Книга Отчаяние - Грег Иган

Она оскалилась.

– И жрецов тоже. Все, молчу.

Мы пошли молча. Я вынул ноутпад и выразительно взглянул на Сизифа. Впрочем, полное слово не открыло мне Аладдиновой сокровищницы данных; все поиски на «антропокосмологов» закончились ничем.

Я попробовал еще раз:

– Прошу прощения. Никаких вопросов, никаких провокаций. А что, если мне действительно надо с ними связаться, но я не могу объяснить вам причину?

Ли осталась непреклонной.

– Верится с трудом.

Я помялся.

– Некто по имени Кувале несколько дней кряду оставляет мне загадочные сообщения, а затем не приходит на условленное место встречи, и я просто хочу разобраться.

Почти все это было вранье, но не признаваться же, что я упустил прекрасную возможность сам разузнать про антропокосмологов. В любом случае, Ли это не тронуло; если она прежде и слышала про Кувале, то не подала виду.

Я попросил:

– Не могли бы вы передать, что я хочу с ними поговорить? Пусть сами решают, отшивать меня или нет.

Она остановилась. Клоунесса на ходулях сунула ей в лицо пачку съедобных памфлетов, неэлектронную газетку МВ, посвященную эйнштейновской конференции. Ли раздраженно отмахнулась.

– Вы слишком многого просите. Если они рассердятся, я потеряю плоды пятилетней работы.

Я подумал: «Ничего ты не потеряешь. А наконец-то получишь возможность публиковаться», – но говорить этого не стал.

– Я впервые услышал сочетание «антропокосмологи» от Кувале, не от вас. Вы можете не говорить им, что проболтались. Скажите, что я вышел на вас более-менее случайно, что я спрашивал всех направо и налево…

Она не ответила. Я продолжал:

– От Кувале я слышал намеки на… возможность насилия. И что мне делать? Забыть? Или ткнуться наугад в местную систему расследования таинственных исчезновений, если таковая обнаружится?

Ли взглянула на меня, словно хотела заявить, что не верит ни одному слову, потом протянула неохотно:

– Если я навру, что вы пристаете к каждому встречному и поперечному, может быть, меня и не упрекнут.

– Спасибо.

Она нахмурилась.

– Насилие? Против кого?

Я мотнул головой.

– Не знаю. То есть все это, вероятно, не стоит выеденного яйца, но мне хотелось бы выяснить.

– Если выясните, скажите мне.

– Обязательно.

Мы вновь оказались перед бродячей труппой. Теперь они разыгрывали занудную пьесу о ребенке, больном раком, которого можно спасти, лишь скрыв от него вызывающую стресс, иммунодепрессивную истину. Глянь, мам, настоящая наука! Только вот медицина уже тридцать лет как умеет фармакологически снимать воздействие стрессов на иммунную систему.

Я стоял и смотрел, пытаясь взглянуть их глазами, убедить себя, что в пьесе есть некое реальное прозрение, некая вечная истина, более глубокая, чем устаревшие медицинские сведения.

Если они тут и были, то я не видел. То, что клоуны пытались рассказать о нашем общем мире, казалось мне тарабарщиной инопланетных посланцев.

А что, если я ошибаюсь и правы они? Может быть, то, что кажется мне бредом, на самом деле излучает мудрость? Может быть, эта неуклюжая сказка выражает глубочайшую истину?

Тогда я более чем ошибаюсь. Я живу в плену обольщений. Я безнадежен – подкидыш из иной космологии, иной логики, для которого здесь вообще нет места.

Между нами нельзя найти компромисс, навести мосты. Мы не можем быть «наполовину правы» одновременно. «Мистическое возрождение» без конца твердит, что отыскало «полное равновесие» между мистикой и рационализмом – словно Вселенная ожидала этой милой «разрядки», чтобы определить свой стиль поведения, и теперь с искренним облегчением вздохнула, видя, что воюющие стороны наконец-то достигли соглашения и условились уважать нежные культурные чувства каждого и воспринимать любые взгляды с должным вниманием. Вот только человеческий идеал равновесия и компромисса, столь похвальный в политической и общественной сферах, никак не соотносится с поведением Вселенной.

«Смирись, наука!» может клеймить «тиранами сциентизма» всех, кто так думает, «Мистическое возрождение» может называть их «жертвами духовной глухоты», нуждающимися в «лечении»… Но, даже если фанатики правы, сам принцип нельзя разбавить, примирить с противоположными, приручить. Он либо правилен, либо ложен – или правда и ложь ничего не значат, а Вселенная – расплывчатое пятно.

Я подумал: «Вот. Какое-никакое, а понимание. Если все это взаимно, если ТВ так же отталкивает „Мистическое возрождение", как меня – сама мысль о том, что их бред будет определять почву у меня под ногами, тогда мне наконец ясно, зачем они здесь».

Актеры раскланивались. Несколько человек, в основном другие культисты в маскарадных нарядах, хлопали. Кажется, все кончилось хорошо – я так задумался, что пропустил заключительную сцену. Я нажал несколько кнопок и передал двадцать долларов на их ноутпад, стоящий на тротуаре. Даже юнгианцам в цирковых костюмах надо есть: первый закон термодинамики.

Я повернулся к Индрани Ли:

– Скажите честно, вы действительно можете шагнуть за пределы всякой культуры, всякой системы верований, всякой предубежденности и увидеть правду?

Она скромно кивнула.

– Конечно, могу. А вы нет?

В номере я тупо уставился в первую страницу полемической статьи Элен У из «Физикэл ревью» и попытался понять, как Сара Найт набрела на антропокосмологов в ходе подготовки к «Вайолет Мосале». Может быть, Кувале прослышал(а) о фильме и сам(а) отыскал(а) Сару, как меня.

Прослышал(а) – откуда?

Сара занималась политической журналистикой, но уже успела сделать один научно-популярный фильм для ЗРИнет. Я посмотрел программу. Фильм называется «Поддерживая небо» и рассказывает о неортодоксальных космологиях (!). Он выйдет на экраны только в июне, но в закрытой библиотеке ЗРИнет, куда я имею доступ, есть копия.

Я просмотрел весь фильм. Он начинался с почти общепринятых (хотя, вероятно, недоказуемых) теорий: квантовые параллельные вселенные (возникшие от одного Большого взрыва), множественные Большие взрывы допространства, порождающие различные физические константы, вселенные, «воспроизводящиеся» через черные дыры и передающие потомству «мутантные» физические законы… и заканчивался более экзотическими измышлениями: космос как клеточный автомат, как случайный побочный продукт бесплотной платоновской математики, как «облако» случайных чисел, обретшее форму лишь потому, что один из возможных вариантов случайно включает сознательного наблюдателя.

Об антропокосмологах не упоминалось ни разу, но, возможно, Сара приберегала их для следующего проекта, надеясь к тому времени заручиться их доверием и согласием? Или для «Вайолет Мосалы», если тут действительно есть связь, и заинтересованность Кувале – не случайное совпадение.