Книга Цветок пустыни - Джейн Арбор

– Но, говорят, он влюблен в Дженайну?

– Этого он мне не сказал. Его интересовало, насколько широко распространились слухи про него и про Бет. Но вряд ли он стал бы вести со мной доверительный разговор о Дженайне. Настолько хорошо он меня не знает.

– Но ты-то считаешь, что он влюблен в нее? – настаивала Лиз.

– Нет, не считаю.

– Ох! – Крис говорил настолько уверенно, что былая надежда почти вернулась к Лиз. Но неожиданно ее память уцепилась за еще одно обстоятельство. И когда оно приобрело четкие очертания… – Но, Крис, неужели ты не помнишь как ты сам говорил, что Дженайна пропадает во вдовах? Ты тогда еще продолжил: «Иногда мне даже думалось…» Но на этом месте ты остановился и не захотел продолжать свою мысль. Ты тогда думал о Роджере Йейте?

Крис засмеялся:

– Конечно же нет. Если уж тебе так хочется знать, я действительно подбирал подходящую супругу. Знаешь для кого? Угадай! Для твоего отца.

– Для папы?

– Извини, Лиз. Я всего лишь пытался связать оборванные нити у старшего поколения! Я хочу сказать, что Дженайне Карлайен следует снова выйти замуж.

– Но папе это ни к чему, – произнесла Лиз, исходя из своего тайного убеждения, что для Эндрю могла существовать только одна женщина.

– Да. Кроме того, как только я тогда стал говорить ту необдуманную фразу, я понял что желать тебе Бет в качестве сводной сестры равносильно преступлению. Вот потому я и сказал тогда, чтобы ты не обращала внимания. Разве ты не рада, что я не одарил тебя подобной ужасной идеей?

– Думаю, что рада, хотя я бы знала, что ты ошибаешься. Папа не стал бы держать от меня в секрете такие вещи. Но как раз сейчас, когда я вспомнила, как ты говорил об этом, мне стало любопытно, знал ли ты тогда то, что сейчас известно Бет. И ты был прав, когда в тот день говорил, что Бет может быть не знающим жалости противником. Когда этим утром она рассказывала мне про Роджера и Дженайну, она вела себя как загнанный в угол зверь. Это было довольно ужасно.

– И что же она знает или думает, что знает?

– Да нет, она знает. – И Лиз изложила все, что Бет рассказала ей о двух свиданиях и о любовной сцене в ночные часы.

– Бедная Бет! – проронил вдруг Крис.

– Что ты имеешь в виду? – спросила озадаченная Лиз.

– Ничего, – сказал Крис и, коротко хохотнув, повесил трубку.

На следующее утро Лиз снова отправилась в больницу. Вечером, когда она одевалась, чтобы отправиться на вечеринку, у нее было такое ощущение, что сегодняшний вечер отмечает окончание какого-то этапа, после которого все будет совершенно иным.

Конечно, ведь Дженайна и Роджер не смогут в течение долгого времени держать в тайне свои отношения, Лиз даже казалось, что, вероятно, сегодня вечером Дженайна поделится своим секретом с ней. Крис уедет, а когда он вернется, он почти наверняка будет женатым человеком.

Лиз одевалась без всякого интереса. Крис не сможет увидеть, как она выглядит, а больше смотреть было и некому. Однако вскоре Лиз обуздала подобные пораженческие настроения. Ради Криса она просто обязана выглядеть наилучшим образом, не так ли? Если он мог продемонстрировать мужество и веру в будущее, значит, и она сможет!

Лиз не стала ждать, когда будет готов Эндрю, и пришла в гостиницу пораньше. Крис уже оказался там, в небольшом, специально установленном баре он угощал доктора Фремье и его коллегу, доктора Мейера, немецкого врача, направленного сюда для оказания помощи из Алжира; Лиз доводилось видеть его в больнице, но представлены друг другу они не были.

Крис жестом попросил их подойти поближе, после чего доктор Мейер поклонился так, как если бы он щелкнул при этом каблуками, хотя на самом деле ничего этого не было. Это был мужчина в возрасте примерно сорока пяти лет с прямыми серо-стальными волосами и печальной, но приятной улыбкой. На своем очень правильном английском он сказал Лиз, что уже много наслышан о ней. Затем он и доктор Фремье продолжили свой разговор по-французски, а Лиз села на табурет рядом с Крисом.

– Как же очаровательно ты шуршишь! – усмехнулся Крис. – Расскажи мне, что на тебе надето?

Лиз рассмеялась:

– То, что шуршит, – это тонкий нейлон под платьем. А поверх него – серо-голубое полотно, хотя ты вряд ли поверишь, что это полотно.

– Почему же не поверю?

– Потому что от него исходит нечто вроде сияния света в тумане, это происходит потому, что ткань представляет собой массу крошечных складок, пересекающихся друг с другом. Да ты пощупай ее сам.

Подтверждая качество материала, Крис кивнул, и Лиз продолжила свой рассказ:

– Платье имеет очень широкую юбку, спереди оно начинается прямо у моих ключиц и имеет вырез сзади, ах да, и еще огромные накладные карманы-панье.

– Наверное, ты в нем очаровательна?

– Надеюсь, что да.

– И я тоже. Ты уж постарайся, – как-то загадочно сказал он и повернулся на своем табурете. – Это что, прибыл кто-то еще из моих гостей? Пойдем и поприветствуем их.

Немного позже гости заполнили обе комнаты, они собирались в группы, беседовали друг с другом, и все старались подойти поближе к Крису, чтобы пожелать ему удачи. А он ходил между присутствующими, и движения его были на удивление уверенными, а Лиз, наблюдая за Крисом, подумала, что, глядя на него, можно подумать, что темные очки у него на носу были скорее данью какому-то капризу, а вовсе не необходимостью. Она желала только одного: чтобы Дженни Эдрайен была достойна его. Но в том, что у него все будет в порядке, Лиз не сомневалась.

Она повернулась, оглядывая тех, кто пришел. Роджера еще видно не было, но в противоположном конце комнаты стояла, вся в белом, Дженайна. Рядом с ней находились доктор Мейер и доктор Фремье. Дженайна улыбалась и вела разговор с обоими мужчинами, пока доктор Фремье не отошел. А когда Лиз снова посмотрела в ту сторону, исчезли и эти двое. Нигде в комнате Лиз не могла разглядеть пышной короны ее волос. Наверное, Роджер уже пришел, и теперь они вместе.

Придя на вечеринку, Бет избегала оставаться с Лиз наедине. Возможно, ей больше было нечего рассказывать, а если и было, то она решила держать это при себе. Когда они встретились, Лиз вопросительно подняла бровь, но Бет проигнорировала этот жест. Она была одета в зеленое, с глубоким вырезом платье для коктейлей, цветовой тон которого был слишком грубым для ее по-девически хрупкой внешности, и хотя по сравнению со вчерашним утром она была гораздо лучше напудрена и подкрашена, глаза у нее блестели так ярко, а щеки были такими пунцовыми, что, если бы Лиз не знала, что причиной всего этого были расстройство и ревность, она сказала бы, что у Бет запоздалый приступ лихорадки денге.

В углу большей по размером комнаты кто-то затеял игру в покер и кости, которая в описываемый период являлась всеобщим увлечением в клубе. Здесь оказалось большинство молодых людей, они подавали игрокам различные веселые советы, и Лиз уже была готова направиться туда, когда к ней подошел ее отец.