Книга Звезда Полынь - Грэм П. Тейлор

Снаружи дьякка бежала по деревянному полу, приближаясь к камину.

Глава 17

Aurora Sanguinea[13]

Блейк чистил сапоги о железную скобу возле дома № 6 на площади Блумсбери. Липкая черная грязь улиц Хольборна счищалась плохо. Блейк поспешил в дом, сжимая золотую рукоять шпаги и шепотом ругая погоду. Не дожидаясь Бонэма, он взбежал на крыльцо и пересек холл, оставив черные следы на дорогом персидском ковре, покрывавшем доски пола. Он весь кипел от злости из-за того, что не нашел ни Аджетту, ни книгу.

Он с ненавистью подумал о Бонэме, который все еще пытался счистить грязь с подошв своих сапог для верховой езды. Блейк знал его много лет, но недопонимание отравляло их дружбу, хотя долгое время Блейк старался этого не замечать. Как святой, он прошел по воде сам и перенес Бонэма. Он позволял Бонэму красть его идеи. И теперь, глядя на него, он видел перед собой человека, не способного ни на одну оригинальную мысль, и он его презирал.

Блейк отстегнул шпагу от пояса и стал подниматься по лестнице в обсерваторию, с каждым шагом втыкая шпагу в ступеньки. Длинный коридор хранил следы произошедшего прошлой ночью: щепки валялись на полу и торчали из оштукатуренных стен, как иглы дикобраза. Оказавшись в обсерватории, Блейк посмотрел на пустую полку, где когда-то стоял «Неморенсис». Он потерял надежду. Теперь ему придется искать истину самому. «Неморенсис» больше не будет помогать в его трудах, не будет направлять его в научных поисках.

Секарис лежал на столе. Зеленая листва на его лице по-прежнему была скрыта красным платком. Блейк подошел к столу и ткнул чудище концом шпаги. Кожа была твердой и не прокалывалась. Придется этим жалким пуделям, называющим себя учеными, поверить ему. Королевское общество не посмеет больше насмехаться над ним, когда он нарежет чудище, как ветчину, и подаст им на тарелочке с холодной капустой на гарнир. Он склонился к секарису и, резко дернув, оторвал от его головы толстый лист. Это оказалось ухо зверя. Блейк разглядывал его в свете свечи, тер пальцами его восковую поверхность. На ощупь оно было похоже на растаявший шоколад, а пахло крепким табаком.

— Вся подошва сгнила, — объявил Бонэм, без стука входя в комнату. — Я отдал за эти сапоги целое состояние, и за какой-то час грязь разъела подошву, как бумагу.

— Очень характерно для нашего времени, — отозвался Блейк.

Блейку было неприятно, что Бонэм встал слишком близко к нему и заглядывает через его плечо.

— Откуда он такой взялся? — небрежно поинтересовался Бонэм, трогая секариса одним пальцем.

Блейк не ответил, надеясь, что Бонэм уймется.

— Наверное, это какой-то африканский зверь, — продолжал Бонэм. — Я как-то видел животное с такой длинной шеей, что оно легко срывало листья с макушек самых высоких деревьев. А еще у него были рога, как у дьявола, и длиннющий язык, которым оно могло доставать до своих бровей.

— Очень интересно, — прошептал Блейк.

Бонэм прошелся по комнате и заглянул в телескоп.

— Сколько осталось дней до катастрофы? — спросил он.

— Пятнадцать или шестнадцать. Масса времени, чтобы собраться и убежать.

— А кажется, что она гораздо ближе, — заметил Бонэм, отходя от телескопа.

— С каких пор ты стал великим астрономом, Исаак? — ядовито поинтересовался Блейк. — Дай посмотрю.

Он пересек комнату, грубо оттолкнув стоявшего на пути Бонэма, и заглянул в окуляр. Комета теперь была размером с кулак и такая яркая, что ее можно было увидеть невооруженным глазом.

Хвост исчез, и Блейк с удивлением заметил, что траектория ее полета изменилась, комета прилетит на несколько дней раньше, чем обещал «Неморенсис».

— Дело плохо, Исаак, — сказал он, все еще изучая космос. — Она летит к нам из другой части неба, и к рассвету ее будет видно даже без телескопа. «Неморенсис» ошибся… И я тоже. — На его лице отразилась паника. — У нас максимум два дня, прежде чем небеса обрушат на нас свой гнев.

Блейк отошел от телескопа и потер глаза, как бы стараясь стереть с сетчатки образ кометы. Дрожа всем телом, он подошел к окну и посмотрел на площадь.

Лондон медленно просыпался. Солнце вставало, а люди привычно стекались на улицы. Даже в такой ранний час по мостовой с грохотом проносились повозки. На углу попрошайничала стайка детей. Молочницы сгибались под тяжестью маслобоек, которые они тащили, подвесив на хомуты, сильно врезавшиеся в их плечи. И никто не знал, какую участь готовят им небеса.

— Они ничего не знают, — с раскаянием в голосе проговорил Блейк, глядя на спешащих по своим делам людей. — И мы ничего не можем поделать. Если мы сообщим о нашем открытии, погибнет еще больше народу. — Он замолчал и посмотрел на Бонэма. — Флэмберг прав. Уж пусть лучше они в один миг умрут в неведении, чем будут мучительно ждать небесной кары, которая вот-вот обрушится на их головы.

Бонэм ничего не ответил. Он грел ноги у огня и смотрел в зеркало, стоявшее на каминной полке.

Блейк закрыл глаза. Ему казалось, что его мозг раскололся на две половинки, и чьи-то невидимые руки раздирают его разум на части. Он схватился за голову.

— В моем сердце идет борьба, Исаак. С одной стороны, я должен помочь людям, а с другой — мне плевать, даже если все провалится в тартарары. Я пойду к Йейтсу и расскажу, что произошло, а он напишет об этом в «Ландон Кроникл», и тогда я покину этот мир с чистой совестью.

— И очень глупо. Йейтсу нельзя доверять. Он не такой, как мы. Гораздо лучше поделиться новостью с Флэмбергом, и пусть он сам всем расскажет, — быстро посоветовал Бонэм, переводя взгляд с Блейка на раскрытое окно и обратно. Вытянув руки, он вдруг бросился к Блейку, как будто хотел выкинуть его из окна.

— Я принесла вам завтрак, джентльмены. — Миссис Малакин влетела в обсерваторию с подносом в руках. На нем дымились кофе и жареное мясо. Она увидела, как Бонэм кинулся к Блейку и завопила: — Нет!

Бонэм схватил Блейка и оттащил его от окна.

— Во имя Гермеса, Блейк, я думал, ты вывалишься! — воскликнул Бонэм и бросил сердитый взгляд на миссис Малакин. — Безумие накрыло твой разум, ты раскачивался туда-сюда и чуть не упал. Ты слишком много всего пережил. — Бонэм снова взглянул на миссис Малакин. — Приготовьте ему постель. Ему надо отдохнуть, — сказал он, выпроваживая миссис Малакин из комнаты. — Идем, Сабиан, ты должен поспать. Впереди еще много времени, успеешь встретиться с Йейтсом. Иди в спальню и отдохни. А я за тобой присмотрю.

Бонэм торопливо вывел его из обсерватории и помог добраться до спальни, где миссис Малакин расстилала постель. Блейк сел на кровать, Бонэм стащил с него грязные сапоги и переодел в халат. Затем Бонэм подбросил несколько полешек в огонь.

— Спи, мой дорогой Сабиан. Наступает новый день, ночь уходит, а с ней и твои тревоги.