Книга Ворлок из Гардарики - Владислав Русанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новгородец переставлял ноги очень осторожно, закрывая голову локтем. Он все время напоминал себе о том, что кто-то здесь может быть, и этот кто-то не обязательно настроен дружелюбно. Пыхтевший сзади Олаф создавал ощущение защищенной спины. И это радовало. Но что ждет впереди?
Длинный коридор вел от входа в глубину холма. Он изгибался наподобие гадюки, иногда расширялся так, что стенок можно было коснуться, лишь растопырив руки, а иногда сужался, едва не стискивая плечи. Могучий викинг сдержанно бубнил под нос, протискиваясь сквозь такие лазы.
«Ему хуже, чем мне», – думал Вратко, старясь не ослаблять внимания.
Он все время пытался прочувствовать рукотворную пещеру, как это делала Мария Харальдовна. Ну, кто здесь боится и ненавидит? Где он прячется? Если сейчас вернуться и сказать, что надоело искать, позора не оберешься. Тоже мне, вызвался доброволец…
Шорох, донесшийся из темноты, застал его врасплох.
Парень охнул и остановился.
– Кто тут? – просипел навалившийся сзади Олаф.
Легкое царапанье в темноте повторилось. Словно коготки по камню простучали.
Зверь?
– Не люблю мертвецов. Скучные они, даже если оживают, – попытался пошутить Олаф, но стук его зубов яснее ясного убеждал – викинг в панике, еще немного и побежит наутек, наплевав на насмешки и позор.
– Кто здесь? Не бойся! – позвал Вратко, стараясь говорить ласково, как с пугливым конем. – Мы друзья. Мы не причиним тебе зла…
– Мы ему – нет, а оно нам? – пробормотал Олаф.
– Тише… – остановил его словен. – Там, кажется.
Он услышал новый шорох и почувствовал щекой легчайшее движение воздуха слева. Шагнул туда, ощупывая темноту перед собой. Руки провалились в пустоту. Комната? Похоже, да.
Неожиданно ему под ноги бросилось что-то живое, мохнатое, сильное. Парень потерял равновесие, сдавленно вскрикнул, упал лицом вниз, тщетно пытаясь защитить лицо. Острый уголок невидимой в темноте домашней утвари врезался в надбровье, от боли перед глазами вспыхнул сноп искр. Так, будто костер хорошенько поворошили палкой.
– Лови! – крикнул он, предупреждая Олафа.
Здоровяк невнятно «гукнул» – не ясно, догадался ли, чего от него хотят, или тоже врезался головой в свод коридора, выпрямившись от неожиданности.
Вратко провел ладонью по лбу.
Мокро.
Теплая и липкая жидкость заливала глаз.
Кровь…
Над бровью угнездилась боль.
Из темноты доносилось шумное сопение Олафа. Судя по возне, он был не один.
– Что там? – несмело поинтересовался Вратко. Он поднимался, придерживаясь рукой за стену.
– Держу… – отвечал викинг. – Зверек, что ли… Вырывается…
Существо, с которым он боролся, не издавало ни единого звука.
– Ой! – воскликнул Олаф. – Кусается! А ну, тихо! Вот так, у меня не покусаешься… Все! Держу.
В его голосе звучало удивление, смешанное со страхом.
– А вдруг это…
Новгородец тоже подумал, что они могли столкнуться с нелюдью. Хуже того, с нежитью… Почему оно молчит? Вратко проговорил осторожно:
Поведай, тень,
В плен взятая,
Подменыш ты
Иль плоть теплая?
Улль кольчуги
Боль прощает,
Щадит находку
Шелома Один.[57]
– Вырывается, – сказал Олаф. – Не поняло оно тебя… Видно, зверушка домашняя.
– Пошли назад? – предложил словен. – Поглядим, что поймали.
– Идем, – не стал спорить викинг.
К счастью, подземный коридор, хоть и вился весенним ручейком, не имел боковых ответвлений, и Вратко не боялся заблудиться. Они выбрались к солнцу и свету довольно быстро. По крайней мере, новых шишек набить не успели.
– Ну и рожа у тебя, Подарок Ньёрда! – встретил их восхищенный голос Асмунда.
Парень только отмахнулся. Он и сам знал, что перемазался хуже некуда. Иной раз пустячная ранка на брови дает больше крови, чем воткнутый в спину нож.
– Кого это вы тащите? – подошел поближе Халли. – Мохнатый, как луридан.[58]
– Отпустите ее немедленно! – гневно прикрикнула Мария. Даже ножкой топнула.
– Кого это ее? – удивился Вратко.
Потом посмотрел на пойманное чудище, которое Олаф держал двумя руками. Да еще старался не прижимать к себе: побаивался то ли новых укусов, то ли порчи.
Мохнатый зверек оказался девчонкой. Малорослой, как и прочие жители подземелья, в сшитой из меха одежде. Чумазая и перепуганная, она таращила круглые карие глаза, затравленно вертела головой, отчего длинные волосы, стянутые в хвост засаленным ремешком, метались по спине.
– Не видишь, она боится! Отпусти немедленно! – Королевна подошла к дикарке ближе, протянула руку.
– Осторожно, Харальдсдоттир, она кусается, – предупредил Олаф. Добавил несмело: – Отпущу, а она удерет. Поди поймай ее в холмах…
– Не удерет!
Мария прикоснулась кончиками пальцев к щеке девочки.
– Бедняжка. Она боится вас.
Провела ладонью по волосам.
Дикарка с поразительной доверчивостью потерлась щекой о руку королевны.
– Отпусти. Она никуда не убежит.
Олаф разжал пальцы.
Тут девочка увидела неподвижные, окровавленные тела родичей. Она всхлипнула и уткнулась в платье Марии. Ее плечи вздрагивали.
– Похоже, мы нашли, что искали, – усмехнулся Халли Челнок. – Будет ли с этого польза?
Вратко не разделял как его уверенности, так и его опасений. Вряд ли девчонка в вонючих шкурах способна принести победу норвежскому войску. Зато королевна нашла себе если не подругу, то игрушку. Будет теперь ее лечить, кормить, отмоет, выучит своей речи. Или выучит ее язык. И тогда, быть может, узнает, что хотел сказать тяжелораненый старик. Словен склонялся к мысли, что разгадку нужно искать в послании умирающего. Кто убил обитателей Скара Бра и, главное, почему?
Ровный и сильный северный ветер раздувал паруса. Видно, кто-то из богов благоволил войску Харальда. То ли Одноглазый, то ли Христос, точно сказать невозможно.
Почти триста кораблей собрал норвежский конунг под свое крыло. Все племена, живущие на норвежской земле, прислали воинов – рюги и раумы, тренды и халейги… Да разве всех перечислишь? Плыли суровые бойцы под стягами ярлов из Хаугесунда и Ставангера, из Квинесдала и Согна, из Вестфолла и Вохусена, из Хедмарка и Ромерика. К ним, манимые ратной славой и богатой добычей, присоединились геты и свеи, юты и даны. Ярл Торфинн отправил два десятка кораблей и во главе их поставил своих сынов – Паля и Эрленда. Исландских викингов вели ярл Магнус из Годорда и Ульв сын Оспака – давний соратник конунга Харальда, бившийся с ним плечом к плечу еще в Миклогарде. Даже вольные дружины, которые никогда и никому не служили, пришли на зов Харальда Сурового. Сто лет назад их именовали гордо – секонунгами. Раньше это значило: «морские повелители». Сейчас – морские разбойники. Их осталось мало, но они желали участвовать в завоевании Англии и потому пришли на службу государю.
