Книга Потерянный рай - Андрей Ливадный

Он не знал, является ли его возвращение в реальность добрым признаком… или же это всего лишь последний проблеск сознания, прощальный взгляд на чуждый мир, подаренный ему прихотями агонии?

«Микропроцессор… — пришла паническая догадка. — Неужели это он перехватил управление?!»

Джон весь напрягся, по крайней мере мысленно, насколько ему позволило разорванное сознание, но не ощутил тех характерных признаков, какие обычно возникали, когда им управляла микромашина. Компьютерное зрение не работало, инфракрасное видение тоже. Перед плотно сомкнутыми веками плавал лишь кровавый туман боли…

По всем известным ему законам он должен был уже сотню раз умереть.

Пережить попадание плазмы, пусть даже рассеянное и неточное, мог только его эндоостов, управляемый микропроцессором…

Мысль о том, что сейчас на земле лежит всего лишь его скелет из почерневшего титано-керамлитового сплава, а мысли Джона Митчела — это лишь последний отзвук погибшего мозга, отраженный в десятке байтов оперативной памяти процессора, оказалась настолько страшна, что он вновь открыл глаза, несмотря на адскую боль…

…Он лежал на спине, уставившись поблекшим взглядом в густую листву красного дерева, сквозь прорехи которой пробивались косые столбы яркого дневного света. Его лихорадило, и тело сотрясала крупная, бесконтрольная дрожь.

Дерево?..

Он отчетливо помнил, как упал у подножия древнего рейдера, где не было никаких деревьев!..

Джон попытался пошевелиться, решив вытерпеть любую боль, но сознание внезапно вновь стало меркнуть, словно желая предохранить его от этого преждевременного усилия, и он опять провалился в черную бездну.

…Следующее пробуждение оказалось более продолжительным и менее болезненным. Лихорадка отступила, но тупая боль осталась. Открыв глаза, Джон вновь увидел ту же картину: развесистая крона исполинского дерева оставалась на месте, но яркие столбы света исчезли, прорехи листвы рдели пурпуром заката, и он понял, что наступил вечер…

Внезапно сбоку раздался неясный шум, похожий на тяжкую поступь гиганта, земля вдруг ощутимо поколебалась, и свет заслонила темная тень. Джону нестерпимо хотелось закрыть глаза и вновь провалиться в черный дурман, где не было этой изматывающей боли и отвратительного ощущения своего беспомощного, умирающего тела, но какая-то сила заставила его смотреть…

Тень приблизилась и нависла над ним.

Далеко вверху, на фоне бурой листвы Джон различил громадную голову с уродливыми, расплывчатыми чертами.

Над ним склонился абсолютно голый, обтянутый кожей вытянутый череп, в глазницах которого трепетали только что выросшие глаза. В странно закрученных лицевых мышцах скрывался небольшой нос, скорее похожий на клюв, под ним угадывалась прорезь безгубого рта.

Это был ксеноморф!

Внезапная вспышка озарения пронзила Джона. Они уцелели!.. Никто, кроме ксеноморфов, не мог унести его с места схватки… Вот только зачем?!

Голова монстра вдруг резко придвинулась, он наклонился, и Джон с содроганием увидел, как безгубый рот что-то тщательно пережевывает.

Два глаза внимательно смотрели на распростертого на земле человека.

Так продолжалось несколько минут, пока ксеноморф не закончил жевать.

В поле зрения Джона появилась мощная лапа, оканчивающаяся шестью тонкими суставчатыми пальцами. ОНО залезло ими в свой рот и извлекло оттуда ком бурых пережеванных листьев.

Ксеноморф секунду помедлил, словно в нерешительности, глядя в глаза человека, полные ужаса и отвращения, потом нагнулся, осторожно разжал стиснутые зубы Джона и стал засовывать ему в рот эту отвратительную массу.

Джон конвульсивно дернулся и захрипел в инстинктивном приступе рвоты.

Его сознание не выдержало, и черный мрак обрушился, как желанное избавление от кошмара…

…Он жил.

Это было странное, почти нереальное восприятие обрывков действительности, словно перед глазами кружилось разбитое вдребезги панно, осколки которого никак не хотели вставать на свои места…

Джон не знал, сколько прошло времени с того момента, когда он впервые пришел в себя. Он то терял сознание, то обретал его вновь, чтобы спустя какое-то время вновь провалиться в пучину небытия от беспомощности и боли.

Так было неисчислимое количество раз. В редкие минуты просветления он видел склоненные над ним фигуры двух ксеноморфов, которые что-то делали с его изувеченным телом, но смысл их действий каждый раз ускользал от Джона…

Наконец, в очередной раз придя в себя, он почувствовал, что что-то изменилось.

Прислушавшись к собственным ощущениям, он внезапно понял, что из тела ушла терзавшая его боль.

Джон открыл глаза.

Был день, и знакомые очертания развесистой кроны заливал яркий полуденный свет. Он собрался с силами и попробовал повернуть голову.

Это удалось. Первое движение после всего пережитого буквально потрясло его. Теперь он видел все дерево, а не только его крону и еще несколько обгорелых стволов чуть поодаль…

За ними простиралось выжженное, лишенное какой-либо растительности пространство, по которому легкий ветерок гнал облачка пепла.

Ксеноморфы действительно унесли его с места схватки под защиту крон ближайших уцелевших деревьев. Джон сомневался, что смог бы доползти сюда сам от темной глыбы древнего корабля, контуры которого смутным пятном маячили в полутора километрах, в другом конце изуродованной проплешины.

Действия ксеноморфов по-прежнему не укладывались в голове Джона, не находя разумного объяснения с точки зрения обычной человеческой логики. О том, что они разумны и обладают всеми способностями к высшей нервной деятельности, у него не оставалось никаких сомнений. Они не просто перетащили его сюда, но, видимо, ухаживали за ним все это время и, возможно, даже пытались лечить!..

При воспоминании о методах их лечения и кормежки по телу Джона пробежала непроизвольная, конвульсивная судорога, и он почувствовал, что оно все покрыто какой-то коростой…

От волнения и страха он привстал, опершись о локоть, и наконец получил возможность взглянуть на собственное тело.

Это было неприятное зрелище. Его защитный костюм, обгоревший и порванный, был распущен на длинные полосы, которые оставались скреплены лишь оружейным поясом. Из-под обрывков термостойкой ткани виднелось грязное, исхудавшее тело, покрытое струпьями ожогов и багровыми пятнами кровоподтеков. К тому же сверху его покрывал тонкий ссохшийся слой разжеванных листьев; местами эта корка отвалилась, источая отвратительный запах.

Однако Джона сейчас волновало совсем другое. Теряя и вновь обретая сознание, он каждый раз возвращался к одной и той же мучительной мысли о микропроцессоре.

Вонь и вид собственного изувеченного тела — это было ничто по сравнению с постоянным преследовавшим его страхом.