Книга Раб лампы - Марина Серова

— Это верно.

На улице было сумрачно. Густые, словно прокуренные сизые тучи висели низко, словно угрожали упасть с неба на тротуары. Черные полосы, делавшие небо похожим на шкуру леопарда, протянулись через серые покрывала осенних туч, моросил противный дождь, не сильный и не мелкий, напоминавший щупальца грязных медуз, шарящие по стеклу. Я включила «дворники», но все равно лобовое стекло залепляло мутной изморосью. Вести машину по сырой трассе было трудно и неприятно, неприятно тем более что нельзя было поддерживать высокую скорость на всех участках пути. Да и автобус, в котором сидел Аладьин, едва ли смог бы соревноваться в скорости с моей машиной. А я не любила тащиться, как говорится, почти пешим ходом: хорошая машина — она на то и существует, чтобы питать кровь адреналином скорости.

Но приходилось терпеть.

Автобус проехал мимо стелы с надписью «Краминск», похожей на огромный кариесный зуб, свернул направо и двинулся к конечной остановке примерно в двухстах метрах от стелы.

— Может, он в какую закусочную или гостиницу зайдет, — непонятно почему предположил Крамер, имея в виду, конечно, нашего странного фигуранта. Бедный Вова, кажется, тоже страшно оголодал. Он собирался еще в «Брудершафте» перекусить, да вот не сложилось.

Мы проехали вслед за автобусом по грязной улице, изобилующей колдобинами. Никаких закусочных я на ней не увидела, равно как не оказалось тут ни одного человека. Зато скелетом вымершего динозавра застыл металлический остов какой-то искореженной ржавой громадины: то ли краном был при жизни, то ли еще чем-то механизированным…

Единственным живым существом, которое я заметила, пока выворачивала на эту улицу (помимо тех, кто сидел в медленно тащившемся автобусе), был большой поджарый пес с облезлыми боками. Он копался в опрокинувшемся мусорном контейнере. Лежавшего возле той же мусорки мужика в рваной телогрейке и тапочках на босу ногу, густо выводящего носовые трели, я не сочла разумной живностью.

— Н-да… — разочарованно пробормотал Крамер. — Кажется, закусочную тут надо еще поискать… А этот Аладьин уж…

— Что за городишко! — вздохнула я, провожая взглядом и бомжа, и собачку, и ржавый скелет крана, и резко увеличила скорость. Фиксировать наличие живых существ на улице населенного пункта было делом довольно-таки затруднительным. Когда я, включив вторую передачу, пристроилась вслед за автобусом, на дорогу выкарабкалась какая-то ретивая старушка-аборигенка. Она приволакивала ногу и тащила внушительную тележку с каким-то скарбом. Машины она, по всей видимости, не видела, и мне стоило большого труда затормозить и не вылететь при этом с дороги, впечатавшись в деревянный заборчик или тем паче в стену дома.

Мою машину развернуло задом наперед и юзом протащило до еще одного мусорного контейнера, который тут же и опрокинулся. Крамера отбросило на спинку сиденья, он охнул, а старушка облаяла меня трехэтажным матом — о, наш провинциальный фольклор! — и скрылась за углом дома. Автобус в этот момент причалил к конечной остановке.

— Выходят, — буркнул Вова.

— Да вижу я!

Крамер отмахнулся от меня, и в этот момент из проулка прямо на нас выскочил черный джип. Он свернул прямо перед нами и, старательно объезжая все колдобины, медленно поехал по дороге. Эта, с позволения сказать, дорога была так узка, что я не могла обогнать невесть откуда появившегося монстра. Крамер затеребил мой локоть и стал бормотать что-то о том, что номера, кажется, те же, что у «хвоста» на трассе. Черный джип резко увеличил скорость, я, обрадовавшись, что можно ехать побыстрее, синхронно перешла на следующую передачу… но тут вдруг авто впереди резко затормозило, полетели ошметки грязи, я вдавила до упора педаль тормоза, но это уже не помогло. Моя машина проползла по грязи и послушно ткнулась в задний бампер джипа.

Судя по побелевшему вытянувшемуся лицу Крамера, звук удара прозвучал в его ушах погребальным звоном.

Кажется, все ясно…

Это случилось в пятидесяти метрах от злополучного автобуса, в котором сидел Аладьин.

— Твари, — выговорила я в сердцах, — подставились под меня! Точно, подставились. Быть может, это те самые, которые отделали под орех Карасева и этого, второго… Феоктистова. А может, и…

И я выразительно глянула на Крамера. «Может, и те самые, что посетили тебя, Вова, в твоей коммуналке», — вот что я хотела сказать, да не успела.

— Странно только: раз они пасут и охраняют этого Аладьина, почему он поехал на автобусе, а не в джипе, — проговорил Вова.

Впрочем, тут нам стало не до рассуждений.

Из джипа, отчаянно матерясь, вышел здоровенный толстый парень и в остервенении хлопнул дверью так, что едва не вылетело стекло. Я осталась сидеть на месте, Крамер, кажется, вцепился в собственные коленки, как утопающий за соломинку, и тихо осквернял пространство салона ругательствами. Парень из джипа бросил на меня злобный взгляд.

— Ты что же это, сука! — заорал он и со стремительностью, которую сложно было заподозрить в этом грузном, неуклюжем теле, подскочил к моей машине. — Ты куда прешь, шалава драная!

И, не утруждая себя дальнейшими разглагольствованиями, он рванул на себя дверцу моей машины так, что та с жалобным стоном сорвалась с петель и осталась в его руках. Крамер икнул, а мне подумалось, что, кажется, это вполне могут быть ребята из той же епархии, что накануне разгромили его дом. Кажется, он кого-то из них узнал.

Из джипа не спеша извлекли свои телеса еще три типчика: двое малопривлекательной внешности молодых людей с обритыми питекантропскими черепами, с телосложением по образцу «косая сажень в плечах», и невысокий белокурый хлопец со смазливым нахальным лицом и такой ядовитой улыбкой на красивых губах, что предыдущая парочка показалась мне вполне добродушной и безобидной.

Толстяк, оторвавший дверь моей машины, швырнул ее о грязный асфальт с такой силой, что стекло веерными брызгами разлетелось по всей улице, а в моих ушах поплыл жалобный звон.

Я нарочито медленно вышла из машины (сумочка с пистолетом — на плече) и произнесла, стараясь говорить сдержанно и миролюбиво:

— Куда же вы лезли? Смотреть надо, куда едете. Что ж ты не смотрел в зеркало, когда я на обгон пошла?

При этом я посматривала в сторону автобуса, где должен был сидеть Аладьин. Из него уже вышли несколько старушек и один пьяный мужичок в грязных донельзя сапогах.

Все вышедшие из автобуса смотрели в нашу сторону.

— Так что, ребята, давайте разойдемся миром, — предложила я.

— А она еще и речи говорить умеет, — произнес белокурый со все той же препоганенькой улыбочкой. — Мамаша (я была во всей той же «пятидесятилетней» амуниции), ты же попала, как Вильгельм Телль в яблочко на голове своего сынули! На такие бабки влетела, что и Бен Ладен не позавидует, будь он неладен. Кстати, с тобой вот хороший человек едет. Ты даже не знаешь, какой он хороший!

Я улыбнулась, хотя поводов для улыбок у меня было гораздо меньше, чем, скажем, у того же белобрысого. По крайней мере, так полагал он сам.