Книга Дракон Его Величества - Наоми Новик

А вот интерес Отчаянного, к несчастью, убывал на глазах. Первейшим условием совместных полетов была точность, сохранение своей позиции по отношению к остальным.

Отчаянный, все время ограничиваемый средней скоростью и маневренностью своего звена, много ниже его собственных возможностей, скоро начал скучать. Лоуренс слышал однажды, как он спрашивает Мессорию:

— А повеселее полеты у вас бывают?

Мессория, заслуженная драконица тридцати лет, вся покрытая боевыми шрамами, служила предметом всеобщего восхищения.

— Скажешь тоже, повеселее, — фыркнула она. — Какое же веселье в бою? Ничего, привыкнешь.

Отчаянный вздохнул и вернулся к занятиям. Больше он не жаловался и послушно выполнял все указания тренера, но энтузиазма не проявлял, что невольно беспокоило Лоуренса. Капитан старался занять его чем-нибудь увлекательным и продолжал читать ему вслух. Отчаянный все так же интересовался всем, что относилось к математике и прочим наукам, прекрасно все понимал и порой объяснял своему капитану только что прочитанный текст.

Посылка от сэра Эдварда Хоу, которую они получили через некоторое время, пришлась очень кстати. Ученый адресовал ее непосредственно Отчаянному, который пришел от этого в полный восторг. Внутри оказался восточный фолиант о драконах, переведенный самим сэром Эдвардом и недавно опубликованный.

Отчаянный продиктовал очень милое благодарственное письмо, к которому Лоуренс добавил пару строк от себя. Отныне, какую бы еще книгу они ни читали, каждый их день завершался сказками Восточной Азии. Дойдя до конца, они с удовольствием начали сызнова. Иногда Отчаянный просил повторить то, что особенно полюбил, вроде истории о Желтом Императоре, первом селестиале, чей совет способствовал основанию династии Хан. Или о японце Райдене, прогнавшем Кубла-Хана от родных островов. Последний рассказ нравился ему больше других из-за сходства с Британией, которой угрожало нашествие Наполеона.

Рассказ о Чжао Шенге, императорском министре, который проглотил жемчужину из сокровищницы дракона и сам стал драконом, он слушал с грустью. Лоуренс не понимал почему, пока Отчаянный не спросил:

— Ведь это неправда? Ведь на самом деле человек не может превратиться в дракона или дракон в человека?

— Боюсь, что нет, — медленно проговорил Лоуренс. Вопрос о возможности превращений предполагал, что Отчаянный глубоко несчастен, но ответ вызвал у него только легкий вздох.

— Ну да, я так и думал. А жаль. Я читал и писал бы сам, когда захочется, а ты бы мог летать со мной рядом.

Лоуренс с облегчением рассмеялся.

— Мне тоже жаль, но здесь эта процедура описывается как не слишком приятная, да и обратного превращения не предусмотрено.

— Да, отказаться от полетов навсегда я бы не захотел даже ради чтения. И потом, мне очень нравится тебя слушать. Может, прочтем еще сказочку? Про дракона, который принес воду из океана, чтобы во время засухи сделать дождь?

Все эти истории были, конечно, мифами, но сэр Эдвард снабдил их подробными примечаниями, где сказочные события объяснялись в свете современной науки. Лоуренс подозревал даже, что переводчик, явно большой поклонник восточных драконов, немного преувеличивает. Так или иначе, легендарные герои Востока свою роль сыграли. Отчаянный возымел желание доказать, что и он не хуже, и удвоил старания на тренировках.

Книга оказалась полезной и по другой причине. Вскоре после ее получения в облике Отчаянного появилась еще одна черта, отличавшая его от прочих драконов. Вокруг рта у него начали отрастать тонкие щупальца, а на шее между рожками протянулась тонкая паутинка, похожая на жабо. Отчаянному это очень шло, но делало его несходство с другими еще разительней. Если бы не фронтиспис книги сэра Эдварда, украшенный изображением Желтого Императора точно с таким же жабо, Отчаянный наверняка бы расстроился.

Даже гравюра в книге не до конца его успокоила. Однажды Лоуренс подсмотрел, как он разглядывает свое отражение в озере, вертя головой туда-сюда и закатывая глаза.

— Полно, не то тебя обвинят в тщеславии. — Лоуренс погладил его новые усики. — Они очень красивы, но не надо все время думать о них.

Отчаянный издал непонятный звук и подался вперед, к руке капитана.

— Какое странное ощущение!

— Я делаю тебе больно? — Лоуренс сразу же перестал. Отчаянному он об этом не говорил, но книга легенд оставила у него впечатление, что китайские драконы — по крайней мере империалы и селестиалы — к боевым породам вообще-то не относились. Они сражались, лишь когда стране грозила по-настоящему большая опасность, и славились больше своей красотой и мудростью. Если китайцы намеренно развивали в них эти качества, то усики Отчаянного, по-видимому очень чувствительные, могут сделать его уязвимым в бою.

— Нет-нет, нисколько. — Отчаянный ласково ткнул его носом. — Еще, пожалуйста. — Когда Лоуренс снова стал гладить щупальца, он замурлыкал, потом весь передернулся и прикрыл веками затуманенные глаза. — Это очень, очень приятно.

— О Господи! — Лоуренс убрал руку и в сильном смущении посмотрел вокруг. К его радости, других драконов и авиаторов поблизости не было. — Надо срочно поговорить с Селеритасом. По-моему, у тебя начинается гон. Я мог бы сразу догадаться, когда они отросли. Это значит, что ты стал совсем взрослым.

— Да? — моргнул Отчаянный. — Хорошо. А ты не можешь еще там погладить?

— Прекрасная новость, — сказал Селеритас, выслушав Лоуренса. — Повязать его мы пока не можем, время не позволяет, однако я очень рад. Не люблю посылать в бой детенышей. Я уведомлю заводчиков — пусть подумают, с кем его лучше скрестить. Добавка китайской крови значительно улучшит наши породы.

— А нельзя ли как-то облегчить… — Лоуренс замялся, не зная, как облечь свой вопрос в пристойные выражения.

— Подумаем и об этом, но я бы на вашем месте не беспокоился, — сухо ответил Селеритас. — Мы не лошади, не собаки и способны владеть собой, во всяком случае, не хуже людей.

Это успокоило Лоуренса. Он боялся, что Отчаянному теперь будет трудно выносить соседство Лили, Мессории и других самок — хотя Дульция, похоже, для него была мелковата, — но страхи его действительно оказались напрасными. Поведение Отчаянного нисколько не изменилось, а осторожных намеков Лоуренса он как будто вовсе не понимал.

И все-таки он постепенно менялся. Лоуренсу все реже приходилось будить его утром — он просыпался сам. Ел он теперь реже, хотя и помногу, и двое суток мог обходиться совсем без еды.

Лоуренс опасался, не нарочно ли он голодает — из-за того, например, что ему не уступают первого места или косо смотрят на его изменившуюся наружность. Через некоторое время эти опасения весьма эффектно развеялись. Отчаянный дожидался на утесе кормежки, а Лоуренс стоял в стороне. К Лили и Максимусу, которых всегда вызывали первыми, на этот раз присоединили еще одного дракона, новичка неизвестной Лоуренсу породы, с почти прозрачными крыльями в мраморных оранжево-желтых прожилках. Он был очень большой, хотя и не больше Отчаянного.