Книга Бунтарка. Клиент всегда прав? - Бенуа Дютертр

Отсутствие реакции укрепило убежденность Элианы в необходимости критиковать подлые методы современного предпринимательства. Спустя несколько дней после встречи с Ольгой Ротенбергер, проходя по площади, где в августе 1944 года были расстреляны полицейские, участники Сопротивления, она вновь прочла на мемориальной доске призыв 18 июня,[21]и эта речь вдохнула в нее добавочную энергию. По возвращении домой Элиана написала открытое письмо, уже заглавие которого задавало его тональность: «Как неолиберальный капитализм организует цензуру». В нем она разоблачала руководителей «новой экономики», карикатуру на каковых являл собой Марк Менантро. Для этих типов с сомнительной нравственностью все было только предметом купли-продажи; их этика менялась в соответствии с потребностями менеджмента. Элиана Брён внутри «Rimbaud Project» в соответствии со своими функциями сопротивлялась всем этим силам, пытаясь поставить свой талант на службу действительно созидательному проекту. Сейчас же, поскольку она вела себя дерзко во время интервью с Менантро, ее грубо вышвырнули с работы; ее право на свободу слова попрали с тем большим удовольствием, что она – женщина, и без предварительного уведомления ликвидировали одну из немногочисленных передач, которая защищала свободу мысли.

После отсылки текста в агентство Франс-Пресс Элиану пригласили на одну из передач на канале «Культура», но скандал все равно не разгорелся, и тогда она решила перейти к третьей фазе борьбы – коллективной акции. Заказное письмо ВСЕКАКО предоставляло ей возможность до конца месяца прийти в свой кабинет, чтобы забрать личные вещи. Когда она приехала на Дефанс, на башне уже не было портрета Рембо, а весь этаж дирекции, казалось, пребывал в состоянии всеобщего переселения. Поговорив со своей ассистенткой, Элиана узнала, что еще два десятка служащих получили уведомление об увольнении. Некоторые надеялись на перевод в другие подразделения; большинство же искали работу. Мобилизовав всю свою энергию, она обошла кабинеты, обзвонила тех, кого не оказалось на месте, чтобы объяснить им:

– Они хотят вышвырнуть вас без выходного пособия, как попытались это сделать со мной. Для них вы всего лишь пешки. Но они забывают одно обстоятельство: речь идет о нашей фирме, успех которой обеспечивали мы. Нужно взять в свои руки управление проектом, который принадлежит нам.

«Успех» – это было слишком сильно сказано. После изменений в руководстве ВСЕКАКО здоровье корпорации оставалось по-прежнему скверным. На бирже ее акции продолжали падать. Элиана с ужасом наблюдала, как с каждым днем тает ее капитал. Скрывая свои страхи акционерки, она тем не менее была искренна в своей коллективистской вере. Ее речи произвели определенное воздействие на коллег, которым в наибольшей степени грозило увольнение, и они, несмотря на небольшой стаж работы во ВСЕКАКО, начали отстаивать их «Проект Рембо». Под влиянием этой новой Пассионарии они перестали вести себя как напуганные наемные работники и осознали себя как живую производительную силу корпорации, требующую сохранить им должности, кабинеты и оклады.

Первая демонстрация, в которой участвовало с десяток человек, была устроена в резиденции ВСЕКАКО. Элиане, пустившей в ход все свои связи, удалось зазвать две съемочные телевизионные группы. Она хотела придать этому мероприятию строгий радикальный стиль, заимствованный у манифестаций Act Up против СПИДа. Менеджеры, одетые в черное, ходили по кругу в холле башни с плакатами: «Верните нам наши орудия труда». И это якобы социальное движение, принявшее имя поэта, было с симпатией подано в репортажах.

– «Проект Рембо» не желает умирать, – твердила припавшая к микрофонам журналистов Элиана, в черном облегающем костюме, усталая, но необузданная, и тут же выкладывала аргументацию: – Я – телеведущая и имею право заниматься своей профессией: телевидением. И у каждого здесь точно такая же ситуация. Мы что-то построили. Мы хотим продолжать, потому что «Проект Рембо» принадлежит тем, кто дал ему жизнь, а не власти денежных мешков.

И, переходя от микрофона к микрофону, она демонстрировала все тот же запал женщины, поглощенной борьбой:

– Мелкие акционеры – на нашей стороне. Мы избавимся от этой некомпетентной дирекции и выстроим новый «Проект Рембо».

На третий день sit-in[22]дирекция ВСЕКАКО продолжала безмолвствовать, и Элиана подумала, что победа возможна. Навязав свои требования врагу, она стала бы героиней социального движения. И тут в мозгу ее блеснула идея: нынешняя борьба вовсе не является защитной реакцией, это результат многомесячной стратегии. Лозунги против Менантро, которые она выкрикивала перед камерой в Хакинг-клубе, доказывают, что борьбу она ведет уже давно. Это объявление войны капитализму может привлечь на ее сторону молодежь и всех, кто отвергает неолиберальную диктатуру. Ей больше нечего беспокоиться из-за той вызывающей съемки; напротив, ее запись надо пустить циркулировать в Интернете как листовку, манифест, данцзыбао. Но, испытывая все-таки некоторые сомнения, она позвонила своему юридическому консультанту, и тот предостерег ее: обнародование этой съемки сделает невозможным получение компенсации за увольнение. Поскольку никаких особенных сумм не ожидалось, Элиана набрала номер Флёр, намереваясь попросить ее срочно передать ей ту запись.

После некоторого молчания девушка робко произнесла:

– Но… вы же сами попросили меня уничтожить ее.

– Я просила вас никому ее не показывать, но вы ведь сохранили копию.

– Нет. Может, Фарид… но он поклялся мне, что у него ничего нет.

Надо попытаться. Египтянин, несомненно, изменил отношение к ней после интервью с Франсисом. Полностью уверенная в успешности своей операции, Элиана набрала номер ВСЕКАКОНЕТ и попросила соединить ее с Фаридом. Когда тот ответил, она самым дружеским голосом произнесла:

– Алло, Фарид! Это Элиана… – И почти сразу же, не дав ему времени как-то прореагировать, сказала: – Нам понадобился некоторый срок, чтобы прийти к взаимопониманию. Теперь вы знаете, что я на вашей стороне.

– На какой еще моей стороне?

Вот в его голосе дружественности не было. Но Элиана продолжала:

– Ну как же, геи – это чрезвычайно серьезно… Вы видели, что я не испугалась скомпрометировать себя, выступив за вас, чтобы помочь вам и вашему другу.

Ответ Фарида не отличался деликатностью:

– Вы шутите? Зрелище педика, канючащего, что он хочет иметь ребенка, по мне, отвратительно, а еще отвратительней то, что он упомянул мое имя! После вашей передачи я бросил Франсиса.

Элиана опешила. Она все делала, чтобы помочь людям, и вот какова благодарность! Фарид довольно резко спросил:

– А что вам, собственно, нужно?