Книга Путь Никколо - Дороти Даннет

— Разумеется, может, — раздраженно отозвался Юлиус. — Он умеет читать и писать, и кое-чему научился, посещая занятия в Лувене как слуга Феликса. У вдовы нрав суровый, но она никогда не мешала его образованию. Я и сам занимался с ним. Он силен в цифрах, и я бы даже сказал, что это дается ему лучше всего.

— И по-прежнему подмастерье в красильне? — удивился лекарь.

Досада Юлиуса сменилась весельем.

— А ты можешь вообразить себе Клааса в какой-нибудь конторе? Да он же вмиг обчистит все сундуки. Он любит жизнь, он счастлив, и я думаю, совершенно напрасно. Он позволяет другим людям делать с собой все, что им заблагорассудится. Если бы он наконец повзрослел и хоть к чему-то приложил свои силы, он мог бы многого добиться в жизни. Похоже, лекарю это показалось любопытным.

— Так что же, интерес к военному делу — это его идея? Или единственный способ для демуазель избавиться от него?

— О, демуазель… — Юлиус вздохнул. — Весь Брюгге стал жаловаться. Кто-то же должен был вколотить ему в голову немного здравого смысла. По крайней мере, теперь он хоть научится защищаться.

— Это я вижу. Надеюсь только, что моих снадобий хватит на это время, — отозвался лекарь. — Но что, если в один прекрасный день от защиты он перейдет к нападению?

— Это было бы прекрасно, — промолвил стряпчий. — Нам всем бы этого хотелось. Я бы поддержал его. Скажу больше, если бы он всерьез нацелился на это, то я не хотел бы оказаться одной из жертв.

— Да, — задумчиво промолвил Тоби. — Согласен. Он парень крупный, этот Клаас Не знаю, права ли была демуазель, что вложила ему в руки меч вместо жерди красильщика?

Юлиус не стал затруднять себя ответом. Клаас — это Клаас. Юлиус знал его, а Тоби — нет. Его необходимо было постоянно подталкивать, в надежде, что рано или поздно он возьмет инициативу на себя.

На следующий день они въехали в ворота Женевы, ежась под порывами ледяного ветра, что дул с заснеженных гор, видневшихся на горизонте. Не очень крупный город, цеплявшийся за склоны холма у оконечности озера, но построенный именно там, где нужно: здесь сходились дороги и реки, ведущие на север во Францию, и на юго-восток в Италию, и на юг — в Марсель и к Средиземному морю; здесь могли встречаться торговцы из всех этих мест, обмениваться товарами и новостями, и тратить деньги. Огромные укрепленные каменные дома с винтовыми лестницами в башнях и просторными подвалами принадлежали купцам; также были здесь ухоженные пристани на озере, и постоялые дворы, и склады, и надежно отстроенный крытый рынок на Моларе, и ряды нотариальных лавок у площади собора святого Петра. Но дома обычных горожан были маленькими и строились только из дерева. Не весь город мог наслаждаться богатством торговцев.

Окруженная негоциантами, Женева также была окружена хищниками. Герцоги Савойские правили городом, назначали женевских епископов, делали своих сыновей местными графами, но французский монарх также жадно косился на их ярмарки, которые выдаивали всю торговлю из Лиона, а герцог Савойский не всегда поступал мудро. Он оказал помощь дофину, сыну французского короля, который сейчас укрывался в Бургундии. Он позволил дофину взять в жены Шарлотту, свою некрасивую младшую дочь. Время от времени король Франции начинал давить на герцога Савойского, и тогда Савойя и Женева переставали плести интриги и испуганно затихали. Они были слишком уязвимы, чтобы проявлять излишнюю отвагу.

Вот почему торговцы, занимавшиеся также банковским делом, и банкиры, не чуравшиеся торговли, старались открывать надежные отделения своих компаний в других краях. При малейшей угрозе, все капиталы Медичи таинственным образом перемещались в виде приходных книг и неприметных бумаг через Альпы в безопасную Флоренцию, Венецию и Рим. Дом Тибо и Жаака де Флёри держался на плаву, благодаря своим связям с Брюгге и Бургундией через посредство Шаретти. Но они также очень старались сохранить добрые отношения с Карлом Французским.

Обо всем этом размышлял Юлиус, пока их кавалькада вместе с лошадьми, мулами, повозками, солдатами и всем прочим взбиралась по крутым узким улочкам к особняку де Флёри, где надлежало разгрузить товар. Клаас ехал рядом с серьезным и невозмутимым видом, не снимая с головы свой круглый шлем.

Повинуясь неожиданному порыву, Юлиус заметил:

— Должно быть, тебе не слишком приятно вновь будет свидеться с месье и мадам де Флёри. Я тоже не слишком жажду этой встречи. Они были слишком строги с тобой.

Губы Клааса раздвинулись параллельно ободку шлема.

— О, я и забыл. Я привык ковылять, и они всегда приносили мою голову назад поутру, пока струна не порвалась.

— Они обращались с тобой как с рабом, — заметил Юлиус. — Даже после твоего отъезда люди продолжали говорить об этом. Неужто ты не таишь обиду?

— Я попытаюсь, — отозвался Клаас. — Если очень нужно.

— Не говори глупостей, — отрезал Юлиус.

Он дал шпоры коню и напомнил себе, чтобы больше не забывать: говорить о чем-то с Клаасом — это ошибка.

* * *

Поскольку поверенный Шаретти, словно желая поддразнить его, не стал описывать в подробностях семейство Флёри, лекарю Тоби было любопытно. Наибольшее любопытство, впрочем, вызывал у него сам Юлиус, в котором странным образом сочетались невинность и честолюбие. Вдова де Шаретти, догадывалась Тоби, отчасти разочаровалась в Юлиусе, а теперь, похоже, он надеялся разбогатеть с отрядом наемников. Он был отличным счетоводом, так что надежды его казались вполне обоснованы. Тоби, за последний год, неплохо изучивший Лионетто, видел в капитане Асторре человека не меньших амбиций, возможно, столь же беспринципного, но зато относившегося к людям с грубоватым уважением, чего никогда нельзя было дождаться от Лионетто. Насколько мог судить Тоби, до старости Асторре желал заполучить все те награды, которые до сих пор от него ускользали: славу, свою статую на рыночной площади с лавровым венком на голове. Ему достаточно было провести с Асторре всего полдня, чтобы это понять.

Тоби знал, что Асторре наблюдает за ним, однако отнюдь не собирался держаться скромнее. Если Асторре не захочет, чтобы лекарь остался, пусть скажет напрямик. Но Асторре захочет. Тоби многое знал о Лионетто, который охотился за теми же великими наградами, и поклялся помешать Асторре, если тот перейдет ему дорогу. Рано или поздно, когда он привыкнет ему доверять, Асторре спросит у Тоби насчет Лионетто. А пока стоило ему лишь вспомнить о Лионетто, как у Тоби начинала дергаться спина.

Но, конечно, Асторре оставит его по куда более весомым причинам. Тоби был лучшим хирургом по эту сторону Альп, а, возможно, и за их пределами. Возможно. В какой-то мере именно это он и пытался доказать. В армии лекарю приходится делать все, что угодно, разве что не принимать роды. Весь прошлый год он трудился в каком-то яростном возбуждении, и открывал для себя многое, и делал многое, что прежде считал невозможными. В том числе и вылечил этого мальчишку, благодаря которому оказался здесь. Этого Клааса, с которым ничего плохого не должно было случиться в доме Флёри. По крайней мере, до тех пор, пока они с Тоби не закончат разговор о краске для волос, любовном эликсире и остролисте.