Книга Хроники Дождевых чащоб. Книга 4. Кровь драконов - Робин Хобб

– С ним что-то происходит!

– У хранителей была такая же история, – поспешила успокоить ее Элис. Она сидела на краю гигантской ванны и держала наготове полотенце для Фрона.

Малта кивнула. Элис изменилась не так сильно, как остальные члены экспедиции. Только очень внимательный взгляд позволял заметить чешую у ее бровей и на тыльной стороне рук. Говорила она по-прежнему с интонациями исследователя.

– Благодаря горячей воде драконы выросли, да и боли у них затихли. Буквально у нас на глазах по их крыльям растекалась яркая краска. Они вытягивались, а затем их тела приобрели другие пропорции. И они росли – некоторые просто поразительно. Тиндер из бледно-лилового стал темно-фиолетовым с золотыми узорами. У Плевка хвост был коротковат, а теперь его фигура абсолютно пропорциональна. Пара дней в теплой купальне – и почти все драконы смогли взлетать с ровной поверхности. А теперь, конечно, каждый способен парить в воздухе и проделывать разные фокусы. У хранителей произошли подобные изменения, связанные с кожей и конечностями. Они выросли и окрепли. А крылья Тимары действительно потрясающие!

– Крылья?

– Да, – подтвердила Элис. – А у Сильве, по-моему, на лбу появляется гребень.

– А как насчет меня? – поинтересовалась Малта.

– Я полагаю, что вы прямо-таки сияете. Но, наверное, этот вопрос лучше задать вашему мужу, который лучше знает, как вы обычно выглядите.

Элис руководилась соображениями вежливости. Она не захотела говорить то, что было известно самой Малте. Из-за непрерывного бдения над малышом Малта настолько себя запустила, что Элис уже не смогла определить, были ли трансформации в чешуе женщины связаны с тем, что теперь она чистая, или это являлось развитием ее драконьих характеристик. Малта поняла все с полуслова и устало улыбнулась. «Вот и подточено твое девичье тщеславие! – подумала она. – Достаточно поставить под угрозу жизнь твоего сына, и остальное тотчас перестало иметь значение».

Она склонилась к Фрону. Он молчал, но не спал. Его облик был совершенно не таким, как у всех тех младенцев, каких ей случалось видеть прежде. Ротик у него был болезненно сморщен, дыхание с тихим шелестом прорывалось сквозь узкие ноздри. Малта попыталась посмотреть на него непредвзято: может, он – уродливый ребенок, от которого будут отворачиваться другие дети? Она обнаружила, что не может ничего толком определить. Он – просто Фрон, ее маленький мальчик, а его особенности были частью его самого. Фрона не следует сравнивать с другими. Указательным пальцем Малта провела по мелкой чешуе, шедшей вдоль бровей сына, и он зажмурился. Она передала малыша Элис, та завернула его в полотенце, и Малта вылезла из ванны.

В теплом помещении ее кожа быстро высохла, и Элис вручила ей мерцающее перламутром платье Старших. Красочный блеск напомнил Малте внутреннюю сторону морской раковины. Раньше она бы потянулась к зеркалу, чтобы полюбоваться ниспадающими складками мягкой ткани. Сейчас, у края бассейна, ей хотелось одного: снова взять на руки дитя.

Несколько минут спустя она отупело смотрела на закрытые и открытые двери. Выбор… Ты его делаешь – и остальные пути перед тобой навсегда закрываются. Как можно узнать, которое из незначительных решений может навсегда изменить ход твоей жизни?

– Давайте я покажу вам комнату, которая, как мне кажется, вам подойдет, и помогу устроиться на ночь. Утром, когда вы отдохнете, можно будет устроиться в другой, если первая вам не понравится.

Малта поняла, что не двигалась и не говорила уже несколько минут. Неужели она стоя заснула?

– Да, прошу вас, – пролепетала она и нисколько не удивилась, когда Элис взяла ее под локоть и повела по коридору.

Было большим облегчением уйти от шумных и радостных приветствий хранителей. Когда они представились и знакомились, несколько человек выглядели потрясенными.

– Король и королева Старших! – прошептал кто-то из них.

Малта отрицательно покачала головой, но это, похоже, не уменьшило их благоговейного восторга. Они забросали их сотнями вопросов, и Рэйн, зная, насколько она измучена, попытался сам на них ответить. Девушки были заворожены ее малышом, и даже юноши подходили, чтобы изумленно посмотреть на него.

– Как Грефт! – воскликнул один из них, уставившись на мальчугана.

Рослый хранитель, почти взрослый мужчина, велел парнишке с алой чешуей замолчать и оттащил его в сторону. Рэйн поймал ее несчастный взгляд и перетянул внимание хранителей на себя. Муж решительно посоветовал Элис найти для его супруги возможность вымыться и поспать. И вот на исходе дня она оказалась здесь, едва способная что-то воспринимать. Она проделала весь этот долгий путь, надеясь, что ее будут встречать драконы. Ни один из них не появился. Сейчас ей хотелось только одного: чтобы Рэйн вернулся, чтобы вся ее маленькая семья снова была рядом с ней.

В конце коридора Элис провела ее в дверь, которая широко распахнулась под усилием рукой. В комнате было темно, но она осветилась, как только они в нее вошли: не имеющий видимого источника свет постепенно усиливался, пока теплое сияние не залило все помещение. Малта с беспокойством отметила, что очага здесь нет, но Элис словно прочитала ее мысли, потому что сказала:

– В комнатах всегда сохраняется приятное тепло. Кресла и кровати становятся мягкими, когда на них садишься. Мы не знаем, как все это устроено. Про Кельсингру все еще известно очень мало. Одеял нет. Возможно, Старшие ими не пользовались: ведь в комнатах сохранялась нужная температура. В некоторых шкафах находили одежду, а кое-где на полках и в комодах оказывались личные вещи. Назначение некоторых было очевидным: например, разных щеток или бус – а другие остались совершенно непонятными. Я просила всех хранителей оставлять вещи, в которых нет острой необходимости, на местах, пока нам не станет известно больше. Но, – она тихо вздохнула, – они ко мне особо не прислушиваются. Джерд хуже остальных: ищет сокровища по всем зданиям, так что собрала столько украшений, сколько одной женщине за всю жизнь не переносить, и при этом совершенно не задумывается о том, откуда они или кто носил их до нее. Кубки из золота, словно у нас есть достойное вино для них. Зеркало, которое показывает то, что должно было бы отражать несколькими мгновениями раньше, так что она может рассматривать собственный затылок. Но есть и полезные вещи. Посуда, которая сама нагревает то, что в нее положили. Чулки с плотными подошвами, которые подстраиваются под ногу того, кто их надел… Ох, извините! Я заболталась и заставила вас стоять! Пойдемте. В этой комнате только стол и стулья, как будто для собрания людей. Но вот здесь – спальня, и вон те две двери тоже ведут в спальни. Как только вы сядете на одну из кроватей, она начнет становиться мягкой и прогибаться под ваше тело.

Малта тупо кивнула.

– Рэйн? – устало спросила она.

Элис пообещала:

– Я позабочусь о том, чтобы он узнал, где вы. Вы совершенно измучены, дорогая. Ложитесь немедленно – ради вашего ребенка, если не ради себя самой.

Элис похлопала рукой по кровати, и Малта бережно уложила на нее Фрона. Он заерзал – и она с ужасом поняла, что он сейчас опять расплачется. Но когда кровать вокруг его тельца стала мягкой и податливой, его недовольная гримаса исчезла, а веки медленно опустились. Она инстинктивно наклонилась, чтобы ее щека и ухо оказались у лица малыша: так она убеждалась, что он по-прежнему дышит. Ей невероятно хотелось погрузиться в сон следом за ним – но она удержалась. Не сейчас. С печальной улыбкой на губах она вспомнила, как ее матушка неизменно заботилась о нуждах своих детей и только потом позволяла себе отдохнуть.