Книга Взрослые игры - Елена Колина

…Ну ладно! Я им покажу! У охранника с Муркой не то чтобы близкая дружба, а так, совместные интересы по игре с Львом Евгеньичем в «отними колбаску». Но теперь все!

Больше никогда-никогда в жизни я не буду разговаривать с Лысым. Мое презрительное молчание — вот что послужит ему ответом. И с кем же он теперь, ха-ха-ха, будет беседовать о своей разветвленной личной жизни?..

С одной стороны, Боба — мой друг детства, а с другой — иностранный гость, и это налагает на меня определенные обязательства: не ударить в грязь лицом во время его визита в нашу страну.

— Брр, почему у тебя так холодно? — поежился Боба.

— Пятнадцать градусов — неплохая бодрящая температура, — небрежно ответила я.

Да, батареи холодные, зато в ванной, наоборот, идет только горячая вода, так что в целом все в порядке.

…Где лучше расположить Бобу? В моей комнате немного шумно — с утра просыпаешься от звука пилы и топора, как будто в лесу. На самом деле это дрель. Через стенку, в соседнем элитном жилье, мое однородное социальное окружение вот уже полгода делает ремонт — устанавливает элитные умывальники, стелет на пол элитные ковры.

— А Мурка-то наша где? — спохватился Боба. — Ах, в Англии? А где именно в Англии?

— Мурка… она в Оксфорде. — Я немного подумала и добавила: — За выдающиеся успехи и отличное поведение.

Решила положить Бобу в Муркиной комнате. Огромную кучу Муриной одежды можно сдвинуть в угол, и тогда Боба довольно легко сможет пробраться к кровати, а кучу одежды использовать как кресло для приема гостей.

Поздно вечером мы с Бобой вышли погулять с Львом Евгеньичем. Лысый стоял во дворе и рассматривал свои владения — что бы еще отпилить, снести и вообще подправить.

— Всем привет, Лев Евгеньич, улю-лю, — поздоровался Лысый.

— Познакомься, Боба, это Лыс… то есть Марат, мой сосед, — холодно сказала я.

Боба поклонился, а Лев Евгеньич поднял лапу на колесо «мерседеса».

— Молодец Лев Евгеньич, — подхалимски сказал Лысый. — А чего это вы со мной не корешитесь, как обычно?

— Звони девять-один-один, — шептал Боба, нервно переступая внутри своего длинного пальто.

Я очень хотела повысить голос насчет липы, но вспомнила, что все-таки позиционирую себя как культурный человек, поэтому в рамках взятых на себя обязательств не скандалить по дворам сказала:

— Марат, мне липу жалко. Очень жалко липу. Между нами все кончено, Марат. — И зачем-то добавила: — Все, блин, понял, блин.

Я всегда разговариваю с другом детства из Америки всю ночь, несмотря на смену часовых поясов.

Когда на второй корзиночке из «Севера» между нами наконец совершенно восстановилась прежняя дружеская близость, Боба значительно сказал, что не просто так приехал на две недели. А вот зачем он приехал, он пока не скажет.

Все-таки Боба очень устал от смены часовых поясов. Он заснул, даже не попробовав творожные сырки и не доев пирожные… А я пришла к выводу, что люди все-таки меняются — раньше за Бобой такого не водилось, чтобы он пирожные из «Севера» не доел.

4 января, понедельник

На улице мороз за двадцать градусов, а батареи в комнате иностранного гостя совершенно холодные…

— Дать тебе еще плед? — крикнула я у Бобиной двери.

— Заходи, — позвал Боба и похлопал рукой по одеялу, — садись. Я покажу тебе фотографии.

На фотографиях был красивый Бобин дом, красивый Бобин сад, красивая Бобина машина и разные люди на берегу океана. Некоторые из них тоже были красивыми — те, что, как и Боба, были моими друзьями. Все мои друзья очень красивые и даже прекрасные.

…Они, мои прекрасные друзья, там, на берегу океана, а я тут, совершенно одна. Мурка в Англии, Андрей потерян для меня навсегда, с Лысым я больше не разговариваю…

Все там, на берегу океана, а я тут, в комнате, в которой изо рта идет пар. Правда, это только с утра, потом воздух как-то сам нагревается.

Все утро мы с Бобой жили душа в душу, как будто и не было этих десяти лет.

За завтраком он все-таки сказал мне, зачем приехал в Питер на две недели. Оказалось, Боба приехал жениться. И, в некотором роде, на мне.

Никогда бы не подумала, что жениться — это самая сложная проблема эмиграции. Но Боба мне все быстро объяснил.

— Американские девушки очень эмансипированные, их больше интересует карьера, чем брак К тому же мы и сами не хотим на них жениться, потому что они нам совершенно чужие. Многие из них такие феминистки, что даже не хотят варить борщ и, более того, считают, что секс — это агрессия мужчины против женщины.

— Как это? — не поняла я. — Почему секс — это агрессия?

— Ну вспомни, как все ЭТО происходит, — Боба посмотрел на меня укоризненно и потупился.

Я вспомнила, как все ЭТО происходит, и решила не продолжать разговор — Боба всегда был очень застенчив.

Казалось бы, Боба мог бы жениться на наших девушках, но не тут-то было! С нашими девушками в Америке происходит черт знает что: они или уже замужем, или их больше интересует брак с американцем. Или они говорят с украинским акцентом, а нам хочется интеллигентную девушку из Питера или из Москвы. Но тут есть нюанс: всем питерцам известно, что москвички… они какие-то не такие… Они говорят «што», а мы говорим «что». Так что лучше все-таки из Питера. По возможности из Центрального района, из своей английской школы…

Вот Боба и приехал жениться на мне, интеллигентной девушке из Питера, своем старом близком друге.

Боба придвинулся ко мне. Потом отодвинулся. Потом опять придвинулся. И тут между нами что-то такое повисло…Что это?..

«Это» никогда еще не водилось между мной и Бобой. Между нами водилось совсем другое — всякие детские склоки, а когда мы выросли — компании, пляжи, Новый год… что угодно водилось, но не такая странная неловкость, как будто в комнату вошел огромный слон и уселся между нами.

Я продолжала перебирать фотографии, не показывая виду, что заметила огромного слона, а Бобина рука как будто сама точно не знала, что ей нужно. Рука как-то нерешительно дотронулась до меня и тут же сделала вид, что никакая это ни ласка, а, наоборот, дружеское похлопывание по плечу.

Напряжение все висело и висело, а мы все не понимали, что делать. Во всем этом было что-то ужасно стыдное, как будто пожилой родственник за семейным обедом внезапно взобрался на стол и принялся показывать стриптиз, ловко лавируя между холодцом и пирогом с капустой.

Я решила, раз уж к нам пришел такой огромный слон — нужно быстро идти гулять.

И мы пошли гулять.

Вечером я на всякий случай больше не присаживалась к нему на кровать — зачем эти нежности, когда все еще не решено окончательно?

5 января, вторник