Книга Похоть - Эльфрида Елинек

Директор уже запустил руку в карман и через ткань гладит свою дубинку. Совсем скоро его обильно отмеренная струя обрушится на женщину. И ребенок бурно излучает радость. С ними ведь непросто, ребенок уже никнет, словно трава для мелкого скота, под лезвиями матери, которая сурово впивается в его плоть.

Мать хихикает, волосы ее выпачканы пылью, хозяйка здесь не заботится о чистоте пола. Ребенок жаждет рассказать, какие пакости с ним устраивали его приятели. Однако у отца нет времени, которое есть у вас, чтобы проявлять любовь к детям. Он беспомощно стоит на коленях, возвышаясь над своей семьей, над той единственной малостью посередине цельного величия, которое он создал. Все от души заливаются смехом. Отец попеременно щекочет то жену, то сына, словно желая извлечь из них жизнь. Смех не прекращается, растроганные чувства в мужчине все более скукоживаются. Ребенок ему явно до лампочки! Отец берет на прицел материнские колени, на которых он сам бы с удовольствием посидел. Ребенок не задавлен счастьем, но и несчастье его сильно не гнетет, тут что-то надо предпринять. Ребенка следует призвать к порядку, да, более того, он должен привести свою комнатку в порядок! Присутствие матери всегда смягчает тяготы болезни. Женщинам приходится сохранять в себе мужчину, чтобы тот в траурном зале мог уберечься от огненной бури, которая ночью исторгает из себя тела, словно собачка свои фекалии, чтобы все могли облегчиться и крепко спать после этого. На жидкие веточки развешивают пышные рождественские украшения. Главное то, что мы жили и что нас светлым почерком записали на табличках, а то, что мы ели сначала, прописано в меню со святыми дарами сверху донизу! Нет, здесь, на этих обоях, только вкус ощущает себя в своей тарелке! Сын, наша публика, многое знает о вязании тел и накрашивании ногтей по другим предыдущим ситуациям. Он выторговывает у отца обещание, в котором главную роль играют Бог и идол спортивных увлечений. Его зовут обещания, доносящиеся с захватывающих снежных ковров, наброшенных на самые отдаленные горы. Я имею в виду — будет интересно посмотреть, как множество лыжников понесутся по склону до самой пуповины земли. Ребенку обещают сюрприз, потому что отец ожидает много чего от тела матери и от ее закоулков, устремляющихся в ночь: в этом ландшафте не поместятся пять тысяч человек!

На них, на этих господах, чуть не лопаются от целеустремленности брюки, сын тоже в этом участвует. Этому ребенку, которого мать не может упрекнуть в слишком быстром росте, она сама бросила себя как скудную пищу. Ребенок, принадлежащий к свежей поросли, воспитан матерью, заведен, как механическая игрушка, и теперь его никак не остановить, он бегает и бегает! Однако вернемся к господам, среди которых господин директор выше всех. Его плоть в любую минуту за одну секунду может возродиться из теплой пены в ванной и торчать оттуда. Он может трудиться, а потом его снова с удовлетворением примет в себя судьба, в которой достанет силы для занятий теннисом, катания на мотоцикле и на прочих средствах передвижения. Уважаемые господа, при ходьбе у вас раскачиваются причиндалы, мужчины в жидком кустарнике горазды на приключения, а вот я остаюсь одна. Ребенок задумался об одном из периодов в геологической истории земли, который ему, к сожалению (слишком поздно!), невозможно пережить задним числом. Отец принес ему том энциклопедии и поучительно склонился над своим дитятей, над своим разумно малочисленным произведением. Будь ребенка больше, интересы матери слишком бы сильно отвлекали ее от отца. Он хочет приковать жену к постели самим собой, проникая в нее столь же ядовито, как болезнь: Бог непристоен, но он тут не пристроен.

Директор подобно колоколу звонит над сидящими, к которым он добрался по лесенке. На улице стоят и ждут темные деревья. Семья пребывает в умиротворении, тяжело и бесцеремонно свисает мошонка, облаченная в самые лучшие одеяния, свисает в шкафах, проложенных бумагой, в пузырях трусов и спортивных костюмов. Однако достаточно маленького вмешательства, и все снова выпрастывается наружу. Пол, к которому мы принадлежим, каждый к своему, эластично выпрыгивает на свет, словно резиновая лента, которой обвязаны бедные кучки людей (ведь по отдельности они не в счет), появляется наружу из мешочка, когда Одинокий обращается к своей собственности как к своей тени, которая среди прочих существ единственная подогнана по его размеру. Кусочек жизни, да, этот кусочек выпирает из подбрюшья, и дела у нас обстоят прекрасно. Тому, кто пожелает многого, придется раскошелиться. И ребенку тоже: он уже сияет, словно полновесный мужчина, который подминает одних и гнет шею перед другими. Ребенок переходит от одного родителя к другому, показывает на свою фигуру, которую невозможно исправить, и становится на завистливую лыжню, чтобы со свистом пронестись мимо нас. Одно уже впечатление от него достаточно глубокое. Да, этот ребенок еще мал, но он, как я считаю, специально спроектирован как настоящий мужчина.

Пока он совсем еще заморыш, такой крохотный, но он с такой силой воздействует на наши барабанные перепонки, что мы отлетаем в сторону, к бедным соседям, которые уже разок на него пожаловались, набравшись смелости. Мать любовно опускает губы на его волосы. Отец уже совершенно неисчерпаем, он едва себя сдерживает. Обычно он не показывает виду перед своими подчиненными, теперь же ему не удержаться от того, чтобы не давить вовсю на рычаги своих желаний. Он пододвигается к жене сзади. Женщина презрительно наклоняется вперед, чтобы в ее глубине заиграла жизнь. Ребенок, которого щекочут, от смеха выпускает газы прямо в лицо матери. Ничего страшного. Мы дурачимся, мы просто срыгнули. Женщина старается держать ухо востро, однако слишком поздно, сзади ее уже наполовину оголили, пока она спереди присосалась к ребенку, увещевая его, чтобы он убрал свои игрушки. На большее муж не отваживается, и все-таки он выигрывает. Подобно штурмовику в бреющем полете, он пластается на ягодицах своей жены, словно птица, взмывающая к свету. Нынче отец чувствует, как в нем клокочет здоровье, выигрывая все призы. Прикрывшись широким халатом, он прикладывает свою набухшую боеголовку к дорожке, разделяющей женщину пополам, и как следует обследует все, чем он располагает. Ему нужно лишь провести глубокую борозду, словно крестьянину, который помогает земле. Никто из нас не должен нести на своих плечах жизнь в одиночку. Но почему же никто не помогает ему во время покупки автомобиля, чтобы попутчик разделил с ним ношу? Посмотрим на половые органы друг друга широко раскрытыми глазами, чтобы предстать довольными и стройными, какими мы стараемся стать при помощи медикаментов и диеты. В усердной конкуренции с другими, которые пришли, чтобы проложить свой след. Даже стоя перед открытой дверью, директор размышляет, каким входом ему воспользоваться, чтобы въехать внутрь, какая честь быть принесенными в дар, словно сноп на празднике урожая! О, Боже мой, как прекрасно быть тяжелым грузом на повозке, которая с удовольствием застревает в грязи и идет юзом. Люди дерзко посбивали все дорожные знаки!

Семья продолжает расточать поцелуи и источать газы. Счастливое ожидание закончилось. Счастливое выражение заполняет комнату. Князь этого дома подает голос, голос его взывает к битве, которую он выиграет. Его неудержимо несет вперед, небо едва не позабыло о его рабочих и служащих, которых обводит вокруг пальца их верховный шеф вместе со святой церковью и которым за это положено благообразно и благопристойно стоять в своих стойлах, где они нетерпеливо позвякивают колокольчиками и натирают себе шею веревкой. Что вы сказали? Они не берегут даже свое единственное помещение, колотя в него копытами?