Книга Даже для Зигги слишком дико - Сильвия Симмонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я слушала ее и никак не могла понять: почему именно Дагси?
Если уж съезжать с катушек, разве нельзя было выбрать предметом своего помешательства кого-нибудь знаменитей и привлекательней?
Похоже, нормальные люди всегда исходят из безумной мысли, будто сумасшедший может что-то выбирать!
Я чуть ли не час пытала Джини на эту тему: почему именно Дагси? Но так и не добилась от нее удовлетворительного ответа.
— Хочешь его спасти?
— Нет, спасти может только Господь.
— Он тебя привлекает как мужчина?
— О нет!
У Джини, по ее словам, был жених — замечательный порядочный парень и настоящий красавец. В сравнении с ним Дагси ничто. И музыка была ни при чем: Джини терпеть не могла металлический рок и на концерт в Лонг-Бич попала случайно — подруга затянула. Поначалу она одурела от грохота, который, по ее мнению, и музыкой не назовешь. Но стояла она недалеко от сцены и — возможно, окрещенная каплями пота, которые летели с татуированных рук Дагси, когда он молотил по тарелкам, — вдруг поняла: Бог действительно есть, и Он в ней, и она должна подчиниться воле Его. Говоря это, Джини мечтательно смотрела мимо меня, словно любуясь в глубине кафе видением того небесного края, где они с Дагси будут сидеть на платформе-облаке для ударных — прямо у ног Всемогущего.
«Нелепая заблудшая остолопка!» — подумалось мне.
Потом я распрощалась с ней и пожелала удачи, а про себя решила немедленно отправить менеджеру «Наповала» электронное письмо с предупреждением об опасной упрямой психопатке.
Однако, стыдно признаться, как-то закрутилась и забыла о своем добром намерении.
Про Джини я вспомнила только через пару месяцев, когда гаитянскими фотографиями одинокого Дагси во фраке и бейсболке пестрели все таблоиды. Вид у него был ошарашенный — невеста не явилась на свадьбу. Я посмеялась вместе со всеми: знать, стриптизерша вовремя опомнилась!
Однако на следующий день у меня кровь в жилах застыла от заголовков на первых полосах.
Тело Эмбер нашли в номере дешевого отеля в Гонолулу.
По словам его хозяина, номер был снят на двоих на две недели и оплачен наличными вперед. Он уже забыл даже пол того, кто оплачивал номер. Зато его жена точно помнила — судя по голосу, это была молодая женщина. Она ее не видела — общались по телефону. Женщина просила ни в коем случае не беспокоить их с подругой — ни слуг, ни горничную не присылать. Ее подруга, мол, приходит в себя после недавнего нервного потрясения. Из чего жена хозяина отеля сделала свой вывод: лесбиянки. Ну и плевать.
Версия самоубийства отпадала сама собой: с трупа была снята вся кожа. Милая картинка предстала полиции!
Мне было нетрудно представить, что Джини планировала «вскользнуть» в Эмбер, прийти под видом невесты на свадьбу и, сказав священнику «да», вдруг выпрыгнуть из чужой кожи и явить свое настоящее обличье — так достают следующую фигурку из русской матрешки…
Я истерично зашарила в бумагах на своем письменном столе и на полу, ища листочек, на котором я записала номер Джининого телефона. Нашла! Набрала! И удивилась тому, как дрожит рука. Я понятия не имела, что я ей скажу, если она снимет трубку. Однако механический голос доложил мне, что набранный номер никому не принадлежит. Я не поленилась обзвонить несколько телефонных служб — ни одной Джини Джексон или Энджи Карсон не нашлось ни в Лонг-Бич, ни в Лос-Анджелесе, ни в дюжине других городов США, которые я проверила наудачу. Я набрала номер Эрика и попала на автоответчик. Я — звонить в редакцию. Там ответили вопросом на вопрос: ты уже слышала, что Дагси взяли под стражу как главного подозреваемого?
В таком повороте не было ничего неожиданного: он был знаменит зверским обращением с женщинами…
Через пару летя снова оказалась в Лонг-Бич — писала большую статью о группе «Мокрый сон».
Тот же стадион, только другие гастрольные администраторы обувают дурочек-фанаток. За кулисами обычный бедлам. Накурено. Музыканты в сплошных татуировках как в спецодежде. Снуют журналисты и фотографы. Все всех знают. Моря лести и океаны матерных слов. Если по совести, рок-закулисье — нуднейшее на свете место. Одно утешение — там всегда найдется бутылка ледяного пива.
Взяв бутылку пива, я прошла к служебному выходу, где тише и воздух чище. Я присела на ящик у платформы для грузовиков. Через минуту меня согнал с него грузчик гастрольной бригады.
— Костюмерка! — заорал он куда-то внутрь. — Почему только один ящик готов? Где остальные?
Потом обратился ко мне:
— Случайно не знаешь, как зовут нашу новую костюмершу?
Я пожала плечами.
— Так часто меняются, что фиг запомнишь, — посетовал грузчик. — Только привыкнешь к новому имени — глядишь, забрюхатела и уволилась.
Возле нас тормознул гастрольный менеджер.
— Привет! — сказал он мне. — Чтоб ты больше не скулила, что узнаешь все новости последней, вот тебе свежатинка…
Он протянул мне бумажку с только что полученным факсом.
Джон Дагсдейл давал согласие быть барабанщиком «Мокрого сна».
— Ну и ну! — воскликнула я. — Дагси переходит к вам? Его что, уже выпустили из тюрьмы?
Последнее, что я слышала о Дагси — отсиживает шесть месяцев за грубое обращение с ребенком. Стефани опять передумала и таки дожала один из своих судебных исков. Однако в деле об убийстве Эмбер Дагси был довольно скоро очищен от всех подозрений. Убийца неизвестен и по сию пору.
— Выпустили бузотера, выпустили, — кивнул менеджер. — Мы его несколько недель уламывали перейти к нам! То согласится, то откажется…
Грузчик обратился к менеджеру:
— Подскажите мне, пожалуйста, имя новой костюмерши.
Тот сердито огрызнулся:
— Сто раз тебе повторил. Пора запомнить: Джини!
И в этот момент из глубины коридора донесся женский голос с южной растяжечкой:
— Костюмерка готова! Забирайте ящики!
— Ты меня не слушаешь!
Нет, она слушала. Просто ей до лампочки, что он там несет. У нее своих проблем хватает.
Она возлежала на неоглядной кровати — неподвижно, на спине, руки благостно под грудью, глаза закрыты. Хорошенькое скульптурное надгробие.
Адам сидел на краю супружеского ложа и курил. Приоткрытая занавеска пускала в комнату луч предвечернего солнца, который упирался в гитару у стены. Было что-то изнурительно детское в том, как Адам поглощен исключительно самим собой. В ней не было ни грана материнского чувства, чтобы соответствовать.
Она заранее знала, о чем он будет зудеть.
Муравьи.
И, действительно, он сказал между затяжками:
