Книга Грехи царя Омара - Шахразада

Когда же пифия начала раздевать его и он попытался заключить ее в объятия, она почти сердито проговорила:

– Если ты будешь мешать мне, я свяжу тебя.

Эти слова еще сильнее возбудили Саида. Меж тем пифия помогла ему сесть на ложе, а потом и лечь. Мягкие шкуры обнимали тело, а прохладный воздух комнаты его остужал. Странные звуки распаляли его воображение, а странные запахи кружили голову.

– Чего ты хочешь, прекраснейшая?

– О путник, тебя ждет страшная ночь. – Пифия с предвкушением рассмеялась и положила прохладную руку на горящие жаром чресла. От этого прикосновения Саид содрогнулся, как от удара плетью. – Но думаю, тебе понравится. Сегодня ты станешь моим рабом.

Услышав это слово, он едва не подскочил на месте. Откуда она могла знать о том, что иногда ему была желанна женщина, которая бы командовала, приказывала, а он лишь подчинялся, наслаждаясь каждым мигом?

– Мой слепой раб, – сказала она мягко, но властно.

Пока его руки были свободны – у него появилось ощущение, что это не продлится долго, – он обнял выпуклости ее грудей, натягивая ткань платья. Она застонала, когда он потянулся к ложбинке между ними. Он потерся обветренной щекой о ее набухшие соски, стягивая ткань и обнажая тело.

Пифия позволила ему насладиться этим прикосновением, но потом отвела его руки.

– Странник, с этой минуты ты мой раб и будешь делать только то, что я хочу, и тогда, когда я захочу.

Она коснулась его губ сначала своей грудью, а потом животом, и ему мучительно хотелось поцеловать ее, но она лишь дразнила его, не позволяя ничего более существенного. Он был настолько охвачен волной желания, что даже не заметил, как она привязала его кисти лентами к изголовью.

– Вот так, теперь я узнаю, каков ты… Проверив прочность узлов, она принялась целовать Саида, сначала внутреннюю поверхность руки, потом плечи… Потом пришел черед живота…

– Красавица, ты меня убиваешь.

Она низко и довольно рассмеялась в ответ. Он был так нетерпелив.

– О нет… Я лишь учу тебя послушанию, – сказала она. Саид изогнулся в ответ на ее изысканные ласки. Когда через несколько секунд она спустилась вниз, к его источнику страсти, он начал стонать от невыносимого наслаждения.

Он мечтал, чтобы она не останавливалась. Но пифия положила пальцы ему на губы и проговорила:

– Молчи. Ты же не хочешь, чтобы я заткнула тебе рот?

Саид покачал головой. Ему все больше нравилась эта игра.

– Нет, прекраснейшая. Я буду хорошо вести себя. Клянусь.

– Посмотрим, – проронила пифия, проведя острым ноготком по внутренней поверхности его бедра. Ее прикосновения мучили его так, словно он был охвачен огнем.

– Кто твоя госпожа? – жестко спросила она.

– Ты, – ответил Саид, с удивлением ощущая, как нарастает его желание.

Пифия взялась за его стержень страсти, и Саид едва не застонал от невыразимо сладких и острых ощущений.

– А кто мой раб?

Юноша замер, не в силах пошевельнуться.

Она наклонилась и начала ласкать его острым язычком.

– Я спросила, странник, кто мой раб?

– Я, – со стоном отозвался Саид. – Я сделаю для тебя все, все, что ты пожелаешь.

Спустя секунду она опустилась ему на грудь. Ее запах сводил его с ума так сильно, что он готов был одним движением разорвать путы.

– Я освобожу одну твою руку, но ты должен пообещать мне, что не отступишь ни на шаг от моих приказов.

Саид кивнул.

– Я обещаю, прекраснейшая.

Он был готов на все, лишь бы она позволила коснуться себя, ощутить ее вкус на своих губах. Но пророчица не спешила. Она медленно наклонилась и поцеловала Саида в уголок губ. Не в силах обнять девушку, он смог лишь приподняться, потянуться к ней, коснуться рукой… Но она отпрянула, чтобы через мгновение вновь коснуться его губами. Но коснуться плеча. Потом эти странные поцелуи посыпались градом. Они разжигали невероятный огонь в теле Саида и мучили его, словно это были не нежные касания губ, а жало змеи.

Теперь он дрожал от предвкушения того, что ему предстоит.

– Ты готов, мой раб?

– О да, прекраснейшая! Я так жду этого…

– Хорошо… Да будет так. Но помни, если мне что-то не понравится, я исчезну…

– О нет, пощади. Я никогда еще так не жаждал страсти, так не жаждал женщины, как сейчас. Дай мне насладиться тобой… Позволь мне любить тебя!.. Ты не пожалеешь.

Вместо ответа пророчица сорвала с его глаз повязку и позволила ему коснуться себя. Словно сила тысячи тигров проснулась в Саиде. Он готов был броситься на пифию, но девушка уже оседлала его. Миг соединения был так долог и сладок, что стон вырвался из уст юноши.

Никогда еще он не чувствовал того, что ощущал сейчас. Прекрасное тело и удивительная страсть, которую дарила эта удивительная, загадочная женщина, были не похожи на то, что он видел и чувствовал прежде…

Подчиняться оказалось так сладко, что Саид готов был отдать не один год жизни только за то, чтобы повторить сегодняшнюю ночь еще раз.

– О нет, мой раб… Ничто и никогда не повторяется…

Пифия медленно поднималась и опускалась, словно смакуя каждый миг страсти. Голос ее стал еще ниже, она словно говорила сама с собой…

– Тебе никогда не дано будет вернуться сюда… Я не вижу, что ты когда-либо пересечешь порог этого храма…

Слова заставляли желания Саида клокотать, словно лава. Он уже не жаждал ее, он готов был отдать за последний, самый сладкий миг, все. Все, что имел.

И когда этот миг наступил, два крика разорвали черноту ночи.

– О нет… Нет…

Все остановилось, и он, казалось, забыл, как дышать. Их тела слились в едином порыве. Он крепко прижимал ее к себе, пытаясь утешить.

А она рыдала у него на груди и все повторяла: «Нет… Нет… Не хочу…»

Когда к Саиду вернулось дыхание, он обнял девушку, приподнялся так, чтобы видеть ее лицо, и нежно спросил:

– Что с тобой, о сладкая греза?

– Прекрасный мой раб, я сейчас прощалась с тобой… Я не вижу твоего будущего. Для тебя нет не только дороги в мой храм… Для тебя нет дороги через жизнь…

– Но что случится? Почему ты так говоришь?

– Потому что я вижу твою скорую смерть… Тебя убьет твоя же кровь… И потому сегодняшняя ночь и эта страсть – последнее, что ты узнал в своей жизни. Последнее, чем насладился…

– Успокойся, прекраснейшая… Не лей слезы понапрасну. Скажи мне, а ты никогда раньше не ошибалась?

– Бывало, о иноземец, что мои предсказания не сбывались… Но сейчас я вижу все так отчетливо… Вижу нить твоей жизни, перерубленную клинком…