Книга Собачье счастье - Изабель Вульф

– Правда?

– Ее украшения имеют большой успех и продаются в «Либертиз».

– Надо же! А как вы с ней познакомились?

– В аптеке у метро «Чок-Фарм». Она ждала, когда ей принесут лекарство по рецепту, а я просто покупал «Стрепсилс». Вот мы и разговорились.

– Как романтично!

– Поистине. Самое интересное, что это даже не моя аптека, – я живу в Кэмдене. В той аптеке я оказался случайно, поскольку у меня заболело горло, и вдруг встретил это видение.

– Чудесная история, – сказала Филлис. – Что ж, Маркус, не будем вас задерживать. Ну-ка, Мейзи, попрощайся с Прутиком.

Мейзи издала нечто среднее между писком и тявком, после чего Маркус отбыл. Ко мне тут же подошла Лили.

– Я и не подозревала, что вы были обручены с Александром Дарком, – прошептала Лили, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Я кивнула. – Это просто потрясающе, – добавила она. Я посмотрела на нее непонимающим взглядом. – Я хочу сказать, материал будет потрясающим – просто фантастическим!

– А… Хорошо, – печально произнесла я.

– Ну а как наш великий Д. Дж.?

– С ним… все в порядке.

– Временами с ним ох как непросто – этакая рыба-пила… то есть рыба-фотоаппарат! С вами он тоже вел себя так?

– В какой-то степени.

– Я видела его несколько раз, и он показался мне жутко нелюдимым. По-моему, труп и то разговорчивей. Думаю, это как-то связано с тем, что с ним случилось, – продолжила она доверительным тоном. – Вы обратили внимание на его руки?

– Я – нет… но я…

– В общем, с беднягой стряслась жуткая история. Много лет назад эти сумасшедшие борцы за права животных – впрочем, кое в чем я их поддерживаю, – послали его отцу бомбу. Так получилось, что посылку открыл Д. Дж., и оттуда как бабахнет! – Черные глаза Лили едва не выкатились из орбит. – Вот поэтому него такие ужасные шрамы. Говорят, с тех пор он сильно изменился. – Мне стало худо. – Еще бы! Окажись вы на его месте, и вас было бы не узнать! – Господи, хоть бы она заткнулась! – Говорят, и брак его распался по этой причине. – Я посмотрела на нее вопросительно. – Ну, он был женат на одной польской фотомодели.

– Вот как?

– Роскошная женщина. Не выдержала с ним и года. Жаловалась, что он с ней почти не разговаривал. Могу себе представить! Ну ладно. – Лили положила Гвинет в корзинку и дернула Дженнифер за поводок. – Шофер ждет. Счастливо, Миранда!

Той ночью я почти не спала. Слова Лили с жужжанием кружились в моей голове, как пчелы, застрявшие между рамами. «…с тех пор сильно изменился… еще бы! окажись вы на его месте… с тех пор сильно изменился… БА-БАХ!»

Я смогла уснуть не раньше шести, а вскоре меня разбудил телефонный звонок. Звонила Дейзи, спешившая на работу.

– Наконец-то могу поболтать с тобой, – донесся до меня ее голос сквозь привычное гудение транспорта. – Я в такой запарке – мы готовим болливудский[27]бал, и мне срочно нужна пара слонов. Ну, как у тебя дела? Как поиски?

– Я нашла его…

– Ты нашла его?

– Да. Тот фотограф, о котором я тебе говорила, и есть Дэвид. – Я резко села в кровати. – Других вариантов и быть не может. А американский акцент у него потому, что он, оказывается, вырос в Америке.

– Боже мой, – воскликнула Дейзи. – Могу себе представить, какое потрясение ты испытала.

– Да уж – что-то вроде электрического разряда в десять миллионов вольт…

– И какой он?

– Человек он довольно… сложный… В общем, обстановка была очень нервозная, хотя он и не догадывается почему. – Я заметила на прикроватной тумбочке визитку Дэвида и повертела ее в руках. – И в то же время он… милый.

– Как он выглядит? – спросила подруга. Где-то рядом с ней раздался нахальный звук велосипедного звонка.

Я описала Дэвида.

– Э, да он симпатичный!

– Да… так и есть. Хотя он очень задумчив и все время тебя рассматривает, и от этого чувствуешь себя неуютно.

– Наверное, было не по себе, когда он тебя фотографировал?

– Ужасное ощущение. Начать с того, что я болтала без умолку, как сумасшедшая. Но потом, начав съемку, он очень изменился и, кажется, стал менее напряжен. Видимо, с фотоаппаратом в руках ему легче разговаривать.

– Как долго он у тебя пробыл?

Я подняла жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет.

– Около часа.

– А следы… остались? – осторожно спросила Дейзи.

– О да. Шрамы – и довольно заметные. Но, боже мой, Дейзи, – я посмотрела в окно, и мои глаза затуманились, – он мог лишиться пальцев – или того хуже. Он мог ослепнуть. Моим главным кошмаром всегда было то, что я не знаю, как сильно Дэвид пострадал. Судя по всему, теперь его руки в норме – они просто… – слова застряли у меня в горле, – покрыты шрамами. И это по моей вине, – всхлипнула я. – Боже, какой это был шок – увидеть их, увидеть тот вред, который я причинила.

– Значит, ты еще не… рассказала ему.

Я промокнула глаза рукавом ночной рубашки.

– Нет. Еще нет. Но я расскажу. Теперь, когда мы встретились, я уже не могу молчать. Скоро, очень скоро я позвоню ему. Но сначала я должна набраться мужества – это ведь будет непросто. – Я шмыгнула носом. – Это будет тяжело.

– Ты говоришь почти как я, – печально заметила Дейзи. – О Найджеле.

– А ты все еще не собралась с духом?

– Нет. Видишь ли, в последнее время я была очень занята, да и он тоже. В понедельник он занимался своими карликами, во вторник у меня был альпинистский тренинг в спортзале, вчера я устраивала супершоу «Путь в Тимбукту», а он работал допоздна, поскольку хочет как можно скорее стать акционером в своей компании. Но я поговорю с ним. Точно. Не сегодня, так завтра…

– Гм.

– Но ты позвони Дэвиду. Не сейчас, а когда придет время, когда почувствуешь, что готова. Обязательно позвони ему, Миранда.

Мне не пришлось этого делать, потому что, к моему величайшему удивлению, Дэвид позвонил сам.

Вечером того же дня меня вызвали в Кингстон – к декоративному вислоухому кролику.

– Как его зовут? – спросила я хозяйку, которая в тот момент протягивала мне блюдце с печеньем.

– Боб, – ответила она, стряхивая крошки со своего кардигана.

– А полное имя – Бобтейл?

Женщина взглянула на меня в недоумении:

– Нет, Роберт.