Книга Шерлок Холмс. Смерть на коне бледном - Дональд Томас

— Охотник? — Мне вспомнился давешний рассказ мистера Дордоны. — Человек на лошади, стоящий на вершине холма? Наблюдающий за нападением?

Все эти истории об одиноком всаднике на холме над деревней завертелись у меня в голове. Кусочки мозаики постепенно складывались в картину.

— Да, — кивнул сержант. — Если бы принца убили, когда он сидел в седле, сэр, все списали бы на удачный выстрел одного из зулусов. Ведь кто еще мог это сделать? На них указывали все доказательства. Они все продумали.

Я собирался было спросить, кто же такие «они», но тут вмешался Холмс:

— Он один все подстроил, мистер Гиббонс. Тот, кто может всадить в туз пик пять пуль, одну поверх другой, с расстояния в сорок шагов. Однако ему не пришлось стрелять, сработал первоначальный план. Ремешок не выдержал, и принц упал под ноги своим убийцам.

— Но ведь заговорщики не стали бы хранить такие важные улики, — задумчиво сказал я, глядя на полоску кожи и окровавленную орденскую ленту. — Они, конечно же, постарались бы их уничтожить?

— Думаю, нет, Ватсон, — покачал головой мой друг. — Не в нашем случае. Речь идет об охотнике на крупную дичь. Это его трофеи. Недавно вы рассказали мне историю о тайном трибунале, услышанную от двух юнцов в поезде, который следовал из Бомбея в Лахор. Там упоминался некий Роудон Моран, величавший себя полковником. Человек, чью жену он погубил, наградил его дьявольской меткой, и Моран поклялся бывшим товарищам: «Я отомщу всей вашей шайке». Поправьте меня, если я что-то напутал.

— Вы совершенно правы, Холмс. И месть свершилась. Сначала трагедия у Изандлваны, потом убийство принца, затем Трансвааль и смерть Андреаса Ройтера.

— Придется поверить словам этого мерзавца, — грустно усмехнулся Холмс. — Но одержимые местью не могут сполна насладиться ею, если мир о ней не узнает. Именно поэтому самая изощренная расплата вершится обычно не сразу. Как гласит итальянская поговорка: «Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным». Больше всего радуется злодей, когда жертва понимает, за что страдает и кто стал причиной ее горестей. Несчастные должны мучиться всю жизнь в поисках средства, способного прекратить агонию. Мститель навсегда завладевает их разумом. Понимаете теперь? Весьма типично для психопатического расстройства, потому-то убийцы иногда подбрасывают улики полицейским и играют с ними в кошки-мышки. Таких маньяков хватает в любой стране, в любую эпоху.

— И именно такого рода улики сейчас перед нами?

Холмс, снова усмехнувшись, покачал головой:

— То, что вы, Ватсон, будучи здоровым человеком, называете уликой, для убийцы означает совсем иное. Это трофей, символ ненависти и маниакальной агрессии. Такие предметы не скрывают, а, наоборот, выставляют на обозрение, словно беззащитного пленника накануне казни или бесценное сокровище, отвоеванное у врага. Поверженные в прах обидчики, глядя на подобный сувенир, должны содрогнуться и сто раз пожалеть, что не умерли, прежде чем поднять руку на Роудона Морана и ему подобных. Понимаете?

Мы повернулись к Альберту Гиббонсу. Сержант, который все это время внимательно слушал моего друга, пригладил усы. Его бледно-голубые глаза по-прежнему чуть слезились.

— Джентльмены, — тихо, но решительно сказал он, — вы должны узнать обо всем, что известно мне самому. Только так я смогу помочь покойному капитану Джошуа Селлону. В прошлом году меня отправили в отставку, но до тех пор я служил в военной полиции в Портсмуте. По сей день выполняю я поручения тех, кто решает мне довериться. Иногда отношу письма, иногда выведываю информацию. Ну а бо́льшую часть времени остаюсь простым портье из Лэндор-меншенс. Такая жизнь мне по душе. Дом принадлежит государству, и мне приятно думать, что в некотором роде я все еще на службе у ее величества. Капитан Селлон несколько месяцев пользовался моими услугами. В квартиру под номером сорок девять я заходил вчера ночью, когда он еще не вернулся из Альдершота. В последние дни я держу под наблюдением эти два дома, и у меня возникло необъяснимое предчувствие, что круг смыкается. В той комнате никогда не держали ничего ценного, но вчера, я был уверен в этом, Селлон принес туда порванный ремешок и орденскую ленту.

— Почему? — спросил Холмс.

— Эти вещицы лежали в потайном месте, но сегодня вы с майором должны были на них взглянуть. Поскольку я нес тут вахту, мне пришло в голову временно взять их на хранение. После полуночи в квартире никого не было. Капитан Селлон вернулся около семи утра. Я собирался пойти к нему с рапортом, но решил обождать. Нехорошо будет, подумал я, если нас увидят вместе. Теперь мой долг — показать эти трофеи вам, они должны превратиться в доказательства и помочь призвать к ответу человека, погубившего столь многих. Думаю, я поступил правильно.

— Разумеется, — успокоил его мой друг.

— Столько смертей, сэр. Миссис Патни-Уилсон, полковник Пуллейн, принц империи, капитан Брентон Кэри и остальные. А теперь еще и капитан Селлон.

— Как они вас раскрыли? — спросил я.

— Нашим врагам дай только время, — пожал плечами Гиббонс, — вполне можно вычислить, кто именно снимает комнаты в Карлайл-меншенс и зачем. В округе квартирует много офицеров. Только люди вроде капитана Селлона обычно на месте не сидят. Они вечно в разъездах, им нужно постоянно опережать своих противников. Однако на сей раз он не успел.

Сержант опустил глаза, но потом снова посмотрел на нас:

— Боюсь, капитана убили именно потому, что он не отдал злодею эти жуткие вещицы. А сделать это он не смог бы, даже если б захотел, и все из-за меня.

— Но откуда у Джошуа Селлона эти жуткие, как вы сказали, вещицы? — спросил я.

— От миссис Кэри. Бедная женщина получила их по почте, когда вернулась в Англию. В посылке не было письма. Мерзавец хотел дать ей понять, что ни смерть ее мужа, ни гибель принца не случайны. Бедняжка должна была осознать, как жестоко с ней обошлись, увериться, что ничего нельзя сделать. Ее гонителю это доставило изощренное удовольствие. Он жаждал сообщить ей о своем существовании, завладеть всеми ее мыслями, стать к ней ближе, чем был когда-то супруг.

— Но враги просчитались, и бедная леди отнесла эти «сокровища» в военную полицию и сообщила о коварном заговоре, — с надеждой в голосе предположил я.

— Нет, — покачал головой Альбер Гиббонс, сержант военной полиции, будем отныне называть его так, — но они действительно не учли, что семьи Кэри и Патни-Уилсон связывают узы верной дружбы. Благородная леди обратилась к другу, который тоже пережил огромную потерю, и он должен был попросить о помощи вас и Шерлока Холмса. Большой промах со стороны наших врагов, и надеюсь, они сильно о нем пожалеют.

— Что же теперь станет с этими вещами? С лентой и ремешком? — спросил я.

— У меня есть на этот случай специальные указания, — улыбнулся Альберт Гиббонс. — Мистеру Лестрейду, который приходил сюда вместе с вами, о них ничего не известно. При всем моем уважении, сэр, мистер Лестрейд не военный, а в нашей ситуации надобны настоящие солдаты. К вечеру лента и ремешок окажутся в надежном месте, где их не добудет и целая армия. Но нам было важно, чтобы вы их увидели.