Книга Залив Гавана - Мартин Круз Смит

— Это я принесла для двери.

— Спасибо, очень предусмотрительно. Позвольте я заплачу.

— Подарок кубинского народа, — она бросила все принесенное на стол.

— Я настаиваю.

— Я тоже.

— Тогда, спасибо еще раз. Теперь я буду спать, как младенец. Даже крепче, как моллюск в раковине.

«Интересное сравнение», — подумала она.

После того как Аркадий вкрутил замок и задвижку, он решил отпраздновать обретение безопасности, открыв бутылку рома из запасов Приблуды. Из холодильника он достал соленые огурцы, маринованные грибы и другие неудобоваримые для кубинцев и не только русские разносолы. Разложил все это на подносе и отнес на балкон. Сидя на алюминиевом стуле, Офелия следила за происходящим на улице в то время, как он наслаждался отражением полумесяца, подрагивающего в конце лунной морской дорожки. Со стороны Замка Морро периодически вспыхивал свет маяка, редкие «лады» проезжали мимо, дребезжа и иногда салютуя громкими выстрелами выхлопных газов. Jineteras в обтягивающих брючках всех цветов и оттенков прохаживались по набережной. Старик торговал морковкой из пластикового портфеля, который был точной копией зеленого чемоданчика Приблуды, о котором Офелия сказала, что такие производят на Кубе. Neumatico, собравшийся на ночную рыбалку, тащил за собой огромную камеру и был похож на двуногую улитку, ползущую по дороге со своим домиком. Велосипедисты гоняли по мостовой. Тут она увидела, как мальчишка внезапно сманеврировал в сторону туристки и так быстро и ловко сорвал сумку с ее плеча, что она в растерянности начала крутиться во все стороны, в то время как парнишка пересек бульвар и стрелой помчался по боковой улочке. Появились патрульные, чтобы зафиксировать факт разыгравшейся драмы, разочарованная туристка повернула в сторону своего отеля, и спокойное ночное равновесие на Малеконе восстановилось. Ночные дайверы забирались на скалы с фонариками в одной руке и пакетами в другой. Собаки отнимали друг у друга тушки мертвых чаек. Мужчины пили из бумажных стаканчиков. Парочки ютились в тени ночных арок и колонн. Из нижнего портала доносилась медленная мелодия песни в стиле кантри на стихи Хорхе Гильена[30]«Maria Belen, Maria Belen, Maria Belen…».

— Похоже, сержант Луна забыл обо мне, — Ренко прикурил сигарету. — Хотя он не производит впечатление забывчивого человека. Отличный ром…

— Куба им славится. Вы знали компьютерный пароль, когда я первый раз была здесь с вами?

— Нет.

Офелия думала иначе, а это значит, он нашел его, когда вселился в квартиру, хотя она сама все обыскала, обрабатывая поверхности для снятия отпечатков. Она подавила в себе желание пойти осмотреть квартиру еще раз и почувствовала, что он это понял.

— Я все думаю, может, будет спокойнее, если вы отправитесь в посольство и останетесь там под защитой?

— И лишу себя отдыха на Карибах? Ну уж нет.

Даже при слабом освещении были видны едва затянувшиеся следы избиения на его лице и линия пластыря на лбу. Она почувствовала безотчетную тревогу за его здоровье, но в то же время была взбешена его постоянным стремлением поменять тему разговора.

— Но вы по-прежнему утверждаете, что сержант напал на вас? Вы считаете, что против вас существует заговор?

— Ну, нет, это было бы полным бредом. Тем не менее я бы сказал, что Руфо и Луна испытывают ко мне некую враждебность.

— Руфо — это совсем другое дело, — постановила она. — А вот обвинение офицера в нападении на вас — это попытка очернить Кубу.

— Ну почему? Такое запросто может случиться и в России. Среди госслужащих в России полно мафиози, даже в парламенте. Они так часто нападают друг на друга — с дубинками, стульями, иногда пистолетами.

— У вас — да, но не на Кубе. Подозреваю, что вы все выдумали про Луну.

— Ага, я соврал, что сержант был обут в кроссовки Air Jordans…

— Тогда почему он не вернулся?

— Не знаю, может быть из-за вас.

Она не знала, как на это реагировать.

— По вашим словам, — продолжил Ренко, — доктор Блас порядочный человек, и, если он говорит, что на сердечной мышце человека, которого вы вытащили из воды, есть следы кардиологических повреждений, то он говорит правду.

— Если он это говорит, то да.

— Хорошо, я ему верю. А вот во что я не могу поверить, так это в то, что со здоровым человеком случается сердечный приступ без всяких на то причин. Если бы в воде в него ударило молнией, это было бы совсем другое дело. Не стоит ли доктору осмотреть тело на предмет следа от удара молнией?

— А больше ничего поискать на теле не нужно?.. — она явно хотела, чтобы ее вопрос прозвучал как сарказм.

— Вы могли бы выяснить, с кем разговаривал Руфо в тот промежуток, когда мы расстались и до того момента, когда он пришел убить меня. Проверьте запись телефонных звонков.

— У Руфо не было телефона.

— У него был мобильный телефон, когда он встретил меня в аэропорту.

— Я не нашла его, когда обыскивала тело. В любом случае, расследование не ведется.

Кубинская гитара была самой романтично звучащей на земле, ноты, извлекаемые из нее, были подобны божественному свету, заставляющему искриться водную поверхность. Она смотрела, как он прикуривает одну сигарету от другой.

— Вы когда-нибудь пробовали бросить курить?

— Конечно, — он глубоко затянулся, — но я знаю одного врача, который утверждает, что лучшее время начать курить — это когда тебе в районе сорока, тогда ты можешь по-настоящему использовать влияние никотина, чтобы концентрировать мысли и упредить старческое слабоумие. Он говорит, что требуется около двадцати лет для возникновения последствий — рак, проблемы с сосудами, эмфизема, но к тому времени эти проблемы и без того поджидают любого. Разумеется, это русский врач.

Хотя Офелия всегда считала эту привычку дурной, она неожиданно для себя сказала:

— В моей жизни бывали моменты, когда я жалела о том, что не курю. Моя мать смолит как паровоз, глядя мексиканские сериалы… Да еще кричит — «Не верь ей, не верь этой суке!»

— Правда?

— Моя мать светлокожая, из семьи производителей табака. Даже когда она вышла замуж за чернокожего рубщика сахарного тростника, моего отца, она сохранила достоинство и чувство превосходства, свойственное табачникам. Когда они скручивают сигары на фабрике, кто-то обязательно читает вслух великие книги — «Мадам Бовари», «Дон Кихот». Вы можете себе представить литературные чтения посреди тростниковой плантации?

— Не могу.

Офелия открыла сумку, выложила Макарова на колени и надела на шею бусы из белого и желтого бисера.