Книга Дневник Тернера - Эндрю Макдоналд

Однако основная причина в том, как мы адаптировались к условиям. Всего за два года Организация научилась совершенно по-новому существовать. Сейчас мы делаем много такого, что совершенно необходимо для нашего выживания, но о чем мы почти совсем не думали два года назад. Взять к примеру нашу систему допроса новых членов Организации; без нее мы бы не продержались так долго, а ведь мы совсем не занимались этим, пока деваться стало некуда. Понятия не имею, что бы с нами сталось без изобретения доктора Кларка. Теперь у нас есть фальшивые документы. А когда мы только уходили в подполье, у нас не было даже четкого представления, как справиться с этой проблемой. Но миновали два года, и у нас есть специальные ячейки, которые только этим и занимаются. Там настоящие профессионалы, однако, им пришлось учиться в ускоренном темпе. И деньги – вот уж была проблема в свое время!

То, что приходилось считать центы, отвратительно действовало на психику; мы казались себе ничтожествами. Насколько мне известно, никто в Организации всерьез не задумывался о финансировании подпольщиков, пока наше положение не стало критическим. И мы научились изготовлять фальшивки. Нам очень повезло, что в Организации нашелся человек с соответствующими знаниями, однако пришлось еще подумать о распространении, чтобы напечатанные фальшивки входили в оборот.

Всего за несколько месяцев со всеми нами произошли очевидные перемены. Когда в кармане достаточно наличных денег (когда можно купить все, что нужно, и не надо грабить, как прежде), это очень облегчает жизнь. Мы стали гораздо мобильнее и защищеннее. До сих пор нам, в общем-то, сопутствовала удача, но и Революционный Штаб, вне всяких сомнений, отлично руководил нами. У нас было хорошее планирование, хорошая стратегия – но, кроме этого, мы доказали, что способны отвечать на вызов и решать проблемы. Мы сохраняли гибкость. Полагаю, история Организации доказывает, что нельзя составить детальный план революции и точно следовать ему. В будущем всегда много неожиданностей. Никогда нельзя быть уверенным в том, как будет развиваться заданная ситуация. И всегда случается что-то совершенно неожиданное – то, что никак невозможно предвидеть. Чтобы не упустить удачу, революционер должен всегда быть наготове: приспособиться к новым обстоятельствам и извлечь пользу из новых возможностей. В этом отношении наш опыт обнадеживает, но я не могу не думать о следующей неделе. Не сомневаюсь, в понедельник мы вытрясем душу из ублюдков.

Тяжело придется экономической машине, если хотя бы половина наших задумок осуществится. Мы заставим Систему напрячь все силы, и пусть население испытает настоящий шок. А что потом? Что нас ждет в следующем месяце и в следующем за ним месяце? Мы все вкладываем в нашу акцию, но продержаться на этом уровне нам удастся не больше нескольких дней. Слишком мы натянули веревку. И всё же инстинкт подсказывает мне, что предстоящая акция задумана не из-за нашего безнадежного положения. В понедельник начнется не единственная, последняя, отчаянная попытка уничтожить Систему. По крайней мере, я на это надеюсь. Если мы выложимся до конца, а потом нам придется опять уйти в подполье после провала – психологически это будет так же убийственно для нас, как благотворно для Системы.

Значит, у Революционного Штаба есть что-то такое в рукаве, о чем мне неизвестно. Уверен, что концентрация наших сил в Калифорнии – ключ к загадке, но я все равно не могу ее разгадать.

Глава ХХ

7 ИЮЛЯ 1993 ГОДА.

Похоже, я пробуду тут до утра, так что могу потратить часок и записать, как все было последние несколько дней. Здесь отлично. Я в пентхаузе, откуда виден почти весь Лос-Анджелес – вот почему мы используем его как командный пост. Но роскошь тут невероятная: атласные простыни, настоящие меховые покрывала на кроватях, позолоченные краны, ручки в ванной комнате, во всех комнатах бары с бурбоном, шотландским виски и водкой, на стенах огромные порнографические фотографии в рамах.

Пентхауз принадлежал некоему Джерри Сигельбауму, агенту местного Объединения Муниципальных Служащих и звезде здешних грязных фото. Похоже, он предпочитал блондинок, хотя на одной из фотографий с ним Не, а на другой – юноша.

Вот уж действительно народный представитель! Надеюсь, его скоро уберут из коридора, а то с понедельника не работает кондиционер и уже чувствуется вонь. Сегодня огромный город выглядит совсем иначе, чем когда я в последний раз видел его вечером. Главные улицы больше не сверкают огнями. И вообще все было бы погружено во тьму, если бы не сотни пожаров в разных частях города. Знаю, что на дорогах тысячи машин, но они ездят с выключенными фарами, чтобы не попасть под обстрел. Последние четыре дня сирены на полицейских машинах и машинах скорой помощи выли практически беспрерывно, и на их фоне слышались выстрелы, взрывы и шум вертолетов. Сегодня остались только выстрелы, да и тех немного. Похоже, битва достигла решительной фазы. В понедельник, в два часа пополуночи, больше пятидесяти наших боевых отрядов ударили одновременно по всему Лос-Анджелесу, и еще сотни отрядов выступили по всему пространству от Канады до Мексики, от одного побережья до другого. Мне пока еще неизвестно, чего мы добились в других местах, потому что Система ввела тотальную цензуру в средствах массовой информации, которые не были взяты нами, а у меня не было возможности поговорить с людьми, которые поддерживают связь с Революционным Штабом. Но в Лос-Анджелесе у нас все на удивление хорошо получилось. После первого же взрыва была отключена подача воды и электричества во всем районе, нарушена работа аэропорта и основных автомагистралей. Мы вывели из строя телефонную станцию и взорвали все склады горючего. Порт представляет собой один большой пожар уже четыре дня кряду.

Мы захватили как Минимум пятнадцать полицейских участков. В основном брали оружие, выводили из строя коммуникационные линии и весь транспорт, не задействованный в патрулировании, и исчезали. Но наверняка наши товарищи все еще удерживают некоторые здания, принадлежащие полиции, и используют их как местные командные посты. Поначалу полицейские и пожарники бегали кругом, напоминая петухов с отрубленными головами, повсюду выли сирены и вспыхивали лампы. Однако в понедельник вечером связи уже почти не было, зато пожаров и других происшествий стало так много, что полицейским и пожарным пришлось действовать выборочно. Во многих местах нашим отрядам удавалось практически без помех выполнить свою задачу. Сейчас, понятно, многие полицейские и пожарные машины, не получив бензина, не могут двинуться с места. А те, у которых бензин есть, предпочли залечь на дно.

Ключом к нейтрализации полиции – и всего остального – была наша работа в армии. Уже во второй половине дня в понедельник всем стало ясно, что в военном ведомстве происходит нечто необычное. Во-первых, помимо войск и танков, охраняющих электростанции, телепередатчики и так далее – как всегда – других военных соединений на нас не бросили. Во-вторых, было очевидно, что на самих армейских базах имели место вооруженные столкновения.

Нам были видны и слышны взрывы, из-за которых черный дым стелился над городом, однако нас никто не атаковал – по крайней мере, в лоб. Бомбили примерно дюжину арсеналов Калифорнийской Национальной Гвардии. Такой же дым шел с юга с гидроаэродрома в Эль-Торо. Позже мы видели несколько воздушных боев над Лос-Анджелесом и слышали, что Кэмп-Пендлтон, большая база военно-морских сил, расположенная в семидесяти милях к юго-востоку от города, была уничтожена тяжелыми бомбардировщиками с базы военно-воздушных сил в Эдвардсе. Короче говоря, случилось нечто невероятное. Но в понедельник же, правда, вечером, я неожиданно столкнулся с Генри, и он немножко просветил меня насчет положения в армии. Милый старина Генри – до чего же я обрадовался, увидев его снова!