Книга Черновик - Сергей Лукьяненко

Политику я протянул руку и обменялся с ним крепкимрукопожатием. Юмориста, если честно, хотелось огреть надувным молотом илизапустить ему в лицо кремовый торт. Но я ограничился кивком и максимальнодружелюбной улыбкой.

Наталья пристально смотрела на меня. В глазах ее что-топлавилось, перекладывалось, переключалось. Вперед выплывало сплошное дружелюбиеи одобрение. Даже веселые морщинки побежали от уголков глаз, хотя обычно такиепоявляются у очень умелых стерв годам к тридцати — тридцати пяти.

А настороженность пряталась, уходила из глаз — куда-топоближе к душе.

Идиот.

Ведь только что мне советовали — тупи! А я проявил себядогадливым, не удивился тому, что Наталья жива.

— Ты не в обиде на меня, Кирилл? — Наталья тоже потянулась навстречуи коснулась меня сухими, горячими губами. От ее приветливости веяло холодом.

— Да что ты! — Я заставил себя засмеяться и кивнул юмористу,словно призывая его разделить мое веселье. — Что ж я, идиот? От такого — ктооткажется? Объяснила бы сразу, разве я…

— Объяснить никогда и ничего нельзя. — Наталья слегкаубавила свою фальшивую приязнь. — Мы пройдем?

— Конечно! — Я отступил с дороги, мимолетно замечая истоящие в сторонке дорогие машины, и нескольких крепких людей, окружившихбашню. Троица вошла — и остановилась при виде Коти. — У меня тут друг… мы пивкапопить решили, ничего?

Наталья внимательно посмотрела на Котю. Котя едва ли не пострунке вытянулся. И выпалил:

— Чагин Константин Игоревич! Двадцать пять лет!Невоеннообязанный по здоровью. Журналист!

— Какой еще журналист? — брезгливо спросила Наталья.

— Сенсационник! — выпалил Котя.

— Это у тебя Кирилл ночевал?

— Было дело, — с готовностью согласился Котя. — Только я непомню, я все забыл, мы потом заново познакомились… Вы не подумайте, я здесь нев профессиональном качестве! Чисто по-дружески. Я Кирюхе не враг!

— Главное — себе врагом не будь. — Наталья явно принялакакое-то решение относительно Коти. — Дружи, конечно. Друзья — это очень важно.

— Старый друг борозды не испортит! — скрипуче произнесюморист. С надеждой посмотрел на Наталью. Потом на политика.

Наталья его проигнорировала, политик поморщился и сказал:

— Женя, ты не на работе…

— Показалось, что смешно! — с вызовом сказал юморист и пожалплечами. — Со всяким бывает!

— Давай лучше познакомимся с молодым человеком, — миролюбивосказал политик. — А то я догадываюсь, как нас представили… комиссия, инспекция…ненавижу бюрократию!

— Ну, я вас знаю… заочно, — пробормотал я. — Вы…

— Просто Дима. — Политик развел руками. — Никаких церемоний,здесь все свои! Кирилл, Женя, Дима… э… Костя, Наташа. Как обустроились, Кирилл?

— Помаленьку… — Стараясь не смотреть на Наталью, я принялсмущенный вид и промямлил: — С деньгами плоховато… жить-то есть где, но надо жепитаться… телевизор, опять же, чтобы от родной страны не отстать…

Политик кивнул. Посмотрел на Наталью — та стояла налестнице, внимательно оглядывая второй этаж башни. Сказал:

— Наташа… разве у вас не положено выдать какие-то подъемные?Пока человек к работе приступит…

Странные отношения были внутри этой троицы. Я четкоопределил юмориста как самого безобидного и взятого «для массовости», а вот ктоглавный — Наталья или Дима, — понять не мог.

— Сейчас выдам, — согласилась Наталья. — Кирилл, третий этажоткрылся?

— Кухня и ванная.

— Замечательно. — Наталья спустилась с лестницы и подошла комне. Глядя мне в глаза, на ощупь достала из сумочки толстую пачку сине-голубыхбанкнот. — Сотни тебе хватит на обустройство?

Котя прищелкнул языком и явственно прошептал:

— Помещение большое…

— Не наглейте, ребята. — Наталья усмехнулась и вложила пачкумне в руку. — Какие двери открыты?

— В Кимгим, — сказал я. — Она первая. А сегодня утром… вотэта.

Конечно же, двери интересовали их куда больше моей персоны.Через несколько мгновений вся троица топталась по песку. На лицах было явноеудовольствие. Юморист даже сбегал к воде, намочил ладони и вернулся — довольныйи громко, с противной театральной интонацией декламирующий:

Зима! Крестьянин, торжествуя…

А я на Мальте, мне по…

Наталья вздохнула, но смолчала. Политик ослабил узелгалстука. Снял белый пиджак и перекинул через руку. Сказал:

— Люблю море… Как замечательно, Кирилл. В Москве был всегоодин выход к морю. Из района Капотни, представляешь?

— А сколько всего башен в Москве?

— Не обязательно башен, в Капотне — подвал… Семнадцатьтаможен.

Я покосился на юмориста — теперь тот обходил башню, трогаястены, а временами даже пиная их, будто проверяя на прочность. Спросил:

— Это действительно Мальта?

— Это очень далеко от нашей Земли, — беззаботно ответилполитик. — Не по расстоянию, конечно, по вееру. Это не Кимгим. Тут материкисовсем другие. Людей нет.

— Курорт.

— Именно. Будешь пользоваться популярностью.

— Мы в тебе не ошиблись, — согласилась Наталья. — Что ж,Кирилл. Поздравляю. Это хорошая дверь. Впрочем… ты и сам это понял.

Я проследил ее взгляд — и обнаружил оставленные на пескепивные бутылки и пакетики с орешками. И не только я. Политик неожиданнонаправился к месту пикника, поднял две бутылки и открыл одна о другую. Сделалбольшой глоток.

Подкупило их море. Расслабило. Видимо, им очень хотелосьиметь сюда еще одну дверку.

— От чего зависит, куда откроются двери? — спросил я.

— От таможенника, — секунду поколебавшись, объяснилаНаталья. — Ты открываешь двери в те миры, которые тебе наиболее близки.

— А сколько всего миров? — спросил из-за спины Котя.

На этот раз Наталья колебалась дольше. Но ответила:

— Нам известно двадцать три. Это те, куда проходыоткрываются стабильно… хотя почти половина этих миров никому не нужна. Ходятистории про миры, куда проходы открывались нерегулярно… возможно, просто слухи.Некоторые миры встречаются часто, другие — реже.

— Кимгим часто, — предположил я.

— Кимгим — популярный мир, — согласилась Наталья. — Его дажеиспользуют в качестве промежуточного, если надо попасть в какой-то болеередкий… Ладно, раз уж начали вопросы-ответы, то спрашивай дальше. Отвечу.