Книга Окончательный приговор - Сергей Самаров

Я нажал кнопку вызова в домофоне, который Дакашев назвал звонком.

– Кто там? – почти сразу спросил женский голос. Должно быть, нас ждали.

– Мы к Абали Беслановичу. Я сейчас с ним по телефону разговаривал.

– Павел Валентинович?

– Да. Я с друзьями. Нас трое. На двух машинах.

– Абали Бесланович говорил. Я открываю ворота, заезжайте и проходите в дом. Вам покажут, куда поставить машины.

Я едва успел сесть за руль, как автоматика, повинуясь команде из дома, стала медленно разводить створки ворот. И мы с Вадимом один за другим въехали в просторный двор. Какой‑то человек в камуфляже и с пистолет-пулеметом «ПП-2000» на плече – с тем самым пистолет-пулеметом, которые нам обещал выделить подполковник Волоктионов – стоял чуть в стороне. Он показал нам рукой, куда проехать и где остановиться. Во дворе был гараж на две машины, тоже с автоматическими, только не створчатыми, а секционными воротами, но туда нас, вопреки недавним словам полковника, не позвали. Должно быть, места там уже не было или наши машины для такого гаража не подходили. Мы, в принципе, на большее и не претендовали. После того, как мы остановились, человек с пистолет-пулеметом так же молча показал на дорожку, ведущую через большой пышный сад к дому.

Вальтер не удержался, поставил на дворовую брусчатку ноутбук в сумке и потрогал пальцем оружие, словно погладил.

– Как, браток, техника? Новинка?

– Не совсем новинка, но не старье, – ответил охранник, как мы определили его должность.

– И как шмаляет?

– Нормально. Скорострельность маловата, но это и хорошо. С прицела не сбивает.

Охранник был немногословен и более подробных комментариев не дал. И вообще не был расположен к откровенному разговору, обычно сближающему людей, неравнодушных к оружию. А Вальтер к любому оружию неровно дышал, особенно к новому.

– Прицел коллиматорный?

– Да. Но он не в комплекте. Его я сам поставил.

Я знал, что и глушитель не входит в комплект этого оружия, и поставляется только по обоснованному заказу спецслужб, но не стал спрашивать, сам ли охранник добывал на свой пистолет-пулемет глушитель.

Мы двинулись по дорожке, выложенной брусчаткой, к дому. Около дальнего угла стоял еще один охранник с точно таким же пистолет-пулеметом. Третий стоял на крыльце веранды и ждал нас. И тоже имел «ПП-2000» с глушителем. Если бы я хуже знал Абали Беслановича, то мог бы заподозрить здесь ловушку. Не полагается выделять глушитель на оружие охраны. Даже охраны заместителя министра. Кажется, он заместитель министра по боевой подготовке личного состава. Но я знал и самого полковника Дакашева и, помимо этого, знал любовь всех чеченцев – от мальчишки, который только научился ходить, до дряхлого старика – к оружию, тем более, к хорошему оружию. И потому мог предположить, что Абали Бесланович сумел добыть для своей охраны именно такое оружие. Вид этих охранников мог приносить заместителю министра внутренних дел удовлетворение. Кроме того, я только беседовал с Дакашевым по телефону, и голос узнал – значит, ловушку следовало почти исключить. Оставалось несколько процентов на то, что ловушку выстроили, не введя Абали Беслановича в курс дела, грамотно и оперативно, и потому, подходя к крыльцу, я слегка щелкнул языком. В нашей профессиональной символике это означало повышенное внимание и возможную опасность. Старший лейтенант Корчагин отреагировал на это, расстегнув две пуговицы на своей легкой летней куртке, а старший прапорщик Хост переложил сумку с ноутбуком из руки в руку.

Охранник у двери молча и бесстрастно посторонился, пропуская гостей. При этом на нас даже не взглянул. Я вошел первым, держа руку в готовности для нанесения удара от пояса навстречу тому, кто попытается приблизиться ко мне с намерениями, которые мне не понравятся. Внешне моя готовность в глаза не бросалась, я просто запустил большой палец за брючный ремень. Может же быть у человека такая привычка, почему бы ей не быть! Но рука стала пружиной, готовой выпрямиться с предельной резкостью. А Вальтер, идущий последним, снова переложил сумку с ноутбуком в другую руку, чтобы иметь возможность со всеми удобствами нанести удар охраннику у двери, который оказался бы как раз на дистанции для нанесения такого удара. Однако выпрямляться в ударе моей руке не пришлось. Навстречу нам вышла довольно симпатичная молодая чеченка в традиционном платке и улыбнулась нам.

– Здравствуйте. Я Камсари, жена Абали. Вы, наверное, Павел Валентинович, – сразу обратилась она ко мне, женским чутьем, что ли, выявляя того, к кому следовало обращаться.

– Да, это я и есть.

– Я примерно таким вас и представляла. Абали много про вас рассказывал. Проходите в дом. Проходите…

Трудно, конечно, представить, что полковник Дакашев описывал меня именно таким, потому что он меня в этом облике еще не видел. Но эти слова можно было отнести и к восточному гостеприимству, и к желанию сказать человеку что‑то приятное. Тем не менее, я снова щелкнул языком и вернул руку в боевую готовность. Ситуация мне нравилась все меньше и меньше.

Нас провели в большую комнату с зашторенными окнами. В комнате было прохладно, и обстановка располагала к тому, чтобы усесться поудобнее в кресле, включить телевизор и вытянуть перед собой уставшие от долгой дороги ноги.

– Я сейчас принесу чай. Или хотите что‑то выпить? Есть водка, коньяк…

– Лучше чаю, – сказал Вадим, мило улыбаясь. – Только мы не привыкли, чтобы нас обслуживали. Я помогу вам…

– А я кое‑что в машине забыл, – сказал я, похлопывая себя по карманам. – Я быстро…

– Из машины никто не возьмет, – сказала Камсари даже с легкой обидой в голосе.

– Я возьму, – сказал я с улыбкой.

И, вопреки ее недовольству, двинулся к выходу.

Мы разделялись…

С общепринятой точки зрения, это было более опасно, чем находиться всем вместе. Но это с общепринятой точки зрения, с которой противник должен считать, что одолеть нескольких человек по отдельности легче, чем всех вместе. С нашей же точки зрения, так, во‑первых, было легче проконтролировать ситуацию в доме и вокруг него, а во‑вторых, мы просто не вписывались в общепринятые нормы и по отдельности были даже более опасны, чем все вместе. По отдельности каждый мог в какой‑то сложный момент выйти победителем и прийти на помощь другим, тогда как все вместе мы могли быть легко блокированы несколькими наставленными на нас автоматами или теми же пистолет-пулеметами «ПП-2000».

Коридор в доме был длинный. Я направился к выходу, за моей спиной Камсари с Вадимом пошли в другую сторону, на кухню. Я не оборачивался, но чувствовал спиной, что Камсари обернулась и смотрит на меня. И убедился, что был прав, когда Корчагин сказал ей:

– Не переживайте, Камсари, он не заблудится. Имя у вас красивое…

Я умел ходить раньше, не разучился и за два года вынужденного простоя в боевой практике. Со стороны посмотреть, я шел совершенно обычно, но при этом сам своих шагов не слышал. А это было главным. Если не слышу я, не слышат и другие. Я дошел до угла, и повернул к входной двери. И только за углом, когда Камсари, или как ее еще могут звать, если это в действительности не Камсари, уже не имела возможности, обернувшись, увидеть меня, слегка присел, пружиня на ногах, и принял стойку для максимально эффективного удара. Вплотную приблизился к двери и прислушался. Несколько человек разговаривали по‑чеченски, и уловить смысл разговора я не мог. Говорили спокойно, следовательно, они не готовились врываться в дом, если вообще собирались это сделать. И потому, напряженно ожидая, что дверь может открыться, я все же рискнул и присел, чтобы через большую замочную скважину посмотреть наружу. На крыльце, в непосредственной близости от двери, стояли четверо. Внешне это были те же самые охранники с пистолет-пулеметами «ПП-2000». Хотя меня снова взяло сомнение. Охранники только что были без бронежилетов, а теперь все четверо нацепили бронежилеты и, кажется, приготовились к бою. И пистолет-пулеметы с плеч сняли, держали их наготове.