Книга Женщина-кошка - Роберт Линн Асприн

Шахматная партия между Брюсом Уэйном и Гарри Маттесоном началась.

— Мне это нравится, — сказала голограмма. — Тебе раньше приходилось выполнять такого рода задания, — это была констатация факта, а не вопрос.

— Сколько времени тебе потребуется?

— Пара дней. К концу недели. Лучше всего в следующую субботу. Это последний день экспозиции, и музей закрывается до вторника, — к этому времени Брюс Уэйн сумеет полностью изменить систему безопасности, разумеется, в том случае, если решит не отдавать Гарри икону.

— Хорошо. Оставь водителю список того, что тебе нужно. Он встретится с тобой, скажем, в следующую среду вечером, в десять, перед театром МакАлистера…

— Босс? — внезапно вмешался Тигр с обеспокоенным, растерянным выражением на лице.

— А ты должен уладить дело с нашими друзьями, бессарабскими пастухами. Они впали в отчаяние. Начинают поднимать шум.

— Но, босс, у них же нет иконы. Стало быть, нет и товара для завершения сделки. Поэтому я велю им отправляться в свою Бессарабию, где им самое место.

— Ты этого не сделаешь, Тигр. Тебе придется убедить их.

Тигр тихо выругался. «Убедить их можно только пулей промеж глаз».

Голограмма нахмурилась. Брюс Уэйн, в отличие от Тигра это заметил.

«Так в чем, собственно, дело — избавиться от них или тихо отправить домой?

Тигр сказал, что в том ящике уже были две иконы; я вам добуду третью. Так разве нельзя дать им немножко того, за чем они сюда приехали?» И заодно дать Бэтмэну информацию о месте складирования оружия, чтобы он смог сдержать слово, данное комиссару Гордону, который и накроет всю эту операцию.

— Правда, босс, вы получите все ваши картинки. Может бросить одну-две кости?

Брюс Уэйн увидел красную вспышку и почувствовал на себе щетку электронного сканера. Человек с обычными способностями не заметил бы этого неощутимого телеметрического тестирования. Ради сохранения собственной иллюзорности, он взял под двойной контроль свой пульс и температуру кожи.

— Это твои проблемы, Тигр. Тебе и решать, — произнес Связной, пока невидимые сканеры продолжали свои измерения. — Я больше не хочу ничего слышать о бессарабах.

— Картинка у вас в кармане. Я и он, — Тигр показал на Брюса, — мы теперь одна команда. Мы обо всем позаботимся.

— Да, Тигр. Вы сделаете это, и я буду очень доволен.

Вспыхнул ослепительный свет, сопровождаемый электрическим разрядом.

Брюс Уэйн не смог удержать свое тело от защитной реакции. Он на несколько секунд потерял сознание, самое большее на пять, а когда очнулся, свет в фургоне исходил только от одной единственной тусклой лампочки в потолке.

Тигр замер, скорчившись, словно у него схватило живот. Догадавшись, что это была обычная реакция и что Тигр испытывал это уже много раз, он дал возможность своему компаньону не торопясь прийти в себя.

Прошло не меньше минуты, прежде чем Тигр судорожно втянул воздух и начал дышать. Он несколько раз моргнул и выплюнул слюну, но это, похоже, были бессознательные действия.

Первыми словами, вылетевшими изо рта Тигра, были: «Уж теперь-то я все улажу. Я это сразу понял, как только тебя увидел. И боссу ты понравился».

— Представляю, где бы я сейчас был, если бы этого не произошло, — сухо ответил Брюс. Каждый нерв у него дрожал от напряжения, словно струна, и ныл, как больной зуб.

— Не беспокойся. Ты и я, мы теперь работаем вместе. Ты парень сообразительный. Ему это и понравилось, но в разговорах с ним надо быть поосмотрительней. Босс не любит, когда выскакивают с идеями. Ему кажется, что мозги есть только у него.

Фургон замедлил скорость и остановился. Тигр потянул за шнур и открыл заднюю дверь. Оба спрыгнули на землю в темном пустом переулке. Фургон умчался. Бэтмэн узнал угловатые строения готамского Старого города, лабиринт кривых улиц, откуда город начинался почти триста лет назад. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы сориентироваться точнее. Тигру не нужно было и этого.

— Мне сейчас надо позаботиться о бессарабах, — сказал он. — Эти чертовы пастухи с первого дня ничего, кроме проблем, не принесли.

— А почему босс так переживает? — простодушно спросил Брюс, поторапливаясь вслед за Тигром по переулку.

— Я вообще не знаю, зачем он что-то делает, но он никогда ничего не делает просто так. Он берет отовсюду понемножку. Я догадываюсь, что ему нужны эти картинки для чего-то другого, возможно, действительно стоящего.

Я никогда не знаю, когда кончается одно дело и начинается другое. Иной раз я думаю, что это похоже на игру в наперстки. Знаешь такую?

Брюс кивнул. «Например, с кораблями и краской».

Тигр остановился перед металлической дверью. Тень подозрения пробежала по изуродованному лицу. «Да. Он перекрашивает корабли, когда они выходят в море. А как ты догадался?» — Да просто сказал наобум, — равнодушно отозвался Брюс.

Тигр стучал в дверь, пока она не заскрипела, открываясь, и заспанная восточная физиономия не выглянула в щель.

— Мне нужно поговорить с Халки, — сказал Тигр, отжимая дверь плечом, чтобы привратник не захлопнул ее.

Они обменялись ругательствами. Бэтмэн не удивился, что Тигр знает проклятия на нескольких языках. Но дверь, наконец, распахнулась. Брюсу Уэйну казалось, что он уже видел все самое ужасное в Готам-сити, но совершенно не был готов к тому убожеству, что встретило их внутри заброшенного фабричного здания.

— Они платят аренду за квадратный фут, — объяснил Тигр, осторожно пробираясь по этому людскому муравейнику.

— Кто они? Что они здесь делают?

— Нелегалы. Время от времени их выметают вон, но они продолжают прибывать отовсюду — за удачей. Это не бродяги или безработные. Это сливки четвертого мира. У всех есть работа, и получают они гораздо больше, чем дома. Они не хотят тратиться на себя, потому что у всех дома семьи, которым они посылают деньги. Поэтому они селятся здесь. Кое-кто из старожилов зарабатывает, сдавая в аренду туалеты. Существует лист ожидания желающих попасть в эту долбанную дыру. Так что ты видишь здесь, мой друг, будущее Америки.

Здесь не было электричества, воды, элементарных удобств. Мужчины — женщин здесь не было — жили впритирку в условиях, более ужасных, чем в самой захудалой тюрьме. Большинство из них спало в каких-то клетках величиной с грязные матрасы, на которых они лежали. Слабый свет исходил от свечек и коптилок. Брюс Уэйн не мог заставить себя не смотреть в эти клетки, в глаза этих людей, в которых застыла нехитрая смесь страха и надежды.

Такие лица были вечными. Такие лица смотрели на Брюса Уэйна из лачуг и ящиков по всему миру, из угольных шахт и тюремных бараков, с фотографий переселенцев столетней давности, и с миниатюр четырнадцатого века с изображениями уцелевших от Черной Смерти. Все это были пассажиры третьего класса Корабля Дураков. Ему едва удавалось сдерживать ярость. Ни один человек не должен жить в таких условиях, но все же доля правды в цинизме Тигра была. Даже в подвалах Америки жизнь предлагала больше возможностей и надежды, чем во многих местах остального мира.