительно сказала я.

– Да, и у меня получилось в тысячу раз лучше, чем у Луизы ди Мео, не сомневайся. Хотя он был в таком состоянии, что вряд ли почувствовал разницу.

– Синьор Ланца имеет право ходить в кафе и развлекаться, как любой другой человек, – бросилась я на защиту Марио. – Между прочим, он всегда покупает Бетти цветы у уличных торговцев.

– Той ночью он думал явно не о жене, – ехидно ответила сестра.

Эта короткая встреча дала Кармеле массу пищи для разговоров. Она долго описывала, какой Марио полный, красный и постаревший.

– Не таким я видела Марио Ланца год назад перед «Эксельсиором», – не уставала она повторять. – Теперь понятно, почему ты так за него волнуешься.

– С ним все будет хорошо, – резко ответила я. – У синьора Ланца лучшие в мире врачи. Скоро его вылечат, не переживай.

Я лгала. На самом деле врачи рисовали довольно мрачную картину, и каждый новый штрих заставлял меня волноваться еще сильнее: увеличенное сердце, больная печень, воспаленные легкие, повышенное давление. От лекарства, которое Марио прописали, у него появлялась одышка, а к лицу приливала кровь. Чтобы сбросить вес, он заказывал самую что ни на есть спартанскую пищу, но, едва взглянув на нее, требовал приготовить свои любимые блюда: шелковистые спагетти в яичном желтке с жирной панчеттой, фритто-мисто из сардин, каракатиц и хвостов норвежских омаров, приправленную фенхелем свинину в молоке и пиццу, зажаренную на костре, который Пепе разводил в саду. Марио ел так же, как пил шампанское: еда словно заполняла пустоту у него внутри и приносила умиротворение, когда больше ничего не помогало.

Кармела была права: Марио стал другим человеком – располневшим, замкнутым, быстро теряющим вкус к жизни. Погода стояла теплая, но ему не хотелось ни свозить детей в сады виллы Боргезе, ни пообедать с Костой на Виа Венето. Он не желал ни слушать музыку, ни принимать гостей. Почти никто из его друзей не заглядывал больше на виллу Бадольо, а сам Марио выходил из дома, только чтобы отправиться в бар. Наверное, там он чувствовал себя свободным от недовольства Бетти и предписаний врачей.

Полная аппетитных ароматов кухня стала теперь его убежищем, а Пепе – главным собеседником. Перекинув больную ногу через подлокотник, Марио часами сидел за длинным сосновым столом, на котором стоял бокал кампари и тарелка жирных сицилийских оливок, пил и разговаривал.

– О чем вы так подолгу беседуете? – однажды спросила я Пепе.

– Он жалуется, а я слушаю. Его вынуждают сняться в новом фильме, поехать с гастролями в Южную Африку. Предлагают хорошие деньги, но, по-моему, синьор Ланца не в состоянии работать. У него нет больше сил. Он хочет только спать, есть, пить и забыть обо всем остальном.

Присутствие Марио меня смущало. На кухне я чувствовала себя лишней: мужчины разговаривали, и их слова не предназначались для моих ушей. Однако если я подходила к двери и до меня доносились их голоса, я всегда замирала и прислушивалась. Так я узнала о том, что беспокоило Марио: мафия, которая так и не оставила его в покое, угрозы подать в суд за отмененные концерты, страх перед будущим. Также я узнала, что Пепе пытается уговорить Марио устроить себе годовой отпуск и как следует подготовиться к выступлению в опере.

– Я все время вас слушаю и не устаю восхищаться, – горячась, говорил Пепе. – Какое владение голосом! Какая мощь! Для вас нет ничего невозможного. Будь у меня ваш голос…

– Будь у вас мой голос, дружище, вы бы поняли, что это дар Божий, – уклончиво ответил Марио.

– А вы тратите этот дар на Голливуд! Ваш голос достоин того, чтобы звучать в одном из великих оперных театров!

– Мне все время предлагают петь в опере, – ответил Марио. – «Ковент-Гарден» хочет, чтобы я пел в «Отелло», «Ла Скала» просит открыть театральный сезон… И когда-нибудь это непременно произойдет. Но зачем спешить? Голос ведь никуда не денется.

Марио не любил обсуждать, что ему следует делать, и предпочитал говорить о своих неприятностях – нарушенных обещаниях, постоянных ссорах с Бетти, обманах и интригах. Весь день он прихлебывал пиво, а к вечеру переходил на коньяк и кампари, и даже когда его голос становился вязким от алкоголя, все равно продолжал пить.

Попытки Бетти поговорить неизменно оканчивались скандалом. Она боялась за Марио и оттого была резка. Бетти постоянно донимала его, убеждая снова заняться спортом, не переедать, а главное – не притрагиваться к пиву и виски.

– Когда я счастлив, то не веду себя так, – говорил он заплетающимся языком. – Не сердись и не думай, что я спятил. Мне просто надо забыть о неприятностях.

В отчаянии Бетти пригласила врача, который усадил Марио перед собой и без обиняков объявил, что пьянство скоро сведет его в могилу. Отповедь врача ненадолго отрезвила Марио, но уже через несколько дней Пепе опять застал его на кухне: он стоял с кружкой пива в руке и ел холодную пасту прямо из кастрюли.

– Сила воли у меня есть, – уверял он Бетти. – Я могу взять себя в руки и сбросить вес. Со следующей недели начну питаться одной здоровой пищей – обещаю. А пока мне слишком плохо.

* * *

Когда мы впервые услышали о лечении «сумеречным сном», оно показалось нам чудом. Врачи объяснили, что синьор Ланца отправится в санаторий высоко в Баварских Альпах, где воздух чистый и целебный. Там его погрузят в бессознательное состояние, и он будет целыми днями спать, позабыв о волнениях и неприятностях, пока тело сжигает накопленный жир.