Книга Операция `Карантин` - Виталий Забирко

Мгновенно окоченев от пятидесятиградусного мороза, ничего не видя, ошалев от распирающего изнутри давления, Полынов больше держался за «уазик», чем толкал его, и шел, шел… Пока сильный рывок страховочной стропы не опрокинул его на пол. И все-таки, лежа на полу, он успел увидеть, как машина, перевалив за край люка, сорвалась в ослепительную солнечную муть за бортом.

Не прошло и пяти секунд, как корпус самолета дрогнул, приняв на себя слабую в разреженном воздухе взрывную волну близкого взрыва сброшенного «уазика». Хитро настроили барометрический взрыватель — на какую бы высоту не взобрался самолет, взрыватель не реагировал, но при малейшем снижении он обязан был сработать. Не хотели в ФСБ привлекать повышенное внимание к Каменной степи, поэтому крушение самолета должно было случиться далеко от нее, не менее чем в ста километрах, на подлете.

Когда люк закрылся, Полынов еще пару минут неподвижно лежал на полу, чувствуя, как опухшее тело постепенно начинает приходить в норму, в глазах проясняется, а невесть откуда взявшиеся на коже кристаллики льда превращаются в холодную испарину. Наконец он поднялся, проковылял к лежащему у борта Устюжанину, наклонился над ним.

Старый летчик хрипло, натужно, со стоном дышал, мертвой хваткой вцепившись в страховочную стропу Полынова.

— Как ты, Тимофеич? — сипло спросил Никита и не узнал своего голоса. Уши словно заложило ватой.

— Ничего… — Устюжанин закашлялся. — Жив…

— Спасибо. — Никита подал ему руку и помог встать. — Если бы не ты, болтался бы сейчас за хвостом самолета мой окоченевший труп на веревочке, как дерьмо в проруби.

— Да не за что, — слабо отмахнулся Устюжанин. — Вижу, бредешь за машиной, как завороженный, ну я и дернул за страховку… Тебе, видно, с парашютом прыгать не доводилось?

— Приходилось, — честно признался Никита. — Но не с такой высоты.

— С такой высоты не прыгают, — согласился командир корабля. Он отдышался и вдруг крепко, с чувством пожал руку Никите. — Тебе спасибо. Как ты только догадался, что нам такую подлянку устроят?

Полынов промолчал. Не заслужил он благодарности. Не будь его на борту, никто бы самолет взрывать и не подумал. Впрочем, в этом случае и рейса такого не было бы.

Когда Устюжанин ушел в пилотскую кабину, Никита поднялся по лесенке трейлера, провернул ключ в замочной скважине и вошел в жилой отсек. Ребята сидели за столом молча, злые, как черти.

— Между прочим, начальник, — процедил Олег, непримиримо глядя ему в глаза, — у нас за такие дела, как запирать людей на замок, морду бьют.

Он раздраженно похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет.

— А вот это — отставить! — сипло гаркнул Полынов, но тут же смягчил тон и криво усмехнулся. — Нет, морду ты мне можешь попытаться набить, но курить не советую.

— А что случилось? — недоуменно спросил Володя.

— Бак с бензином в «уазике» от разрежения потек, — устало вздохнул Полынов и сел на кровать. Врать ему было не занимать — целый курс обучения в спецшколе по придумыванию на ходу правдоподобных «сказок» прошел. — Бензин по полу растекся, под обшивку проникать стал. А там электропроводка. Еще немного — и быть пожару. Пришлось машину на парашюте десантировать.

— Серьезно? — недоверчиво уставился на Никиту Володя.

Ничего не говоря, Олег сорвался с места и выглянул в дверь.

— Ну ни фига себе… — присвистнул он оттуда.

— Ладно, — благодушно махнул рукой Никита. — Предлагаю мировую. Наливай, Олег. Только мне чуть-чуть, все-таки печень еще пошаливает.

Он глянул на Фокину. Леночка сидела молча и смотрела на него во все глаза. Как на героя.

«С чего бы это она так? — удивился Никита. — Уж героев она среди спасателей на местах чрезвычайных происшествий навидалась предостаточно. Для нее такое поведение мужчин — будни. Или, может, в данном случае я для нее какой-нибудь особенный герой?» Приятное тепло проникло в сердце.

— Никита, у вас сосуды в глазах полопались, — сказала Леночка и в момент разрушила идиллически-романтическую картину, начавшуюся было формироваться в голове Полынова. — Давайте, я вам их альбуцидом закапаю.

Глава восьмая

Степь затянуло мглистой пеленой пожарища, и карантинная зона с высоты тысячи метров напоминала собой громадную заплату с обожженными краями на теле планеты. Гореть в пустынной, голой, как лунная поверхность, степи было нечему, но горела сама земля, обильно орошаемая из огнеметов, чьи огненные языки короткими вспышками прорезали то здесь, то там медленно вспухающие в безветрии клубы дыма. Но не только этим отличалась оцепленная территория от снимков из космоса недельной давности — в просветах дымной пелены на переднем крае выжженной земли просматривалась вторая линия окопов, сузившая зону метров на пятьсот, а у поселка Пионер-5 окопы подошли вплотную к околице. Панорама ошеломляла своей грандиозностью, а скрупулезная обстоятельность, с которой проводилась стерилизация голой земли, невольно наводила на недоуменные размышления: откуда у нищей по нынешним временам армии взялись миллиарды рублей на проведение подобных «учений» и какой такой «джинн» просочился в степь из подземелья заброшенной военной базы, если против него применяют столь крупномасштабные и радикальные меры, не считаясь ни с затратами, ни со средствами? Именно от этой мысли в сердце закрадывалась леденящая жуть. Ни в какое сравнение с увиденной картиной не шли карантинные меры в Центральной Африке против эпидемии «тофити» — там разве что аэропорт закрыли, а границы как были «прозрачными», так и остались.

— Мудрят они что-то, ядрен корень! — недовольно поморщился Устюжанин.

— В каком смысле? — тихо спросил Полынов. На время посадки он пришел в пилотскую кабину, чтобы с высоты осмотреть место предстоящей работы.

— В самом прямом… — Устюжанин вздохнул. — На второй круг заходим, а они все никак не определятся, где нам лучше приземлиться. Будто не ждали нас.

— Может, без их координат сядем? — предложил штурман. — За пределами зоны оцепления степь плоская, как стол. И ветра внизу нет. Садись, где хочу. Лучше не придумаешь. Почти как в Афгане.

— Продолжай запрашивать, — буркнул командир корабля. — И забудь о своих «подвигах» в Афганистане. Авось не во вражеском тылу, чтобы лихачить.

— Есть координаты! — крикнул радист.

Штурман придавил плечом шлемофон к уху и начал наносить отметки на карте.

— Вот здесь, — протянул он планшет Устюжанину.

Полынов заглянул через плечо командира корабля на карту. Место посадки находилось далеко не только от карантинной зоны, но и километрах в пяти-шести от командного пункта учений.

— Что это они нас к черту на кулички запроваживают? — недоуменно впился глазами в планшет Устюжанин. — Ладно, выбирать не приходится. Заходим на посадку!

— Тимофеич, — тихо спросил Полынов, наклонившись к уху командира корабля, — как у тебя с горючим?