Книга Поцелуй ночи - Ярослава Лазарева

— Я больше никогда его не видела, — тихо произнесла она. — И моя жизнь превратилась в пытку. До самой смерти я ждала, но он исчез безвозвратно.

Крохотные слезинки побежали по ее щекам, в глазах застыла скорбь.

— Ты говоришь о Гарце? — спросила я.

— Не знаю, о ком ты. Я тоскую по моему любимому Альберту, — ответила Эльза. — Зачем ты бродишь в лилейном лесу забвения? — спросила она после паузы. — Даже здесь я не могу найти успокоения, наркотические пары не одурманивают, не усыпляют меня. Я все время ищу, ищу моего любимого. И нет мне покоя. А ты уходи, уходи! Тебе здесь не место!

Я хотела сказать ей утешительные слова, потом просто спросила, не видела ли она здесь черноволосого парня с голубыми глазами.

— Да, бродил здесь такой, — задумчиво ответила Эльза. — Тоже, видно, искал забвения. Но потом он исчез… а может, уснул навсегда. Здесь такое часто бывает…

«Бог мой! — разволновалась я. — Что за мерзкое снадобье дали моему Грегу? Разве это по-человечески? Хотя о чем я? Они ведь не люди! Атанас хочет лишь одного — разлучить нас любыми путями! Где же Грег?»

Я была уверена, что попала в этот странный мир только с одной целью — отыскать его.

Я взглянула на Эльзу. Ее нежное лицо приняло отсутствующее выражение, словно она уснула с открытыми глазами. Она сидела на согнутой тычинке и плавно покачивалась, держась за нее. Красная пыльца пачкала ее белое платье и казалась пятнами крови. Мне стало неприятно, и я отвернулась.

Ach, du lieber Augustin,

Augustin, Augustin,

Ach, du lieber Augustin,

Alles ist hin!,[10]—

вдруг тоненьким жалобным голоском запела Эльза, и я вздрогнула.

В ее голосе было столько боли и неизбывной тоски, что у меня мурашки побежали по коже. Что ждет нас с Грегом? Самые мрачные предчувствия заполнили душу. Я смотрела на Эльзу. Казалось, она сидит здесь целую вечность и все поет и поет эту грустную песенку.

Jeder Tag war ein Fest,

Jetzt haben wir die Pest!

Nur ein groBes Leichenfest,

Das ist der Rest.

Augustin, Augustin,

Leg' nur ins Grab dich hin!

Ach, du lieber Augustin,

Alles ist hin!,[11]—

продолжила она, не меняя интонации и все так же покачиваясь на тычинке.

В этот момент лилию тряхнуло, но Эльза не обратила на это внимания. А я не удержалась на ногах, соскользнула с лепестка и полетела вниз, краем глаза заметив Л илу, которая раскачивала цветок. Я не успела удивиться, только подумала, что Лила нарочно стряхнула меня с лилии, словно букашку. Может, она боялась, что Эльза расскажет мне то, чего я не должна жать?

Я летела вниз, миновала лилейный лес и провалилась в черную бездну. Не успев испугаться, я довольно безболезненно приземлилась на дно глубокой ямы. И сразу увидела Грега. Он стоял у земляной стены, прижавшись к ней спиной. Я выпрямилась и бросилась к нему.

— Любимый! — торопливо заговорила я, обнимая его. — Что ты здесь делаешь? Есть какой-нибудь выход отсюда?

— Есть, — раздался сзади меня голос… Грега. Я резко обернулась и увидела именно его. «Господи! — взмолилась я. — Главное, не сойти с ума! Их двое! Что происходит?!»

— Здравствуй, Лада, — одновременно произнесли они и приблизились друг к другу.

Я в испуге прижалась к стене и не сводила с них глаз.

— Мы в растерянности, — хором проговорили они. — Мы не знаем, что делать, не знаем, кто мы. Нам плохо.

Тут я вспомнила слова Атанаса, что из-за затеянной Лилой игры с Грегом случилось что-то ужасное. И сейчас я поняла, что его сущность раздвоилась и никак не может соединиться.

«Но я точно помню, что удалила его копию тогда, — размышляла я, наблюдая за двойниками. — Что пошло не так?»

Я приблизилась. Они улыбнулись мне беспомощными, но абсолютно идентичными улыбками. Это выглядело жутковато. Я посмотрела на висок одного, там было чисто. У второго я сразу заметила кнопочку. Не задумываясь, я на нее нажала. Фантом начал подрагивать, размываться, распыляться. И вот он, наконец, исчез. Я подошла к оставшемуся… Грегу. Он смотрел на меня уже более осмысленно.

— Любимый, — прошептала я, обняла его, приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала ледяные губы.

И ощутила, как он судорожно вздохнул.

Оторвавшись, поняла, что уже нахожусь в склепе и целую губы настоящего Грега. Я смотрела на его лицо и боялась дышать. И заметила, как задрожали его ресницы.

— Грег, любимый мой, — зашептала я, склоняясь к нему, — это я! Мы снова вместе, игры закончились! Я больше не позволю, чтобы нас разлучали!

— Лада, — раздался тихий голос, напоминающий шелест сухого осеннего листа.

Синеватые веки Грега медленно приподнялись. Я всхлипнула, но улыбнулась. Я верила, что теперь все будет хорошо. Грег постепенно пришел в себя. Я видела, как его лицо оживляется. Наклонившись, припала к его губам. И когда почувствовала, что он ответил, не смогла сдержать слез. Я помогла ему сесть, взяла за руки.

— Нам пора домой из этого кошмарного места, — сказала я.

Он слабо улыбнулся.

— Солнце уже встало, — раздался рядом голосок Лилы. — Вампиры отправились на покой. Вы можете выйти.

Она вылетела из склепа. Мы отправились за ней. Я поддерживала Грега, мне все еще казалось, что он очень слаб. Но с каждой секундой жизнь и прежняя сила возвращались к нему. У выхода мы замерли, глядя на чистое голубое небо, подсвеченное золотыми солнечными лучами. Я вспомнила одну из картин Ренаты, которая находилась в Англии в их родовом замке. Она висела в комнате Грега. На ней мы с ним были изображены выходящими из подобного склепа, я хорошо помнила, что сзади был нарисован раскрытый гроб. Правда, мы были одеты в костюмы Ромео и Джульетты. Грег, видимо, тоже вспомнил это полотно, потому что тихо произнес:

— Ромео и Джульетта умерли. А мы живы. И ясно мне улыбнулся.

Мы приблизились к монастырской стене. В одном месте возле нее росли густые деревья. Они были обвиты плющом, и их ветви образовывали зеленую живую арку. В стене за этими деревьями было полукруглое углубление, в котором стояла скамья. Лучше места, чтобы дождаться темноты, было не найти. Правда, мне безумно хотелось немедленно отправиться в путь, но я понимала, что обессиленному Грегу это не под силу, тем более в дневное время. Грег уселся на скамью, я ног не чувствовала от усталости, напряжение начало спадать, глаза слипались.