Книга Первая могила справа - Даринда Джонс

Успокоиться мне удалось лишь спустя несколько минут, но уж лучше смеяться над Диби, чем тосковать по Рейесу, а именно этим я и занималась все утро. К несчастью, час, проведенный под душем — наконец-то я рассмотрела все свои синяки, — не пролил свет на причины, по которым Рейес не пришел ночью в мой сон. Но чем ближе я подъезжала к тюрьме штата, тем больше оживлялась. Наверняка там я найду ответы на кое-какие вопросы. Когда я въехала в ворота тюрьмы строгого режима, мой оптимизм превратился в своего рода вымученный пессимизм.

Я окинула взглядом свой наряд. Широкие шорты, длинные рукава, высокий воротник. Тело закрыто от шеи до колен. Я засомневалась, поможет ли мне такой мужеподобный вид в тюрьме строгого режима. Учитывая сложившиеся обстоятельства.

Полчаса и две пожилые итальянки спустя — они прошли сквозь меня, не прекращая ругаться, пока я сидела в приемной, — меня провели в кабинет заместителя начальника тюрьмы Нила Госсета. Комната тесная, но светлая, обставленная темной офисной мебелью; все поверхности завалены кипами документов. В старших классах Нил очень прилично играл в футбол и сохранил прежнюю стать, хотя и не совсем в тех же пропорциях. Но выглядел он хорошо, даже несмотря на то, что, как ни печально, рано полысел.

— Шарлотта Дэвидсон, — немало удивившись, приветствовал меня Нил.

Он был такой высокий, что, пожимая ему руку, я задрала голову.

— Нил, отлично выглядишь, — заметила я и засомневалась, правильно ли говорить такое человеку, с которым никогда толком не ладила.

— А ты… — Он беспомощно развел руками.

Наверно, я должна обидеться. Не может быть, чтобы он заметил синяки. Я из сил выбилась, пока их замазывала. Значит, прическа подкачала? Да, вероятно, прическа.

— Выглядишь потрясающе, — сказал он наконец.

То-то же. Тем более что комплимент заслужен.

— Спасибо.

— Присаживайся. — Он указал на кресло и сам уселся за стол. — Признаться, не ожидал тебя увидеть.

Я застенчиво улыбнулась, стараясь держаться кокетливо и беспечно.

— Хотела разузнать об одном из ваших заключенных и решила начать сверху, а потом уже спуститься ниже. — От меня не укрылся сексуальный намек, прозвучавший в этой фразе.

Он едва не покраснел от смущения.

— Я тут не самый главный, но мне приятно, что ты обо мне такого высокого мнения.

Я хихикнула ему в тон и достала блокнот.

— Луанн сказала, что ты теперь частный детектив.

Луанн — это его секретарь.

— Да, верно. Сейчас расследую совместно с полицией одно убийство. Потерпевший скончался до приезда «скорой», а преступник скрылся в неизвестном направлении. — Я решила засыпать его терминами для пущей солидности.

Нил поднял брови. Похоже, на него мои слова произвели впечатление. Это, в общем, мне на руку.

— И ты приехала по этому делу?

— Тут все связано, — туманно пояснила я. — Вообще-то я приехала узнать о человеке, которого более десяти лет назад признали виновным в убийстве. Не мог бы ты мне рассказать о… — я заглянула в блокнот, изображая скуку, — о Рейесе Фэрроу? Мне хотелось бы допросить его по делу, ну, по тому, которое я сейчас расследую…

Госсет побледнел на глазах, и я запнулась на полуслове. Он взял трубку и нажал на кнопку телефона:

— Луанн, зайди ко мне.

О черт, неужели я успела вляпаться? Он меня выгонит? Я же только пришла. Наверно, надо было подбавить терминов, но у меня все вылетело из головы. Борьба против расовой дискриминации! Почему я о ней не вспомнила? Такое кого хочешь напугает.

— Да, сэр? — Луанн заглянула в кабинет.

— Принеси мне досье Рейеса Фэрроу.

Так-то лучше.

Луанн замялась:

— Но…

— Да, Луанн. Принеси мне досье Фэрроу.

Она перевела взгляд с Нила на меня, потом обратно:

— Сию минуту, сэр.

Молодец. Куки никогда не говорит: «Сию минуту, мэм». Придется с ней это обсудить. Но реакция Луанн меня заинтриговала не меньше, чем выражение лица Нила. Луанн была очень женственна. Под строгим деловым костюмом скрывалась нежная натура. Наверняка она обожает пить шампанское и принимать ванну с пеной. И вот в мгновение ока эта женщина заняла глухую оборону. Едва ли не разозлилась. Хотя, похоже, не на меня.

— Ты по поводу этого случая? — спросил Нил. — Не знал, что у Фэрроу есть родственники.

— Какого случая? — удивилась я.

Луанн принесла досье, протянула папку Нилу и вышла, даже не взглянув на меня. Неужели что-то случилось с Рейесом? Вдруг он и правда умер? Наверно, поэтому и явился как гром среди ясного неба.

Нил открыл папку и пролистал документы.

— Точно. Тут сказано, что у него нет живых родственников. Кто же тебя послал? — Он пристально посмотрел мне в глаза, и все во мне возмутилось.

— Это служебная информация, Нил. Я не хотела бы впутывать в это дело прокурора.

— Прокурора? Уверяю тебя, он уже в курсе.

Вот так так. Ладно, была не была. Я набрала в грудь побольше воздуха.

— Послушай, Нил, это скорее частное расследование. Я работаю над одним делом, но оно никак с этим не связано. Я лишь хотела… — Чего? Изнасиловать заключенного? Проверить, умеет ли Рейес оборачиваться призраком? — Я лишь хотела с ним поговорить.

Я смущенно опустила ресницы. Наверно, выглядела полной идиоткой. Одной из тех сумасшедших, которые пишут заключенным любовные письма и выходят за них замуж прямо в тюрьме.

— Так ты ничего не знаешь? — уточнил Госсет. В его голосе послышалось облегчение. И что-то еще. Может, сожаление?

— Как видишь, нет.

Сейчас он мне все расскажет. Что Рейес мертв. Скончался примерно месяц назад. Затаив дыхание, я ждала ответа.

— Фэрроу в коме. Уже около месяца.

Спустя несколько секунд я наконец подобрала челюсть с пола и вновь обрела дар речи.

— В коме? Как? Почему? Что случилось? — затараторила я.

Нил поднялся из-за стола и протянул мне досье.

— Хочешь кофе?

Я бережно взяла пухлую папку, словно она была усыпана драгоценными камнями, и рассеянно ответила:

— Очень. Пока не выпью кофе, всех убить готова. — Что я несу! — Нет, конечно, — заверила я Нила, оглядев стены колонии строгого режима. — Я никогда никого не убивала. Кроме одного чувака, но он сам напросился.

Моя вялая попытка пошутить, похоже, успокоила Госсета. На его лице показалось нечто вроде улыбки.

— А ты совсем не изменилась.

Я закусила нижнюю губу.

— Наверно, это плохо, да?