Книга Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте

Они шли по Барселонете, направляясь к бульвару Колумба. Монтсе жутко устала, у нее очень болели ноги. Они присели на парапет. «Эти туфли меня убивают. Я совсем не привыкла к каблукам». — «Отдохни. Куда нам спешить?» — «Нет, давай лучше поищем такси». Улица была плохо освещена. Лишь тусклые лампы над дверями подъездов рисовали на асфальте световую мозаику. «Здесь мы такси не поймаем, — скептически заметил Сантиаго. — Надо выйти на проспект, может, там повезет». — «Я и шагу больше не сделаю, Санти». — «Ну, тогда давай я один схожу, правда, у меня даже пятака нет». — «Я здесь одна не останусь!» Сантиаго Сан-Романа вдруг осенила гениальная идея. Он заметил велосипед, прикованный цепью к фонарному столбу: «Дай-ка мне свою заколку». Монтсе, еще не совсем понимая, что он задумал, протянула ему заколку. Сантиаго ловко вскрыл замок на цепи. Монтсе схватила его за плечи и начала трясти. «Ты же сама жаловалась, что у тебя болят ноги!» — «Сумасшедший, ты что, хочешь, чтобы нас посадили в тюрьму за кражу?» — «Да брось. Завтра же верну его и пристегну обратно. Представь себе, как обрадуется хозяин, когда снова увидит свой велик на месте целым и невредимым!» Монтсе покорно села на багажник. Она попыталась представить себе, как выглядит сейчас со стороны в своем шикарном платье, с жемчужным ожерельем на шее, и ей стало так весело, что она не смогла сдержать громкого счастливого смеха, серебристыми колокольчиками разлившегося по пустынной улице.

Доктор Монтсеррат Камбра поднялась на знакомый этаж в квартале Барселонета, преисполненная гораздо большей уверенности, чем накануне. Было уже около одиннадцати утра. В доме она нашла лишь двух африканок.

— Аяч сегодня утром ушел на телеграф, позвонить в Африку, — объяснила Фатима, пригласив ее войти.

— Не важно. Откровенно говоря, я зашла взглянуть на ребенка. Как прошла ночь?

Фатима улыбнулась:

— Он много плакал, но сейчас спит.

Монтсе вошла в комнату женщин. Младенец жалобно всхлипывал. Она достала из сумки купленные в аптеке лекарства и разложила их на небольшом столике.

— Сейчас согреем бутылочку и дадим ему теплого молока с анисом. Он должен пить много жидкости. — Она говорила, осторожно распеленывая младенца. — И помажем вот тут, чтобы снять раздражение.

Африканки безропотно ей повиновались. Монтсе провозилась с ребенком почти час, пока он не успокоился и наконец не заснул. Она хотела уйти, но женщины ее не отпустили. Они отвели ее в гостиную и начали заваривать чай. Их доброта и благодарность ободряюще подействовали на измотанную Монтсе. Тем временем вернулся Аяч Бачир.

— Аяч говорил, он наверняка сможет побольше разузнать о человеке на фотографии. Бачир Баиба знает всех людей на свете.

— А кто такой Бачир Баиба?

— Это отец Аяча. Он работает в министерстве, в Рабуни. И знает всех на свете. Он был испанским солдатом.

Когда африканец вернулся, он был очень рад ее снова увидеть. Он звонил своим родственникам в Алжире и тщательно записал все услышанное на бумажку.

— Этого человека и вправду зовут Сантиаго Сан-Роман, но сейчас он больше известен под именем Юсуф. Мой отец совершенно точно уверен в своих словах — он не мог ошибиться.

— Тогда почему же меня уверяли, что он мертв?

— Не знаю. Скорее всего, сработало правило четырех пальцев.

Монтсе не поняла, что он имеет в виду, и недоуменно на него посмотрела. Африканец улыбнулся:

— Так говорят в моей стране. Между тем, что выходит изо рта, и тем, что попадает в уши, — расстояние ровно в четыре пальца, но иногда эта дистанция может быть больше, чем вся пустыня Сахара.

Монтсе с интересом выслушала эти объяснения. Находящиеся тут же африканки тоже не пропускали ни одной детали.

— Этот Сантиаго Сан-Роман женился на тете моей покойной супруги. Отец был знаком с ней. Ее звали Андия. Отец говорит, она была необыкновенно красива. Она умерла три или четыре года назад.

— А Сантиаго?

— Он-то как раз жив! Отец видел его год назад в Ауссерде. По его рассказам, у него не все в порядке со здоровьем. Он очень необычный человек. Отец говорит, что его чуть было не расстреляли в Эль-Айуне за кражу взрывчатки из полка. Прямо как в кино! Мой отец очень благодарен ему за все, что он сделал. Этот человек всегда был настоящим другом нашего народа.

Монтсе молчала. Ей было трудно представить себе, что Сантиаго сейчас столько же лет, сколько ей, что он тоже постарел. Она думала о прошедших годах, не оставивших в памяти следов. Потом задумалась об этой женщине, Андии, о которой не знала ничего, кроме имени. Странное ощущение ревности, наивной, как у подростка, вдруг охватило ее. Она улыбнулась своим чувствам. Фатима подняла на нее глаза:

— Этот мужчина был твоим женихом?

— Этот юноша. Для меня он навсегда останется молодым парнем. Да, он был моим женихом. То есть даже больше чем женихом.

— Такое нельзя забыть, — уверенно сказала Фатима.

— Да нет, я уже много лет не вспоминала о нем. Забавно: я чуть было не родила ребенка от этого человека, а вот лица его почти не помню. Мы вдвоем наделали много глупостей, но ни одна из них не обернулась таким ужасом, какой потом сотворила я одна. Я все спрашиваю себя: чем он занимался, пока я проживала свою жизнь так, будто в любой момент могу начать все сначала?!

Монтсеррат Камбра поднесла к губам стакан с горячим чаем. Фатима смотрела на нее, не решаясь прервать расспросами задумчивое молчание гостьи. Монтсе заглянула в темные глаза африканки. Она была очень красивой. Интересно, Андия была такой же красавицей? И снова непонятно откуда взявшаяся ревность кольнула сердце, развеселила ее и даже заставила рассмеяться.

* * *

Задолго до рассвета тишину прорезал шум моторов грузовиков, разъезжающих между хижинами в селении. Иностранка знала, что сегодня необычный день — день мусульманской Пасхи. В глубине палатки, рядом со старым деревянным сервантом, который, казалось, пережил кораблекрушение, были аккуратно развешаны праздничные одежды для детей из семьи Лейлы. У нее было столько маленьких родственников, что Монтсе была не в состоянии запомнить их всех по именам. Да и братьев и сестер медсестры она не очень хорошо различала между собой. Она никак не могла разобраться в их сложных родственных связях, да и с общением были проблемы. Женщины семьи едва говорили по-испански, хотя неплохо ее понимали.

Предыдущим вечером в хижине допоздна толпились люди. Большинство из них были солдаты срочной службы, которых отпустили в недельный отпуск, чтобы те могли отпраздновать Пасху с семьей. Некоторые из них не видели своих жен и детей по десять месяцев. Монтсе пришлось как маленькой девочке упрашивать Лейлу разрешить ей лечь в тот день попозже. Ее умиляло, с какой поистине материнской нежностью и заботой относится к ней эта молоденькая медсестра.

Когда она проснулась, Лейлы рядом не было. С улицы доносился ее голос, что-то выговаривающий юным племянникам. Хотя она и поспала совсем немного, Монтсе чувствовала себя прекрасно отдохнувшей. Лучики солнца, проникавшие сквозь занавеску, щекотали кончики пальцев на ее ногах. Она потянулась с таким наслаждением, с каким не делала этого уже много лет.