Книга Иллюзии - Кэтрин Стоун

– Майор, которого я встретила здесь?

– Да. Он был с ней только три недели, но никогда не сможет ее забыть. Я прибыл в Москву за несколько дней до его отъезда.

– И вы заняли его место. Майор обиделся?

Найджел бросил нож на каминную полку.

– Нет. Хотя Катрин не та женщина, с которой можно завести легкую интрижку.

Несколько секунд они молчали. Затем Фрэнсис тихо спросила:

– Значит, вы тоже влюбились в нее?

Она не могла понять, какие чувства таились за его пристальным взглядом.

– Влюбился? Без памяти. Мы были вместе, пока мне не приказали ехать в Вену с царем Александром на два месяца. Впервые в жизни я испытывал желание послать к черту свои обязанности. Но Катрин настояла, чтобы я ехал, и, таким образом, моя честь была спасена. – Казалось, Найджел откровенно смеется над собой. Он отошел в сторону, захватив с собой стоявший на каминной доске подсвечник. Пламя свечей мерцало, отбрасывая золотистые блики на его лицо и волосы. – Когда пришло известие о том, что Наполеон переправился через Неман и ступил на русскую землю, Александр стал отходить к Москве. Его казаки оборонялись. Следующие полгода я провел вместе с ними, отражая наступление французов. Это было началом моего прозрения.

Найджел умолк, и в комнате на несколько секунд повисла тишина. Что он хотел этим сказать?

– Я не понимаю.

Найджел поставил свечи и повернулся к ней. Свет падал из-за его спины.

– Вы были в Индии. Разумеется, вы не можете знать, что произошло в России.

Фрэнсис чувствовала на себе его напряженный, пристальный взгляд и понимала, что он специально стал спиной к свету, чтобы она не могла видеть его лица. Голос его тем не менее звучал спокойно и размеренно, как будто Найджел рассказывал о том, что произошло давным-давно и с кем-то другим.

– У царя Александра было всего сто тысяч человек против четырехсот двадцати тысяч наполеоновских солдат. У него осталось единственное оружие – сама матушка-Россия. Русская армия отступала на восток, а казаки сжигали за собой все: поля с созревшим урожаем, запасы продовольствия, деревни – то, что могло прокормить французскую армию. Все было уничтожено на тридцать миль вокруг, и наступавшего врага впереди не ждало ничего, кроме голода.

– А как же жители этих деревень?

– А вы как думаете? Они спасались бегством, голодали. Но стратегия русских была превосходной. К тому времени, когда Наполеон подошел к Москве, Великая армия была основательно потрепана. Наконец русские дали сражение у Бородино. Это была настоящая бойня для обеих сторон. После кровопролитного сражения русские отступили, оставив врагу незащищенную Москву. Пока Наполеон ожидал формальной капитуляции, я уже побывал в городе. Большинство жителей ушли, забрав с собой все имущество, но Катрин ждала меня.

– Должно быть, она была очень смелой.

– Смелой? Катрин ничего не боялась. – Найджел взглянул на Фрэнсис и с непонятной для нее яростью продолжил рассказ. – Это была вспышка ни с чем не сравнимой страсти после долгих месяцев разлуки. Но Катрин решила присоединиться к французам. Она считала, что сможет принести больше пользы союзникам, находясь в Париже. Не вызывало сомнений, что Франция терпит поражение в России. Не на поле битвы, а при столкновении с русской самоотверженностью. Наполеон рассчитывал найти продовольствие и поддержку в Москве. Вместо этого русские подожгли свой священный город. Пожар длился пять дней.

Фрэнсис закрыла глаза. Она представляла город, с предсмертным ревом обрушивающийся на незваных гостей, и понимала весь ужас происходившего тогда.

– Вы были там.

– Целый месяц. На пепелище. Я помог Катрин снарядить тройку лошадей. Мы нагрузили ее экипаж провиантом и спрятали в укромных местах драгоценные камни и золото. Сено нам заменяло подушки, в наволочках хранилось зерно. Я знал, с чем ей предстоит столкнуться, поскольку сам участвовал в опустошении страны. Невозможно было принимать участие в рейдах казаков, оставаясь при этом сторонним наблюдателем.

Он сделал несколько шагов в сторону и провел рукой по кожаным переплетам книг. Пламя свечей мерцало и колебалось из стороны в сторону, отчего по комнате плясали уродливые тени.

– В октябре Наполеон начал свое отступление в Париж. Катрин, закутанная в меха, последовала за ним. Десять дней спустя повалил снег. Вместе с казаками я преследовал наполеоновскую армию до самой границы. Невозможно описать эти месяцы. Величайшая армия мира умирала от голода и холода. Хаос и бездна страданий. Даже казаки, мстящие за поруганную честь матушки-России, страдали от голода и холода.

Фрэнсис хотелось протянуть руку, прикоснуться к нему и сказать, что и она знает, что есть в жизни вещи, которые нельзя изменить. Она понимает, что в мире столько боли и страданий, что одному человеку не под силу справиться с ними.

С легким треском на каминную решетку упали угли.

Найджел опустился на колени и подбросил дров в огонь.

– Катрин открыто поселилась в Париже. Лэнс и я вскоре тайно присоединились к ней. Весь 1813 год мы собирали сведения о планах французов и создавали сеть связных и осведомителей, ее возглавил человек по имени Мартин. Удача оставила Наполеона, и к октябрю он понял, что проиграл. Именно тогда исчезла Катрин. Она отправилась на встречу со связным. Встречу организовал я.

– И ее схватили?

– В тот же день до меня дошло известие о смерти отца. – Голос его был полон иронии. – Вероятно, это сделало меня слишком важной персоной. Мною решили не рисковать и приказали возвращаться домой.

– И вы покинули Францию, зная об исчезновении Катрин?

Он поднял голову, и на этот раз на его лице явственно проступило презрение к себе.

– Так уж случилось, что не по своей воле. Лэнс нанес мне удар по голове и в бессознательном состоянии отправил домой. Несмотря на полученный приказ, я собирался проследить путь Катрин и выяснить, что с ней случилось. Но страшная весть меня опередила: пришло сообщение о том, что она была арестована и казнена. Лэнс не хотел, чтобы я зря рисковал жизнью, и остановил меня. Только сегодня я узнал правду: Катрин умирала три дня, и она была еще жива, когда я покинул Париж.

Душу Фрэнсис переполнил страх – за него.

– Вы не можете себя в этом винить, Найджел.

– Я и не виню. Но она страдала, чтобы защитить нас, и нам удалось уйти. Она не могла им много рассказать. Последние несколько месяцев я не делился с ней собранной информацией, и поэтому ее мучения были напрасными. О Боже! Меня преследуют ужасные картины…

– Это только ваше воображение. Отбросьте эти мысли.

В его руке оказалась кочерга. Он с силой опустил ее на маленький столик, расщепив хрупкое дерево.

– Ради всего святого! Я только что загнал до полусмерти свою лучшую лошадь. Что, черт побери, остается у человека, когда кончается мужество? Я должен утопить себя в вине?