Книга Третье пророчество - Олег Вакуловский

– Остается вопрос о самом товаре. Сильно сомневаюсь, что он может существовать в природе. – Сказав это, Потоцкий вдруг поймал себя на том, что всерьез погрузился в разговор, хотя вся эта история Фатимы была лишь поводом, а он-то таскается по Европе уже сколько времени совсем по другой причине. Шведский тролль был, вне всякого сомнения, очень талантливым авантюристом.

– Чем ценнее товар, тем больше всяких сомнений вокруг него, – скромно заметил тролль.

– Итак? – терпеливо напомнил Потоцкий.

– Момент слишком торжественный. Я ведь собираюсь вам открыть тайну, за которой охотилось человечество весь прошлый век.

С этими словами тролль позвонил в стоявший на столе колокольчик, и в комнате появилась белокурая Ингела в стильном белом переднике поверх черного длинного платья. В резиденции Бюро она выполняла обязанности домохозяйки, кухарки и официантки одновременно.

– Шампанского мне и нашему гостю, – улыбнулся Густавссон.

– Только очень прошу, не нужно мне предлагать пулю, вытащенную из короны Девы Марии, – сказал Потоцкий после того, как они наконец чокнулись с троллем. Троллю это понравилось.

– Вас тоже позабавила эта шутка? – обрадовался он. – Придумано в лучших традициях Святого Престола.

Речь шла об одной из двух пуль, выпущенных в 83-м году из «браунинга» турецкого «серого волка» Агджи, стрелявшего в Риме в понтифика. Позже папа подарил эту пулю монастырю в Фатиме, и епископы вложили ее в единственное отверстие, которое имелось на короне статуи Девы Марии. Легенда гласила, что диаметры отверстия на короне и самой пули оказались совершенно одинаковыми.

– С Агджой они вообще перестарались. – Тролль слегка поморщился, как морщится мастер при виде непрофессиональной работы.

– А что, если они перестарались вообще со всей этой историей? – Потоцкий уже второй раз поймал себя на том, что увлекся темой всерьез. Вопрос он задал провокационный, и ему было искренне интересно, что теперь ответит тролль.

– Как человек глубоко циничный и неверующий, я могу вам сказать, что история эта все-таки имела место. И Ватикану пришлось ее признать, – именно что пришлось, как бы он этому ни противился поначалу.

– Ну, в это неприятие можно было и поиграть для публики.

– Не сходится, – сказал тролль несколько даже печально, словно его тревожил тот факт, что его атеизм давно уже находится под угрозой. – Если бы Святой Престол сам придумал всю эту сказку, он бы не мучился так сильно почти сто лет с третьим секретом Фатимы. Нет, они бы так не рисковали, ведь скандал с секретом Фатимы в конечном итоге здорово подорвал доверие к Ватикану. Если бы они придумали все сами, получилась бы сказка попроще и повыгоднее для них.

– Ну и как же тогда быть с вашим прагматизмом? Неужели вы меня хотите убедить в том, что вы сами поверили в историю со Святой Девой Марией?

– Мой прагматизм как раз здесь и срабатывает. Как я могу отрицать очевидное? История эта случилась, и точка. Дева Мария обещала в последний свой приход сотворить чудо и сдержала слово. Тринадцатого октября семнадцатого года фотографы самых разных европейских газет с разных точек засняли толпу, в которой было более семидесяти тысяч человек, в Фатиме. Газеты лежат в архивах, вы, несомненно, и сами их видели вместе с фотографиями, господин Потоцкий. Люди тогда пришли увидеть чудо, и они его получили. Люди, которым детишки заранее рассказали, что должно случиться. И ведь случилось. Солнце словно танцевало над горизонтом, оно вертелось словно сумасшедшее и скакало по небу. Как свидетельствовали очевидцы, все это продолжалось не менее десяти минут. Странное явление можно было наблюдать с расстояния четырех километров. Что это, по-вашему, шуточки?.. Хотя, сказать откровенно, не это для меня самое главное доказательство. А все то, что происходило потом. Поведение Ватикана. Подозрительные игры, которые вел Святой Престол весь двадцатый век вокруг Фатимской истории. Вот вам главный аргумент.

* * *

С этим аргументом шведского тролля Потоцкий был как раз согласен. Святой Престол как мог пытался нейтрализовать интерес к случившемуся в Фатиме более десяти лет. Но паломники шли в Португалию тысячами, и все попытки запретить новый опасный культ были в результате отвергнуты. Папу беспокоили не только паломники, – раскол и ропот стали заметны и среди епископов. Одни поверили в явление Девы Марии, другие и слышать об этом не хотели.

Среди тех, кто отнесся к чуду в Фатиме с повышенным интересом, был и епископ Эудженио Пачелли. Епископа Пачелли беспокоило в этом деле одно совпадение. Его самого хиротонировали в епископы в полдень тринадцатого мая семнадцатого года, то есть чуть ли не в то самое мгновение, когда Дева Мария впервые явилась в Кова да Ирия. Безусловно, это могло быть вовсе не совпадение, а знак свыше, который указывал ему, как следует поступить в этой затруднительной ситуации. Но даже если отвлечься от знаков свыше, такое совпадение могло сыграть особую роль в его церковной карьере. Пачелли всегда помнил об этом. Не забыл он про совпадение и после тридцать девятого года, когда он стал понтификом – папой римским Пием Двенадцатым.

Между тем весной двадцать первого года местный епископ назначил официальное расследование событий в Фатиме, случившихся четыре года назад. Специальная комиссия завершила свою деятельность только в тридцатом. И тринадцатого мая тридцать первого года, когда решено было признать свершившееся чудо, португальских епископов, впервые официально посетивших местечко Фатима, встретили триста тысяч человек. Впрочем, такое развитие событий вполне вписывалось в привычную модель поведения Святого Престола и служило еще только прелюдией перед дальнейшими загадочными событиями.

Ватикан открыл первые два секрета Фатимской Девы во время Второй мировой войны. Не всем тогда было до этих откровений. Да и особенными секретами к тому моменту эти откровения служить уже перестали. В них ведь речь шла об окончании еще Первой мировой и об угрозе и начале войны, которая уже вовсю шла. О третьем же – главном – секрете не было еще слышно ни слова.

* * *

– А почему, собственно, правда интересно? – Шведский тролль словно следил все это время за ходом мыслей Потоцкого и сейчас посчитал нужным вмешаться. – Все дело, конечно, в сестре Люсии – единственной оставшейся в живых свидетельнице явлений Фатимской Девы и ее откровений. Вот где становится до жути интересно. Ничего не хочу сказать, но интересен сам факт того, что в живых из трех свидетелей остается только один, не так ли? Этакая классическая ситуация современного детектива. Ну да ладно... Как в современных детективах поступают с единственным оставшимся в живых свидетелем? За ним, во-первых, охотятся разные силы – все кому не лень. А во-вторых, его стремятся либо ликвидировать, либо полностью изолировать, если ликвидировать уже нельзя по каким-то обстоятельствам. О маленькой португальской девочке Люсии душ Сантуш очень быстро узнало огромное количество народу. Она стала частью фатимского чуда, она стала артефактом, символом. Символы нельзя уничтожать, но их можно использовать. С двадцать первого года прошлого века и по пятый год века уже нынешнего, когда сестра Люсия наконец умерла, она попадает на всю свою долгую жизнь в надежную клетку Ватикана. Скажите, Потоцкий, вам это не напоминает классическую изоляцию единственного свидетеля – свидетеля какого-то очень важного события с участием, так сказать, ха-ха, первых лиц?