Книга Арбузный король - Дэниел Уоллес

— Понятно, никто по своей воле не пойдет в Арбузные короли, — сказал он. — Кому охота корчить из себя недоумка в шляпе из арбузной корки. Мне так вроде и корчить не надо, потому что я такой по жизни, но все равно я готов сделать что угодно, лишь бы этого избежать. Но как раз что угодно для этого делать не требуется; нужно сделать всего-то одну вещь. Или скажу по-другому: королем становятся не из-за того, что ты что-то такое сделал, а как раз потому, что ты кое-чего не сделал вовремя.

— О'кей, — пробормотал я.

— Чтобы стать королем… — продолжил он еще тише, словно делился со мной великим секретом. — Ты меня слушаешь, Томас? Внимательно? Так вот, для этого нужно быть девственником. Ни разу не переспать с женщиной. Такое, значит, условие. Это одна из тех вещей, о которых здесь все знают, но никогда не обсуждают вслух. Об этом ты не прочтешь ни на одном из плакатов, что развешаны по всему городу. Но это факт. Это традиция. Арбузный король — распоследний человек в Эшленде, самый старый из молодых и самый молодой из старых. То есть такой, который уже не должен быть девственником, но им является. Это очень забавно — для всех, кроме самого короля.

— Но это дикость, так не бывает, — сказал я. — Может, когда давным-давно и было, но сейчас такое невозможно.

— Невозможно? Ты в этом уверен? А из-за чего, ты думаешь, умерла твоя мама?

Я вздрогнул. Сейчас должно было прозвучать то, что я так хотел узнать.

— Из-за чего? — спросил я.

— Потому что она, как и ты, не могла поверить. Она тоже считала, что такое сейчас невозможно, а когда поняла, что это правда, сделала все, чтобы этому помешать. И она помешала, да еще как! Потому, согласись, какой человек сам захочет, чтобы с ним творили такое? Чтобы его заставляли ночью уходить в поле с женщиной так, чтобы об этом знал и судачил весь город. И это первый раз в его жизни, почитай что на глазах у всех!

Он взглянул себе под ноги и сказал:

— У меня шнурок не завязан.

Однако он не сделал попытки привести в порядок свою обувь, а вместо этого поднял глаза к небу, которое к тому времени затянула белесая дымка. Я почти слышал, как в голове его назойливо гудит какая-то мысль.

— Я им чуть было не стал, — сказал он. — Арбузным королем. Я чуть было не стал им однажды, много лет назад. Такое чувство, что это было не в моей жизни. Или то была другая, особая часть моей жизни — знаешь, как у писателей или киношников: часть первая, часть вторая… Кажется, что все происходило очень давно и очень далеко отсюда. Это чуть не случилось со мной. Это было бы… слишком плохо. Наверно, я бы не выдержал. Я ведь слабый человек, — сказал он, вдруг вытягиваясь и становясь выше ростом. — Я хрупкий. И еще я легкоранимый, потому что где-то внутри моего тела, на которое и взглянуть-то противно, — где-то внутри него спрятана очень большая душа. Это факт. Так сказала мне твоя мама. Она сказала этими самыми словами, которые я крепко запомнил. Она первая ее во мне увидела — эту очень большую душу.

— М-моя мама? — Я невольно тоже начал заикаться.

Теперь он смотрел мне в лицо; глаза его буквально сияли в прорезах век.

— Твоя мама, — прошептал он, — была прекраснейшей из всех женщин на свете. Ты и сам это знаешь, а если не знал до сих пор, то теперь узнал от меня. Это, конечно, никакой не секрет. Не представляю, что было бы со мной, не встреть я твою маму.

Продолжая глядеть на меня, он провел языком по деснам, словно у него что-то застряло в зубах. Однако на самом деле он глядел не на меня как такового. Он взглядом искал во мне ее.

— Это говоря о моей жизни в целом. Что случилось бы со мной именно тогда, я представляю очень даже ясно. Я стал бы королем. Да, если бы не твоя мама, я стал бы че-че-чертовым Арбузным королем восемьдесят второго года.

Теперь уже я посмотрел ему прямо в лицо, а он в ответ подмигнул, прикрыв на долю секунды одну из своих глазных щелей. Я не ведал, что творилось — если вообще что-нибудь творилось — в его мозгу, за этими щелочками. Могу лишь сказать, что очень большой души я там не увидел.

Игги покачал головой:

— Она понимала лучше, чем кто-либо другой, что я просто не смогу жить после того, как побываю Арбузным королем. Не смогу жить даже своей прежней жизнью, которая была дерьмовее некуда. Это все из-за моей душевной хрупкости. И вот она… она… — Он изобразил подобие смущенной улыбки. — Будет неправильно говорить об этом на улице, да еще в такой день. Это ночной разговор. Скажем просто: она занялась моей проблемой. И это было… это было чудесно. Во всех отношениях. Вот так она меня спасла.

— Моя мама… Моя мама и ты?

— Именно так, — сказал он.

— И тогда королем пришлось стать кому-то другому, — заключил я, в этот момент думая о своей маме и об Игги, пытаясь совместить в своем сознании ее образ и эту образину.

— Нет, — сказал он. — Ты думаешь, они нашли мне замену? Если честно, такой вариант меня бы устроил. Я знал, что нормальный человек вполне способен это выдержать. Но нет. В тот год они больше никого не нашли. Да и времени у них оставалось в обрез. Ну а потом… Это как в рекламе: сравните, что было до и что стало после. Сегодняшний Эшленд — это то, что стало после. Ты сам все видишь. Небось уже наслушался историй про урожай, сгнивший на корню, и про бесплодные поля. И с той поры не стало Арбузных фестивалей. Люди начали искать работу на стороне. Наверно, в этом есть моя вина. Во всяком случае, люди обращаются со мной так, словно я виноват во всем, что происходило здесь последние девятнадцать лет. Как будто я хотел им навредить, хотя я всего лишь спасал самого себя. Мне очень жаль, что так вышло, но я никак не мог быть королем. И пусть мне потом пришлось очень тяжко, я ни о чем не жалею. Кроме финала той части.

— Какой еще части?

— Я же говорил: той, другой части моей жизни. В ее финале умирает твоя мама.

Я заметил в глазах-щелочках слезы, которые он поспешил сморгнуть.

— Она спасла меня, — сказал он, — но теперь, когда ты вернулся, все начнется сначала. Уже пошли разговоры, Томас. Ты ведь совсем не похож на меня, и люди делают выводы. Они начинают думать, что ты… — Тут он отвел глаза и покраснел. — Они не верят, что я твой отец. Значит — так думают они, — у меня с твоей мамой ничего не было. А это значит…

— Что тебя могут избрать королем, — договорил я за него.

— Все сначала, — сказал он.

— И все же я не понимаю, зачем ты рассказываешь это мне?

— Потому что ты должен мне помочь, Томас. Так же, как помогла она. Ты должен спасти меня от этого.

— Но как я могу это сделать?

— Не знаю, — прошептал он. — Но ты ведь умный. А я идиот. Ну, может быть, не совсем идиот. Но я точно не умный. Не такой, как ты. Придумай что-нибудь, Томас. Какова мать, таков и сын, ведь так говорится? Я твой друг — это все, что я могу сказать. Не забывай об этом. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. И я рассчитываю на тебя. Я твой друг. Пожалуйста, помоги мне!