Книга Смерть и возвращение Юлии Рогаевой - Авраам Бен Иегошуа

— Может быть, вы тоже хотите отправиться с ними? — говорит Консульша, не очень веря своим ушам.

— А как же иначе? — улыбается Змий. — Мы — газетчики, мы не можем упустить такую возможность! Сами подумайте — какое путешествие, какой материал…

Нет. Консульша не выражает восторга. Кажется, неожиданное развитие событий немного ее пугает. Она отвечает за них перед государством. Ведь они здесь совершенно чужие. Не знают ни местного языка, ни местных условий. Зачем так усложнять? Да у нее в консульстве и денег нет на такую дальнюю поездку. Похороним эту женщину, а летом пригласим старуху посетить могилу.

— Не беспокойтесь, — улыбается Кадровик. — Поездку я оплачу сам, полностью, у меня открытый кредит от хозяина. Машина наверняка обойдется дешевле вертолета…

— Для которого вам не хватило бы даже настежь открытого кредита, — шутит Консульша. Она уже сдается, но хочет, чтобы последнее слово осталось все-таки за ней, и, махнув рукой — мол, что с вами поделаешь! — она поворачивается теперь к насторожившемуся инженеру, который всё это время в тревогой ждет, чтобы ему объяснили, что здесь происходит. Выслушав ее перевод, он недовольно, даже со злобой, качает головой. Зато паренек смотрит на Кадровика с молчаливым восторгом. Потом, вырвавшись из отцовской хватки, подбегает к нему и целует руку в знак благодарности.

Когда он выпрямляется, видно, что он такого же роста, как и сам гость. Воцаряется неловкое молчание. Кадровик вдруг замечает, что зеленоватый туман, который висел раньше над городом, уже успел рассеяться от утреннего тепла. Башни и минареты стали как будто ближе, и даже воздух вроде бы потеплел. А может, его просто согрела порывистая благодарность этого чужого мальчонки? Во всяком случае, она его смутила. Он растерянно прикасается к ушанке на голове паренька и неуклюже гладит ее. И Фотограф, разумеется, тут же запечатлевает эту трогательную сцену для будущих благодарных читателей.

Глава одиннадцатая

Теперь в мыслях Консульши царит полная неразбериха. Она-то надеялась покончить с этими злополучными похоронами еще до наступления субботы, как-нибудь побыстрее организовать всю процедуру, провести отпевание в ближайшей церкви, потом собрать немногих родственников покойной на поминки за счет государства и на этом закруглиться. Но после того, как этот странный Кадровик согласился с просьбой упрямого мальчишки, все ее планы пошли прахом. Она не понимает, чего требуют от нее в такой ситуации ее консульские обязанности, ей срочно нужен совет мужа, а он, как назло, заперт в подвале аэропорта. Будь он здесь, он бы наверняка подсказал ей, как возразить этому «специальному посланнику» с его идиотскими намерениями.

Нет, ей немедленно нужен совет супруга! Нужно заставить этого олуха с медалью сейчас же выпустить заложника! Даром, что ли, ей дана дипломатическая неприкосновенность?! Она решительными шагами направляется к злополучной двери, колотит в нее что есть силы кулаками, и в конце концов в коридоре запертого на ночь здания появляется недовольный, заспанный милиционер. Он приоткрывает дверь. Что ей нужно в такое неурочное время? Консульша раздраженно требует встречи с дежурным офицером. У нее есть для него важные новости. Она привела хоть и молодого, но зато настоящего, кровного родственника покойной, который готов немедленно расписаться в получении гроба. Сообщение производит желаемое действие — немедленно появляется и сам офицер, которому она повторяет, что сын покойной готов подписать обязательство, что его мать будет похоронена в своей родной деревне. Надо полагать, офицеру по душе возможность освободиться таким манером от возни с гробом, потому что он тут же отправляется за нужными бланками. Выясняется, однако, что мальчик не силен в грамоте, и Консульше приходится помогать ему на каждом шагу, так что времени на эту процедуру уходит довольно много. Затем заполненные бланки еще нужно показать бывшему мужу покойной, чтобы он не томился мыслью, что его сын взял на себя какие-нибудь невыполнимые обязательства.

Тем временем аэропорт уже просыпается к очередному рейсу. Возбужденные пассажиры и оживленные встречающие заполняют небольшой зал, маленький буфет распахивает свои двери, наполняя воздух сигаретным дымом и запахом печенья и кофе. Большой военный самолет, переделанный в пассажирский лайнер, совершает элегантную посадку, его двигатели затихают, и милиционеры у входа одергивают гимнастерки и поправляют фуражки в ожидании первых прибывших.

А вот и пассажиры — толкают перед собой тележки с багажом, торопятся к выходу. Среди них и муж Консульши, выспавшийся на славу и свежий, как огурчик, улыбающийся, раскрасневшийся, даже еще не причесанный со сна. Он тоже толкает перед собой тележку, и Кадровик с радостью опознает на ней кожаный чемодан с вещами покойной и свои картонные коробки с подарками.

— А где же гроб? — недоумевает Консульша.

— Придется вытаскивать его самим, — говорит он со вздохом. — Теперь они знают, что мы его всё равно заберем, и даже пальцем о палец не ударят, чтобы нам помочь. К тому же, я думаю, он их пугает…

— Пугает?

— Так мне кажется.

— Ну, что ж, в таком случае, может, перекусим чем-нибудь перед тем, как тащить? Грузчикам полагается…

Но супруг предусмотрительно отклоняет заманчивое предложение Консульши. Поесть они успеют дома, а сейчас надо первым делом побыстрее вытащить этот гроб отсюда, пока эти идиоты снова не закрыли аэропорт. Еще немного, и заступит дневная смена. Это значит, что придет новый дежурный офицер, и тогда начинай всю возню сначала.

Он коротко объясняет парню и его отцу, что им предстоит сделать, потом поворачивается к Кадровику:

— Вместе с парнем и этим инженером нас тут четверо, не считая моей жены, конечно. Вытащим сами или позовем водителя?

— Зачем нам водитель? — говорит Кадровик. — Вы забыли о тех двух газетчиках, которые заварили всю эту кашу. Заварили кашу, пусть теперь и хлебнут немного.

Подколодный Змий с улыбкой разводит руками, Фотограф тоже кивает в знак согласия, и они впятером, в сопровождении паренька, спускаются в подвальный этаж. Первым долгом гроб проталкивают через узкую дверь в коридор, потом, по команде мужа Консульши, поднимают на плечи и несут к лестнице. Металлический ящик тяжело давит Кадровику на плечо, но прикосновение металла его уже не пугает. Зато паренек явно испуган, даже потрясен этим страшным зрелищем. Не оттолкни его вовремя отец, он, пожалуй, упал бы, потащив за собой всех остальных.

Они медленно, осторожно подымаются по ступеням — муж Консульши и инженер впереди, два газетчика за ними, и Кадровик позади, замыкая процессию, — маневрируя на поворотах и стараясь сохранять равновесие с помощью указаний пожилого мошавника, которые тот отдает попеременно на двух языках, и на обоих одинаково громогласно. Вдобавок всё время тяжело пахнет чем-то кисловатым — не то из гроба, не то от мальчишки, который, похоже, давно не мылся. Действительно, вот он, рядом, — не отстает, старается идти поближе и время от времени протягивает руку, как будто хочет прикоснуться к страшной ноше.