Книга Девочки с большой дороги - Марина Серова

— А-а-а, — старик небрежно махнул рукой, — они таких, как вы и я, не любят.

— Но вас-то почему? — не понял Анатолий Степанович.

— Потому что я повел целую бригаду на смерть… Бригаду, из которой выжили немногие. Мою семью здесь ненавидят. Да я их и не виню, жалею лишь, что сам оказался пешкой в чужой игре.

— Почему же вы тогда не уехали куда-нибудь в другое место? — не понимала этого я.

— А куда? Мы ведь здесь все больные, насквозь прогнившие. Нигде на работу не устроишься, прописку не получишь… Только здесь. Инвалидностей нам не оформляют, льгот нет. Эхе-хе… — Старик устало покачал головой. — Я сам во всем виноват, теперь за это и расплачиваюсь.

— Невероятно! Я и подумать не мог, что подобное возможно в наше время, — изумлялся Анатолий Степанович. — Все так дико, так не по-человечески… Так неправильно.

Дедок ехидно усмехнулся и пригласил нас пройти во двор. Мы послушно проследовали за ним и разместились в саду на старой, потрескавшейся скамейке. Вскоре из дома вышла бабка и тоже присоединилась к нам. Не дожидаясь наших вопросов, дед сам повел свой рассказ, а мы молча слушали и ужасались.

— Сейчас об этом часто в газетах пишут. Говорят, будто в тех учениях было задействовано до сорока пяти тысяч военнослужащих… — Появившаяся на лице деда усмешка говорила сама за себя. — Но на самом деле эта цифра значительно выше. Тем утром нас направили на участок, который должен был подвергнуться действию поражающих факторов. Нам не выдали никаких средств защиты от радиации, да и вообще скрывали истинную цель наших действий… Мы думали, что это обычные армейские учения… То есть так считали те мальчишки, что числились в моей бригаде. Они даже ничего не заподозрили, когда всех заставили подписать бумагу о неразглашении в течение двадцати пяти лет информации о событиях. С самого начала все выглядело подозрительно. Возводились какие-то сооружения, рылись окопы, как для настоящих военных действий, сгонялась техника…

— Да, я слышал об этом от отца, — осторожно произнес Зубченко и сильно смутился. — Он говорил, что некоторым военным даже выдали новую форму, и все смотрелись, как на параде.

— Да уж, на параде…

— Лучше бы таких парадов вообще никогда не было, — завздыхала щупленькая супруга дедка. — Я никогда не смогу забыть того дня. Я ведь жила прямо рядом с тем местом, где произошел взрыв. Сейчас от нашего дома уже ничего не осталось… — Женщина тяжело вздохнула и мертвым, лишенным эмоций голосом продолжила: — За день до взрыва нам объявили, что будут проводиться какие-то испытания. Предупредили, что все женщины и дети в определенное время должны пойти на берег реки. Увидев вспышку, нужно лечь лицом вниз, закрыть глаза…

Я помню, как моя мама возмущалась и плакала. Я была самой старшей и уже понимала объяснения взрослых, как следует себя вести, а вот младшие дети… Соседки тоже возмущались, понимая, что малышей не заставишь выполнить такой приказ. Утром отец и еще несколько мужчин заявили, что лучше пойдут под трибунал, чем выйдут на позиции до тех пор, как их семьи не вывезут из опасной зоны. Нас вывезли в Сочинск…

— Это сорок километров от эпицентра, — пояснил на всякий случай ее супруг.

— Сама вспышка выглядела красиво, — продолжила делиться воспоминаниями старушка. — Небо озарило бело-розовое сияние. За ним не было видно даже солнца. А потом пришла ударная волна, и стекла во всех домах повылетали. Меня тогда поранило осколком, так как я прикрывала младшего брата своим телом. Все вокруг засуетились, дети заплакали, женщины завопили. Мы даже представить себе не могли, что же происходит там, где остался наш дом, если тут такое… А потом мы узнали, что все село сгорело дотла. — Женщина смахнула выкатившуюся из глаз слезу и громко высморкалась в носовой платочек.

Старики замолчали, мысленно вернувшись в то тяжелое для них время. Я глядела на них и с трудом верила, что они все это пережили.

— У нас так и нет детей, — тяжко вздохнув, вновь заговорила женщина. — После облучения многие так и не смогли родить. Вот и доживаем тут свой век, понимая, что скоро уйдем насовсем и ничего от нас не останется, даже памяти. Уйдем незаметно, как и прожили всю жизнь.

— Я… то есть мы… Мы приехали сюда для того, чтобы… — Анатолий Степанович не находил слов. Я помогла ему, взяв инициативу в свои руки:

— Мы пытаемся найти среди местных тех людей, которые психически нездоровы и ведут охоту на потомков разработчиков атомной бомбы. Может, вы могли бы подсказать, кто это может быть…

Старичок кивнул, затем молча встал и направился к воротам. Мы с Зубченко переглянулись и поспешили за ним следом. Остановившись у калитки, дед несколько раз кашлянул, затем указал рукой влево и произнес:

— Поедете сейчас туда до старой сосны. У нее свернете налево и проедете еще чуть-чуть. Там будет парк. Там найдете того, кто вам нужен…

Поблагодарив старичка за помощь, мы вновь загрузились в машину и отправились в указанном направлении. Очень быстро преодолев весь описанный путь, я вырулила к небольшому, огражденному низкой кованой оградой парку. Заглушив мотор, вышла. Анатолий Степанович сделал то же самое.

— Как думаете, что здесь? — спросила я у него.

— Может, психиатрическая лечебница, — предположил мужчина.

Я пожала плечами и медленным шагом направилась к парку. Мы просочились в ворота и вышли на асфальтированную дорожку. Шагали до тех пор, пока не уперлись в длинную, выстроенную кругом стену, выкрашенную серебрянкой и отсвечивающую на солнце. Мы подошли поближе и только теперь увидели, что на протяжении всей стены выбиты имена и фамилии людей. А сверху выделялась крупная надпись: «Пропавшим без вести в день ядерных испытаний».

— Что он этим хотел сказать? — обернувшись ко мне, спросил Зубченко. — Думал, что удивимся числу пострадавших?

— Нет. Он пытался дать понять, что наши с вами поиски бесполезны. Здесь вся деревня — больные, и на голову в том числе. Любой мог решиться на такое. Похоже, что мы действительно зря приехали…

Я подошла поближе к стене и, отыскав перечень фамилий на Д, начала искать среди них фамилию Дементьева. Такой не значилось, зато очень быстро попалась фамилия Вячин. Из этой семьи пропало без вести целых шесть человек. Это заставило меня насторожиться и подумать о том, что Альберт мне соврал, говоря о том, что не был причастен к покушениям. Может, конечно, и не был, но точно знал и знает, чьих рук это дело. Я уверилась уже почти на сто процентов, что здесь замешаны какие-то близкие знакомые или родственники Вячина.

— Нам нужно найти дом Вячиных, — решительно заявила я своему клиенту.

Тот удивленно посмотрел на меня. Моя решимость, видимо, казалась ему необъяснимой.

— Раз уж мы приехали сюда, то доведем дело до конца. Я хочу поговорить с его родственниками. Если потребуется, применю силу для того, чтобы узнать всю правду.

— Думаете, это кто-то из его близких?

— Скорее всего. Его семья очень многочисленна. Вдруг они специально командировали ребят в город, чтобы те отслеживали людей, принимавших участие в ядерных испытаниях?