Книга Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

— Я тоже, — созналась я и как-то расслабилась. — Я тоже так поступаю.

Мы смотрели друг на друга, как двое давно разлученных влюбленных, узнавших друг друга в переполненном зале… Ну, не совсем так, но связь между двумя табакозависимыми, всю свою прокуренную жизнь отрекающимися от тайного порока, на редкость крепка. Райан положил ладонь мне на плечо, и я вновь ощутила знакомое волнение. Он повел рукой вверх по плечу к шее, под волосы, потом назад к началу рукава, и так несколько раз, затем подался ближе, пристально глядя мне в глаза. Его поглаживания оказались дьявольски сексуальными, и у меня помутилось в глазах. Я, конечно, не забыла о его нездоровом пристрастии к щенкам, но списала это на тонко чувствующую, добросердечную натуру.

И в следующий миг я начисто забыла о собаках всех возрастов.

Все поплыло, словно в замедленной съемке, и прозвучал тонкий звон, расходясь от прикосновений к моему плечу, а потом Райан положил руку мне на шею сзади и привлек к себе. Другая его рука на мгновение задержалась у меня на талии, затем оказалась на колене. Я снова закрыла глаза. Райан поцеловал меня, очень легко и мягко, и сразу отодвинулся, прежде чем я успела шевельнуться или ответить на поцелуй. Опершись локтем о стойку бара, красавец пристроил подбородок на ладонь и, по-прежнему обнимая меня за шею, пристально взглянул в глаза:

— Долгие поездки на автомобиле.

Я могла бы выйти из игры, но одно из моих любимых занятий — как раз долгие поездки. Обожаю сидеть на пассажирском сиденье, слушать музыку и смотреть в окно на проносящийся мимо пейзаж — это рождает в душе ощущение покоя, безопасности, счастья и удовольствия.

— Участвовать в долгих поездках, — отозвалась я и, как ни старалась, не смогла удержать улыбку.

— Джейн, — сказал Райан, вновь положив ладонь мне на плечо и глядя так, словно я — единственная женщина на свете. — Когда ты вернешься в Нью-Йорк, я часто буду брать тебя в долгие поездки на автомобиле.

Перед самым выходом из бара Райан спросил об открытии завтрашней выставки, сказав, что зайдет, если я не возражаю. Я ответила, что буду только «за». Мы вышли на улицу. К счастью, такси оказалось рядом. Мы сели в машину, и едва я успела подумать — вот оно, счастье, как Райан поехал со мной, в час ночи решившись на двадцатиминутный крюк, чтобы довезти меня до отеля. Когда мы сели в такси, он назвал водителю гостиницу, прибавив:

— А потом обратно в центр.

Сказка наяву, крутилось у меня в голове, когда мы подъехали к отелю. Райан сказал водителю: «Минуту», вышел из машины, взял меня за руку, помог выйти и сказал:

— Я великолепно провел время. Очень рад, что мы встретились. — И подкрепил сказанное крепкими объятиями.

Впервые на свидании меня на прощание обняли. Я не знала, полагается ли вернуть объятие или одного раза достаточно для обоих, и после секундного колебания остановилась на втором варианте.

— Увидимся завтра, Джейн. Галерея Дабни на Норт-Мичиган, верно?

— Правильно.

— Ну что, до свидания, Джейн Лейн. Спокойной ночи. — Сверкнув на прощание криптонитовыми[29]зубами, Райан забрался в такси.

Глава 27

Спасибо за ужин

Я боюсь счастья — оно так быстротечно!

Энди Уорхол

С той самой секунды, как проснулась на следующее утро, уложила платье для торжественного открытия в чехол на «молнии» и влезла в рубашку и джинсы, готовясь целый день пылиться и пачкаться при установке экспозиции, я не могла дождаться вечера.

— Привет, Джейн, — сказал Йен, привстав со стула, когда я подошла к столику в кафе отеля. — Как прошел вечер? — весело спросил он, наливая мне чашку кофе. — Услышу ли я подробности?

— О, Йен, — выдохнула я, — все было прекрасно! Он остроумный и неглупый… — Пока описывала светлые волосы, голубые глаза и широкие плечи, я могла думать только о том, как Райан красив и привлекателен. — И он такой хорошенький, — добавила я. — Знаю, мужчин не называют хорошенькими, но этот очень, очень миловиден.

— Звучит неплохо, Джейн, — сказал Йен, задумчиво глядя на меня.

— Вечером вы с ним познакомитесь! Он придет на открытие! — с энтузиазмом пообещала я.

Принесли яичницу для Йена и овсянку, заказанную им для меня. Я мечтательно ела завтрак, заново переживая вчерашний вечер, пока не услышала голос Йена:

— Джейн?

— Да? — спросила я, очнувшись от грез.

— Готовы идти? Или все еще пьете коктейли? — пошутил он.

— Нет, уже все, — отшутилась я, пребывая в прекрасном настроении. — Идемте.

Я застегнула сумку, и мы проделали обычную процедуру надевания пальто, перчаток и шапок, после чего вышли на мороз.

Галерея Дэвида Дабни оказалась самой маленькой из всех, где мы выставлялись, поэтому инсталляция прошла гораздо быстрее, чем в Лондоне или Риме. Присутствовали лишь один грузчик и один сотрудник галереи, мысли которых явно были заняты предстоящими праздниками. Скульптуры были небольшими и легко перемещаемыми, так что ответственным лицам оставалось лишь поглазеть на творения Йена, заявить «блестяще» и отчалить.

Усевшись за свой хромированный столик, я внесла последние изменения в прайс-лист и таблички с ценами, вычеркнув проданные и добавив две новые скульптуры, доставленные из Нью-Йорка. В галерее было тихо; сотрудники ушли на ленч, а Йен засел в просторном кабинете Дэвида Дабни и что-то увлеченно строчил.

Покончив с делами, я достала сотовый и набрала номер Кейт, пылая желанием обсудить с подругой детали свидания, которые не расскажешь Йену. Я подробно описала свои ощущения, когда Райан ко мне придвинулся, не забыв о горячей руке на моей спине.

— Джейн, — сказала Кейт, когда я выдохлась и сделала паузу. — Вроде бы парень хороший и к тебе неравнодушен. Ты уже звонила ему поблагодарить за ужин?

— Не знаю, нужно ли: мы очень сердечно попрощались, и сегодня вечером я его опять увижу.

— Я тебе говорю: обязательно позвони. Если он настолько галантен, значит, оценит внимательное отношение.

С точки зрения хороших манер лучше действительно перестараться, но иногда повторная благодарность выглядит не как проявление воспитанности, а как назойливость нетерпеливой девицы. Грань здесь тонкая, и, за последнее время подрастеряв нужные навыки, я не считала правильным разыгрывать инженю по телефону. Но ведь Райан — другое дело, Райан — джентльмен…

— Ты права, я сейчас позвоню.

Нажав отбой, я прошла в главный зал галереи и постояла перед скульптурой «Без названия, номер семнадцать», впитывая флюиды счастья, излучаемые творением Йена Рис-Фицсиммонса. Через пять минут я вернулась к телефону и, вытащив из кошелька визитку Райана, перевернула ее обратной стороной, где он записал номер сотового.