Книга Хранительница врат - Мишель Цинк

Солгать я не могу — и потому киваю. Чувства переполняют меня — мне и неимоверно лестно, и безумно страшно при одной мысли о том, что таит в себе будущее, когда-то казавшееся столь же определенным и неизменным, как восход солнца.

— А что, если я не захочу покинуть свой мир? — спрашиваю я.

Димитрий снова склоняется ко мне и нежно целует, затем чуть отодвигается — так, что я почти чувствую, как шевелятся его губы.

— Тогда я пойду в твой мир за тобой.

Он снова целует меня, я закрываю глаза, и все же в голове у меня звучат признания в любви не Димитрия, а другого мужчины — признания, прозвучавшие давным-давно.

Луиза врывается в комнату и так хлопает за собой дверью, что я аж подпрыгиваю.

— Лия, это смешно! Просто смешно и нелепо! — Она раскидывает руки, и темно-фиолетовые рукава ее нового платья спадают пышными складками с тонких запястий. Это платье — точная копия того, что оставила Уна и для меня, на несколько тонов темнее наших дневных одеяний. — Уна сказала, что на ужин мы пойдем в этом!

По тону ее можно подумать, речь идет о крысах или еще какой пакости. Я не могу сдержать смеха.

— Ну да, все Сестры в Алтусе носят такие вот платья, — урезониваю ее я, стараясь, чтобы это не прозвучало, как будто я говорю с капризным ребенком.

— Не изображай из себя старшую, — отвечает Луиза. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду: появиться на первом званом ужине в Алтусе в таких… таких… — Не в силах подобрать слова, она беспомощно показывает на свое одеяние, ниспадающее свободными складками. — В этом…

Я качаю головой.

— А те два вечера, пока я спала? В чем ты ходила?

— Я ела у себя в комнате, так что это было неважно. По-моему, они дожидались, пока ты проснешься, и устраивают праздник по этому случаю.

Дыхание обрывается у меня в груди. Я не готова к встрече с целым островом!

— Какой еще праздник?

Луиза с размаху бросается на кровать и произносит, обращаясь куда-то к потолку.

— Понятия не имею. Похоже, не слишком официальный. Я слышала, как одна из младших девочек говорила, что, мол, неприлично устраивать слишком веселый пир.

Я вспоминаю, что где-то рядом тетя Абигайль сейчас борется за жизнь. Да, пожалуй, я согласна с этой безымянной Сестрой.

Луиза садится на кровать.

— Все равно, Лия… я бы предпочла надеть какое-нибудь пристойное платье, а ты? Ты не скучаешь по своим красивым нарядам?

Я пожимаю плечами, теребя в пальцах пышные складки фиолетового шелка, струящиеся вокруг ног.

— Я начинаю уже привыкать к этим платьям. И они ведь такие удобные, правда?

Я подхожу к зеркалу, начинаю укладывать волосы в прическу, и почти не узнаю девушку, что смотрит на меня. С тех пор как мы выехали из Лондона, я первый раз вижу свое отражение. Должно быть, во многих отношениях я и впрямь стала совсем другой — только вот к лучшему ли эти перемены? Я отворачиваюсь от зеркала, решив по минутной прихоти оставить пряди распущенными по плечам.

— Ради моды я в любой ситуации готова пожертвовать удобством, а уж сегодня — особенно, — сетует Луиза в другом конце комнаты так огорченно и обиженно, что на миг мне и впрямь становится ее жалко.

Подойдя к кровати, я сажусь рядом с подругой.

— А чем сегодняшний вечер такой особенный?

Она пожимает плечами, но не может сдержать многозначительной улыбки, которая выдает ее с головой.

— Да так, ничем.

— Значит, твои печали не имеют никакого отношения к… Ох, не знаю, право… К некоему Брату, что живет тут, на острове?

Луиза смеется.

— Ну ладно! Да, мне хотелось бы выглядеть как можно лучше — именно из-за Риза. Это так плохо?

— Нет, конечно же! — Я встаю. — Давай взглянем на дело по-другому. Представь, вот ты появляешься на ужине в полном параде, а Риз возьмет и решит, что ты — просто расфуфыренная гусыня…

Похоже, я попала прямо в цель. Луиза задумчиво прикусывает нижнюю губу. Недавнего запала как не бывало.

— В самом деле, Луиза. Знаешь, это шелковое одеяние очень своеобразно. И вдобавок… чувственно.

Луиза еще минутку думает, а потом порывисто вскакивает на ноги.

— Ну и отлично! Надену этот жуткий балахон. Да и потом, выбора-то у меня все равно нет, разве что нагишом пойти.

— Чистая правда. — Я беру ее под руку, и мы вместе направляемся к двери. — Кто знает? Может, Ризу это даже и больше понравилось бы!

Луиза поворачивается ко мне, разинув рот от потрясения.

— Лия! Ты становишься совершенно невозможна!

Пожалуй, так оно и есть. Шагая с Луизой к обеденному залу, я вспоминаю предложение, сделанное Димитрием в роще. Возможно, на самом деле мне и не суждено выбирать самой, в каком мире жить. Наверное, я уже просто не смогу жить прежней жизнью, не сумею вернуться к той девушке, какой была прежде.

Вспоминаются слова Генри, сказанные им давным-давно. Они и сейчас так же уместны.

«Время покажет».

23

Мы входим в многолюдный пиршественный зал, и там мгновенно воцаряется тишина. Стараясь не обращать на это внимания и вести себя как ни в чем не бывало, я иду вглубь зала вместе с Луизой.

— Что делать? — шепчет она.

— Не знаю. Наверное, поискать Димитрия или Уну.

— Или Риза, — добавляет Луиза.

Я возвожу глаза к потолку.

— Да. Или Риза.

Я держу голову высоко, мило улыбаясь — дружелюбно, но не совсем уж и во весь рот, чтобы не казаться деревенской дурочкой.

В такие минуты мне особенно недостает Сони. Сказать по правде, именно ради нее я нередко расправляла плечи и храбро улыбалась, хотя в душе ужасно трусила. Из нас двоих я всегда была сильнее, и теперь ощущаю потерю так остро, будто она случилась лишь сегодня.

— Хвала небесам, — выдыхает Луиза. — Вон Димитрий.

Проследив ее взгляд, я вижу, как он пробирается к нам через толпу. И, по-моему, это не просто игра моего воображения — его улыбка и в самом деле предназначена только мне одной, исполнена только нам понятного смысла. Он останавливается перед нами и берет меня за руки.

— Вот ты где! — Он произносит эти слова так, будто искал меня целую вечность и нашел в самом неожиданном месте.

Он сменил светлые дневные брюки и белую тунику на эффектный черный наряд. В мерцании множества свечей в люстрах и канделябрах, расставленных вдоль стен, Димитрий выглядит весьма привлекательным и заманчиво опасным.

Он наклоняется ко мне. Я жду церемонного поцелуя в щеку, но Димитрий касается губами моих губ. Поцелуй этот хоть и краток, но очень выразителен. Украдкой глянув по сторонам, я замечаю, что у половины присутствующих вид удивленный, а у половины чуть ли не шокированный. Мне становится ясно: таким образом Димитрий открыто провозгласил о своих намерениях. Объявил всем, что он со мной, что бы ни считали и ни говорили на этот счет. Сердце мое еще более открывается навстречу ему.