Книга Вы просили нескромной судьбы? или Русский фатум - Светлана Борминская

У деда Поламаря глаза вернулись в орбиты, а оба пса уже метили заднее левое колесо лимузина.

– Добрый вечер, Домна Семеновна, – поздоровался дед Поламарь.

– Добрый вечер, соседи, – приветливо кивнула старушка и просеменила за внуком в подъезд.

Лимузин уехал.

– Она всю жизнь уборщицей по случаю работала, – ударил себя по лбу владелец «большого королевского». – Какой бизнес у них, не знаешь?

– Не знаю, – протянул дед Поламарь. – Может, наследство получили из Шотландии?

– Наследство? Откуда?.. Из Шотландии?.. Пойду жене расскажу, – засмеялся сосед и, позвав бурого Арто, скрылся с ним в подъезде.

– Жалкие мошенники. – Дед тоже поднялся. – Кустик!.. Куст! – позвал он, внезапно разозлившись и закипая, как самовар. – Темная ситуация... Молодой нахал уже ездит на лимузине, хотя не закончил и семи классов, – приговаривал Поламарь, стремительно забегая следом за Кустиком в квартиру. – Время дебилоидов... И этот дурак тоже вышел в люди! Что ж это творится-то, а?..

«ОРХИДЕЯ»

Чеканка с джигитом на стене снова напомнила бабушке Домне о зяте и дочке, которых не было на свете уже больше двадцати пяти лет... «Живые мы, живые», – вздохнула бабка Домна, словно передавая дочке привет на тот свет. Изменений за месяц произошло так много, что даже и не верилось в них порой, и не ожидались они Домной Семеновной.

Максимилиан сидел за столом и, зевая во весь рот, перебирал документы со своей новой работы.

«Он добрый паренек, а идиотов в России хватает», – подумала бабушка Домна, сняла очки и положила их в старенький очечник.

– Ну что? – спросила она. – Понятно тебе что-нибудь там?

Максимилиан помотал головой и вздохнул, отодвигая от себя бумаги на край стола.

– А это мы посмотрим, внучок, давай-ка их сюды! – Домна Семеновна, снова нацепив на нос очки, начала рассматривать документы, но через несколько минут бросила это неблагодарное дело.

– Пусть Петька разбирается, – решительно сказала она.

– Точно, ба, – убежденно пробурчал Максим. – Мы ему зарплату положили, почти как у меня.

По полу ходили два больших рыжеголовых таракана. Подбежав к холодильнику, они, не сговариваясь, оглянулись на бабушку и внука. Максимилиан топнул на них, и тараканы, не раздумывая, спрятались.

А дела шли...

Максимилиан в костюме от Диора выглядел импозантно... Лимузин Хрусловы нанимали пару раз в неделю, чтоб приезжать в «Орхидею» с помпой... Петр, юрист, сказал, что это необходимо. А они не стали спорить. Максимилиан из санитаров уволился еще месяц назад.

– Так вот просто увольняешься? Зря, – сказал ему напоследок главный фельдшер скорой психиатрической помощи Бредун.

– Может быть, еще вернусь, – не стал ссориться с бывшим коллегой Максимилиан. – Мало ли жизнь как повернется!

Ровно неделю назад, по совету Петра, Максимилиан уволил из «Орхидеи» всех сотрудников – за дискредитацию. А вскоре через кадровое агентство набрал новый персонал. Сеть платных туалетов «Орхидея» лихорадило всю неделю – убытки перекрыли прибыль почти на 30%, но за последнюю пару дней прибыль снова стала преобладать, набирая утерянные проценты с каждым следующим днем.

– Если не будешь щелкать клювом, через пару лет станешь долларовым миллионером, Максимилиан, – пообещал Петр.

У Максимилиана не было причин не верить Петру.

Офис на 24-м этаже Центра инновации с видом на Белый дом, сауна с бассейном, бильярд и бар с караоке – рядом со станцией метро «Марксистская», в приложение к тридцати двум туалетам, оборудованным по самому последнему слову мировой сантехмоды, – э та жизнь начинала нравиться и Максимилиану, и его бабушке.

СЛАДКИЙ СОН И СУРОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Конец лета. Август.

«День, ночь и утро, просыпаешься, а ощущения счастья нет, – вздыхала Наташа Тупицына, правя роман. – Просто нет ощущенья счастья. Сладкий сон и суровая реальность так далеки друг от друга! – отвечала она себе, прислушиваясь к крепкому храпу супруга из приоткрытой спальни. – Пожалуй, радует лишь забавное каре с косичкой, которое изобрел для меня стилист Тодчук».

Рекламная кампания «Наташа Островская» набирала обороты, вышли две ее первые книжки с золотыми обложками в черных кляксах. Наташа мелькала на бесконечных презентациях в клубах и книжных магазинах, на радио «Максимум» еженедельно разыгрывались лотереи с вручением ее книг. За три месяца шоколадной диеты Наташа похудела почти на два пуда и стала весить завидные 79 килограмм, что, согласитесь, после 116 – «практически начало модельной внешности».

– Вчера чуть не утонула в бассейне. – Наташа зевнула и поморщилась, закончив правку. – Добрый час плавала на спине и похудела на полтора килограмма, правда, за сегодняшнюю ночь снова набрала килограмм. – Она грустно покосилась на пакет из-под пряников.

Супруг продолжал молодецки храпеть, а Наташа некоторое время глядела вниз, на темные деревья за окном. Через несколько минут она тоже начала укладываться на кушетке в кухне.

«В моей жизни, как и раньше, нет тайн», – подумала Наташа, проснувшись с больной головой.

Нужно было готовить завтрак. Она прислушалась к домашней тишине и смачно зевнула, отлепившись, наконец, от холодильника... Мимо, из комнаты в туалет, пробежал с зажмуренными глазами супруг в семейных трусах и по привычке зашипел на Наташу... Наташа по привычке отскочила.

Вымыв плиту, Наташа поставила на огонь сковороду, кинула туда огромный кусок масла и стала доставать яйца. Заметив в углу старые носки, не раздумывая, вышвырнула их в мусорное ведро.

– Мам, реклама по ТВ, смотри... Мам, это твоя книжка? – высунулся из комнаты сын. – А почему...

– Не мамкай. – Наташа поставила на стол тарелку с омлетом. – Завтракай.

– А почему... ты ж Тупицына! – Сын недовольно ковырялся вилкой в тарелке. – Я не хочу омлет, а можно, я папину яичницу съем?..

– Ешь, пока папа не видит, – разрешила Наташа. – Была Тупицына, а стала Островская, – пожала плечами она. – Называется псевдоним.

– А можно мы тоже Островскими станем, а, мам? – подумав, осведомился сын.

– Пока нет, Пашк. – Наташа улыбнулась и добавила: – Потом, может, и можно будет... Ну, что? – Она взглянула на выбритого и надушенного супруга.

– Нет, скажи, я лузер?.. Скажи, я лузер, да? – нечленораздельно по причине набитого рта осведомился супруг, нервно ерзая на стуле. – И почему это мои парадные носки в мусорном ведре? Стирать мы уже разучились, раз заделались писателями?

– Лузерица я, а носки просто рваные, – вздохнула Наташа. – Ну, хочешь, я их из мусорки вытащу и постираю? – дипломатически предложила она.