Книга Красным по черному - Александр Огнев

* * *

— Я давно понял, что тебе, с твоими жизненными установками, надо было в адвокатуру идти, — ленивым тоном проговорил Богомол. — Там бы ты сделал более успешную карьеру. Главное — самостоятельную. Сейчас уже — что говорить!

Он демонстративно вздохнул и повернул голову к сидящему рядом с ним в машине человеку. Даже в полумраке кабины тот почти физически ощутил, как его полоснула холодная сталь глаз.

— Я обещал сохранить твоему Кривошеину жизнь, но и только! — Колчин вновь отвернулся, одновременно прикрыв ладонью зевок. — О его пакостнице-жене разговора не было, если мне память не изменяет. Кстати, почему это его посадили, а её — нет? Деньги же были переведены на её счёт?

— Она не служит в милиции — на время следствия ограничились подпиской. Да и куда она без него денется.

Богомол, слегка усмехнувшись, опять взглянул на собеседника:

— Короче, я своё слово держу: твой бывший начальник жив, хоть и за решёткой. Остальное — не мои и уж тем паче не твои проблемы. Теперь пора переключать служебное рвение — твоё и твоих коллег — целиком и полностью на розыск моего гадёныша.

— Ты его получишь, я же обещал. Только… ещё раз прошу: не трогай женщину! Ей и так досталось выше крыши, ни за что ни про что!

— Ни за что, ни про что!.. — процедил Богомол. — Девушка уже дважды — вольно или невольно — вмешалась в мои дела. Причём, как ни смешно, довольно успешно. А каждый должен отвечать за свои поступки! Особенно если они идут вразрез с моими планами.

— Не трогай её!

— А то — что? — почти брезгливо скривился Колчин. — Ладно. Встретимся ровно через неделю, тогда и вернёмся к этому вопросу. Может, удастся решить его к обоюдному удовольствию, в очередной раз. Всё опять в твоих руках. Так что — постарайся, дружок!

Не успел он проводить взглядом тёмную фигуру, растворившуюся в густом сумраке надвигающейся пасмурной ночи, как в машину сели водитель и верный Кореец.

* * *

Конечно, Богомол лукавил, говоря о «вине» жены Кривошеина. На самом деле его беспокоило другое. Даже не беспокоило, а волновало, и притом — по-настоящему.

Пойдя на поводу у времени и собственных амбиций, он, вместо того чтобы вылезти из ловушки, расставленной гадёнышем, похоже, увяз в ней ещё глубже.

Пожалуй, он жалел уже, что решил избавиться от своего главного милицейского врага подобным мудрёным способом, каких-нибудь несколько дней назад казавшимся ему таким красивым.

С одной стороны, действительно, нейтрализовав Кривошеина не в кипиш, без крови, Богомол убивал сразу нескольких зайцев. Во-первых, сводил к минимуму последствия гнилого захода гадёныша через жену Кривошеина. Во-вторых, вносил смятение в ряды спецов и мог без оглядки на них — а то и с их помощью! — разделаться наконец с самим гадёнышем. И в-третьих, получал реальную возможность вообще не опасаться их больше в будущем. У Богомола аж дух замирал, когда он думал о связанных с этой возможностью перспективах, учитывая наличие Трояна. Как неожиданно дёшево заполучил он его тогда, два года назад, «зацепив» на грызуне![30]А кто единожды предал, пусть даже «по уважительной причине»… Да…

Однако, существовала и другая сторона, второпях изначально упущенная из виду и непросчитанная.

Он сделал ставку на то, что прокуратура, заглотив наживку, сумеет раздуть из мухи слона и довести дело до логического завершения. А если нет? Вдруг у прокурорских акул в этот раз не получится? Ведь ни Кривошеин, ни жена его тех денег в руках не держали! Что тогда? Тихо надеяться, что если подозреваемого и выпустят «за недоказанностью», ментом ему больше не быть?

Нет, наживки было явно маловато, требовалась срочная подкормка. И в этом смысле Богомол мог только поблагодарить тех, кто оставил жену Кривошеина на свободе, за проявленный гуманизм!..

Глава 31

«Ибо человек не знает своего времени»

Заварив чай, Лиза присела у кухонного стола и вновь задумалась.

Дважды за эти последние, страшные дни вызывали её в городскую прокуратуру.

В первый раз допрос длился дольше двух часов. Следователь — как же его… Пикалёв! — интересовался её сберкнижкой, спрашивал, почему у Вани нет своего счёта и не было ли его у него прежде, задавал кучу странных и каких-то несуразных, как ей казалось, вопросов. При всём желании она так и не сумела сосредоточиться и отвечала довольно путано и не всегда точно. Лиза долго не могла уяснить, какое отношение может иметь её сберкнижка к Ваниному аресту? Полнейший абсурд! Придуманный, нереальный кошмар! Лишь после того, как её спросили, когда и что сообщил ей муж по поводу перевода на этот счёт трёх тысяч рублей, она начала что-то понимать, точнее — догадываться.

— Три тысячи! Господи, какая чушь! Мой муж никогда не сообщал мне ничего подобного. А если вы поинтересуетесь в сберкассе, то легко убедитесь, что у нас на счету в самые лучшие времена не было больше шестисот-семисот рублей.

В конце её попросили — она такое только в кино видела — прочитать протокол и расписаться на каждой странице. А также рекомендовали в ближайшее время не покидать города — полнейший идиотизм!

Второй — вчерашний — визит прошёл более успешно и вселил надежду. С Лизой беседовал уже другой следователь, Антон Викторович, который, безусловно, был настроен более доброжелательно — и по отношению к Ване, и к ней. Он сказал, что убеждён, что это — недоразумение, которое в ближайшее время разрешится. А на её робкий вопрос о возможности свидания с мужем ответил, что в том нет необходимости, поскольку уже через несколько дней Ваня, по всей видимости, будет дома. Боже! Неужели это правда?..

Резкий звонок заставил Лизу вздрогнуть. Она подошла к двери:

— Кто там?

— Гражданка Кривошеина? Повесточка вам, расписаться нужно!

«Господи! Что опять?» — успела подумать Лиза, открывая…

* * *

Ничего хорошего от срочного вызова к Ерохину Кондрашов не ждал. Тем не менее то, что он услышал, повергло следователя в шок.

— Около часа назад, — без лишних предисловий хмуро проговорил прокурор, — Кривошеина обнаружена мёртвой у себя дома. Пожалуйста, Антон Викторович, берите машину и срочно выезжайте!

Кондрашов почувствовал, как на голове у него растянулась кожа. Взглянув в водянистые глаза Ерохина, он мысленно поздравил себя с тем, что не взял с собой оружия. И, круто развернувшись, молча вышел из кабинета.

— Старший оперуполномоченный, капитан Барышев, шестнадцатое отделение, — отрекомендовался здоровяк в штатском, встретивший его в квартире Кривошеиных.

— Что скажете, капитан?

— Тело было обнаружено замом начальника спецотдела Городского управления майором Бовкуном. Он со своими людьми и криминалисты с Литейного только что уехали. Комиссар приказал пока передать дело нам — по территориальности. Смерть наступила около пятнадцати часов назад. По всему похоже на самоубийство. Она ведь была врачом, ну и… вроде как, сделала себе укол. Экспертиза, понятно, ещё своё слово скажет. Вот, оставила записку — очевидно, мужу. Всего два слова. Видимо, дописать не успела, или — не нашла что…