Книга Поцелуй страсти - Джейн Киддер

— Он предложил мне выйти за него замуж.

Метелка выпала из рук горничной и со стуком упала на пол.

— Не может быть! — Ребекка прижала ладони к щекам. — Ну а вы что? Вы же отказали ему, правда?

Виктория очнулась от глубокой задумчивости и посмотрела на служанку.

— Правда, Ребекка. Я ему отказала.

Служанка схватилась за грудь и с облегчением вздохнула.

— Ужасно рада, что все так удачно закончилось!

Она нагнулась, подняла свою метелку с пола и приступила к работе, не переставая при этом тараторить:

— Я-то все надеялась и продолжаю надеяться, что вы выйдете замуж за лорда Уэлсли, то есть, прошу прощения, мистера Уэлсли. А лорд Гилфорд мне никогда не нравился, у него такие холодные глаза — бррр!

— Ты так думаешь? — заинтересованно спросила Виктория.

— Точно вам говорю. Холодные! Мне мамочка всегда твердила, что характер мужчины можно определить, заглянув ему в глаза. Взять вот мистера Уэлсли, к примеру. У него глаза выразительные, в них есть ум и тепло, а еще, я заметила, они вроде как посылают всякие послания — вроде телеграфных депеш!

Викторию стало разбирать любопытство.

— Какие же депеши он, по-твоему, посылает глазами?

— Всякие, — девушка смутилась. — Один раз мистер Уэлсли так на меня посмотрел, что я потом всю ночь не спала — все о нем думала. Похоже, он хотел взглядом дать мне понять, что я ничего себе, хорошенькая и могу нравиться мужчинам. Я, во всяком случае, так это истолковала.

Виктория тяжело вздохнула и откинулась на спинку дивана.

— Честно говоря, Ребекка, не понимаю, почему женщины так много думают и говорят о мужчинах. По мне, если бы их не было вообще, на свете жилось бы куда спокойнее и лучше.

— Что вы такое говорите, леди Виктория? — хихикнула служанка. — О чем же еще думать девушке, как не о мужчинах?

Виктория вдруг осознала, что сейчас ничем не отличается от своей горничной: ей захотелось тех же простых радостей — забраться к себе в постель, накрыться с головой одеялом и ночь напролет грезить о высоком привлекательном блондине с голубыми глазами и волосами цвета спелой пшеницы.

— Прошу прощения, миледи, но у нас на конюшне сейчас такое творится! — конюх Джордж округлил глаза, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. — Сразу три кобылы вздумали ожеребиться. Мы с мальчонкой-грумом прямо с ног сбиваемся. Не могли бы вы, миледи, малость нам пособить?

— Разумеется, нет, Джордж! — вскричала в ужасе Фиона, отодвигая от себя чашку с чаем. — Леди Виктория не коновал и принимать жеребят не обучена. И вообще… это занятие не для леди. Что это, в самом деле, на тебя нашло?

Джордж на всякий случай отвесил Виктории и Фионе поклон, но продолжал гнуть свое:

— Ясное дело, миледи, нехорошо вас просить о таком, но… сразу три кобылы, подумать только! Раньше я позвал бы на помощь сэра Джона, да упокоит господь его душу, но теперь прямо не знаю, к кому и обратиться…

— Я все поняла, Джордж, спасибо, — сказала девушка и в замешательстве опустила глаза.

Вечером предыдущего дня Майлз пригласил ее на прогулку в близлежащий городок. Она приняла его приглашение и утром потратила целый час на одевание. Тем не менее выбора у нее не было — очень уж настойчиво заглядывал ей в глаза старый конюх. Поднявшись из-за стола, она положила свою салфетку рядом с прибором и направилась к двери.

— Я переоденусь и сразу же к вам присоединюсь, Джордж.

— Благослови вас бог, миледи, — пробормотал старик, а потом, совсем уже по-хозяйски, добавил: — Только заклинаю вас, леди Виктория, поторапливайтесь!

Виктория что есть духу взбежала по лестнице и, застав у себя в комнате занятую уборкой Ребекку, повелительно крикнула:

— Помоги мне расстегнуть платье! Мне нужно срочно переодеться.

— Как же так, миледи? — удивилась служанка, расстегивая крючки у нее на лифе. — Разве вы не едете сегодня на прогулку с мистером Уэлсли?

— Не еду! — Виктория укрылась за ширмой и скомандовала: — Принеси мне старые бриджи и блузку…

Не прошло и десяти минут, как она уже шла торопливым шагом по лужайке, направляясь к главному зданию конюшни. Влетев в большие двустворчатые двери, она от удивления замерла на месте — в стойле жеребившейся кобылы, скинув сюртук и подвернув рукава безукоризненно белой рубашки, вовсю хлопотал Майлз.

— Хорошая девочка, — ласково говорил он, склонившись над кобылой и поглаживая ее за ухом, — ну-ка поднажми немного! У тебя все отлично получается — прямо как на заказ!

Виктория на цыпочках подкралась к нему сзади и крикнула:

— Майлз! Вас-то каким ветром сюда занесло?

Тот, не поворачивая головы, обратился к ней тем же увещевающим голосом, каким разговаривал с лошадью:

— Станьте на колени со мною рядом и гладьте ее по голове. Жеребенок еще не вышел, а она сильно утомлена. Думаю, приласкать ее и успокоить не помешает.

— Что-нибудь не так? — озабоченно спросила Виктория, становясь на колени и принимаясь гладить животное.

— Да нет. Просто жеребенок идет медленно. — Майлз провел рукой вдоль конвульсивно вздрагивающего брюха кобылы. — По-моему, у нее все нормально. Не знаете ли, часом, она в первый раз жеребится?

Виктория пригляделась к кобыле.

— Это Берриз Энд Крим, — пробормотала она. Да, это у нее впервые.

Майлз кивнул.

— Тогда понятно, почему все так затянулось и отчего она напугана. Думаю, первые роды способны напугать даже животное, которое не понимает, что с ним в этот момент происходит.

Виктория тихонько засмеялась.

— Думаю, первые роды пугают женщину ничуть не меньше, хотя она отлично знает, что с ней творится.

— Вы когда-нибудь помогали конюху принимать жеребят?

— Не приходилось, — созналась Виктория. — Обычно, если у матки возникали какие-нибудь проблемы, к ней в стойло шел папа. Он считал, что леди не подобает в такое время находиться в конюшне.

— Может, так оно и есть, — согласился Майлз. — Если хотите, идите домой, а с кобылой побуду я.

— Нет, — храбро отказалась Виктория. — Сейчас за конюшни отвечаю я, стало быть, мое место здесь.

Кобыла подняла голову, пару раз судорожно дернула задними ногами и протяжно заржала.

— Вот теперь с ней точно что-то не так, верно? — Виктория вскинула на Майлза большие, округлившиеся от страха глаза.

— Просто у нее начались схватки, а это — штука болезненная, — сказал Майлз, продолжая гладить лошадь. — Кажется, жеребенок уже на подходе.

Виктория с сомнением посмотрела на него.

— А вы сами? Скольким жеребятам вы помогли появиться на свет?