Книга Письмо на небеса - Ава Деллайра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Искренне ваша,
Лорел
«Умением терять нетрудно овладеть»[60]. Я им овладела. Дни серы и бесцветны, словно небо над моей головой затянуто облаками, еле пропускающими свет солнца. Слабый свет. Не касающийся земли.
Скай расстался со мной три недели и один день назад. Сегодня днем после школы мы с Натали, Ханной и Кристен встретились на аллее. Они болтали и курили. Я не слушала их. Смотрела на крупинки позднеянварского снега, кружившие в желтом свете уличного фонаря. Небо было насыщенного яркого оттенка, какой принимает прямо перед тем, как потемнеть. Я держала в руках толстовку Ская, которую он дал мне в одну из наших тайных ночных встреч. Надевая ее в школу после этого, я смеялась, что никогда не верну ее Скаю. И теперь это действительно так. Я наконец достала ее из своего школьного шкафчика, чтобы отнести домой и засунуть в ящик комода, где храню памятные вещи, наводящие на меня грусть. Однако на улице похолодало, и я замерзла, поэтому надела толстовку. Она пахла Скаем.
В этот миг на аллею откуда-то вышел Скай. Неприятно удивленный встречей со мной, он сказал «привет» и прошел мимо. Мои глаза наполнились слезами, и я опустила взгляд, не желая, чтобы он это видел. «Привет», – прошептала я, глядя ему в спину. Я все еще любила его, но в то же время и ненавидела.
А потом я увидела… Он остановился под одним из уличных фонарей и обнял ее. Девушку со светлыми волосами и огромной грудью, распирающей чересчур тесную розовую футболку с символом анархии. На улице шел снег, а на ней была лишь эта футболка. Скай снял кожаную куртку и надел ее на девушку. И поцеловал ее, просунув руки под свою куртку. Я понимала, что не должна на это смотреть, но не могла отвести глаз. Горло сжал спазм, и я практически не могла дышать.
Девушка заметила, что я смотрю на них, и показала на меня рукой, но я успела опустить взгляд прежде, чем Скай обернулся. Следующее, что я увидела – как девушка увозит его в своей старой желтой машине, классной машине, в которой, я уверена, достаточно места для секса.
Мне хотелось кричать. Хотелось прыгнуть перед этой дурацкой желтой машиной. Казалось, я сейчас воспламенюсь.
– Он полный кретин, Лорел. Хочешь, я его прибью? Я могу, – сказала Ханна.
Кристен протянула мне сигарету. Обычно я не курю, но в этот момент закурила только для того, чтобы хоть что-то вдохнуть через судорожно сжатое горло.
Я спросила Кристен, кто эта девушка, что была со Скаем, и Кристен ответила, что это Франческа, она окончила школу в прошлом году и работает в Safeway[61]. Пока подруги пытались меня утешить разговорами о том, что я намного красивее, замечательней и милее, я представляла, как Франческа на кассе пробивает покупателям мороженое, шоколадное молоко, мясной фарш и бурбон виски «Джим Бим», а потом выбегает в униформе на снежную улицу, где ее в пикапе ждет Скай. Мне вспомнились последние строки из вашего стиха:
«И если что-нибудь нас разлучит с тобой —
С улыбкой, с нежных рук твоих усладой,
Я не солгу: терять – уменье в нашей власти,
Но может выглядеть большим (пиши!),
большим несчастьем».
Пиши. Пиши. Пиши. Лорел
Искренне ваша.
Слушая вчера вечером Light My Fire, я пыталась выбраться из туманного состояния. Я даже немного попрыгала по комнате, но песня звучала не так, как в машине Ская или на Осеннем фестивале в парке, потому что я не могла избавиться от мыслей о том, как вас нашли мертвым в ванне. Причина смерти неизвестна. Не знать ее тяжело.
У вас на фотографии – самой известной, которую можно увидеть на множестве футболок, плакатов и тому подобном – жесткий, неистовый взгляд. Он прожигает нас, притягивая и отталкивая одновременно. Вы раскинули руки, изображая крест. Ваша грудь обнажена, беззащитна, но в вас чувствуется животная сила. Я читала, что когда The Doors записывала альбом, вы лишь иногда показывались в студии и в большинстве случаев были пьяны. После вас оставались горки куриных костей, пустые пакеты из-под яблочного сока и бутылки из-под розового вина. Иногда вы кричали на людей. Печально, когда все вас знают, на самом деле не зная. Наверное, вам было грустно. Все видели вас таким, каким хотели, чтобы вы были. И ваши кожаные брюки, красивое тело, поглощаемое в огромном количестве дорогущее вино и надрывный голос с хрипотцой были теми кирпичиками, которые вы дали людям, чтобы они построили из вас то, что хотели.
Я думала, что Мэй такая, какой хочет быть сама. Думала, что она свободна, смела и что весь мир – её, но больше я в этом не уверена. Я хочу, чтобы люди узнали меня, Джим, но если кто-нибудь заглянет в мою душу, если он увидит, что я чувствую совсем не то, что должна бы чувствовать, то я не знаю, что случится.
Сейчас я сижу на алгебре. Эван Фридман, похоже, снова трогает себя. Брит, уставившись в телефон, спрятанный у нее на коленях, старается не смотреть на парня. Они во второй раз расстались.
Прошло пять недель и два дня с тех пор, как Скай бросил меня. Хотелось бы мне сказать, что мои чувства остыли к нему, но это явно не так. Иногда после занятий я иду на стоянку долгим путем, обходя стадион, и вижу, как Скай целуется с Франческой у трибун или садится к ней в машину. Мне хочется подбежать к нему, накричать и замолотить кулаками по его груди. Хочется, чтобы он обнял меня и держал в своих объятиях, пока я не успокоюсь. Хочется, чтобы он меня поцеловал и признал, что был не прав. Но сейчас нас с ним словно разделяет невероятно толстая стеклянная стена. Даже врезавшись в нее с разбегу, я не смогу ее разбить – я разлечусь на осколки сама.
Франческа ужасна. Она хочет меня побить. Вчера, когда я шла из школы через аллею, она стояла в дальнем ее конце с двумя другими незнакомыми мне девчонками. Заметив ее, я опустила голову и ускорила шаг, стремясь побыстрее пройти мимо, но они окружили меня.
– Я видела, как ты смотришь на меня и Ская, – сказала Франческа.
Мое сердце готово было выскочить из груди. Я с трудом удерживала его, не желая, чтобы оно упало на асфальт у ее ног, рядом с золотым колечком, оброненным кем-то и застрявшим в трещине. И я очень не хотела расплакаться.
– Давай-ка я объясню тебе кое-что, малышка, – продолжила она. – Он тебя больше не хочет.
Это было нечестно. Я знала, что он не хочет меня. А она не знала, какую боль мне это приносило. Глаза щипало от слез, но я не могла позволить себе расплакаться перед ней. Не могла.
Поэтому я ответила:
