Книга «Странники» Судоплатова. Прорыв «попаданцев» - Артем Рыбаков

– А вы разве не получили инструкции саперно-инженерного отдела штабарма? – спросил стоявший у входа молодой майор, как раз с саперными эмблемами в петлицах. – Три дня назад рассылали с нарочными.

– Евсеев, три дня назад эти ребята на той стороне были, – недовольно поморщившись, попенял саперу комиссар.

– А у тебя с собой копии нет, товарищ Евсеев? – Командарм подошел к проблеме более конструктивно.

– Есть, товарищ генерал-майор! – отчеканил сапер. – Но у меня одна осталась.

– Так ты небось наизусть ее выучил, так что давай сюда – «истребителям» нужнее.

Спорить майор не стал, а, достав из командирской сумки тоненькую брошюрку, протянул командующему.

Ухмыльнувшись, мол, мне-то она на кой сдалась, Рокоссовский передал пособие старшему лейтенанту.

– Спасибо, товарищ генерал-майор! – искренне обрадовался Войтовский. – Не хуже псалтыря вызубрим!

– Не за что, – отмахнулся командарм. – Вопрос к вам есть, товарищ старший лейтенант. Как думаете, если мы группы, подобные вашей, с танков на артиллерию переключим, что выйдет?

Бывший пограничник глубоко задумался, словно сомневаясь, отвечать начальству или нет, но, вздохнув, все-таки решился:

– Прикидывали мы, товарищ командарм, на тему пушек-то. Еще только за передок лазать начали, а уж прикидывали… Это сложнее выйдет. Танк, как волка, ноги кормят. Вот и не успевают подходы как следует постами обставить. И то, чуть мы провороним, все – пиши пропало. «Секрет» на «секрете» сидит и патрулем погоняет. А пушкари – люди основательные! У иных позиции и колючей проволокой бывает что обмотаны. Издалека бы их достать, но тогда винтовки снайперские нужны. И люди к ним со сноровкой соответствующей.

– Есть у нас одна штука – в самый раз будет! – Командующий повернулся к стоящим у дверей командирам: – Василий Иванович, давайте ваши картинки!

К столу подошел невысокий генерал-майор с волевым лицом и положил перед «истребителями» несколько листов с напечатанными на них типографским способом какими-то схемами.

– Генерал Казаков60 и людей уже выделил, чтобы вам на ходу науку артиллерийскую осваивать не пришлось. – Рокоссовский вопросительно посмотрел на старлея, потом на капитана.

– Так это же совсем другое дело, товарищ генерал! С такими мы их враз обрадуем. Это же самолетные эрэсы, так?

– Верно угадали, товарищ Войтовский, – самолетные, – подтвердил начарт. – У вас в группах обычно человек десять-пятнадцать, верно? Если по два эрэса хотя бы половина возьмет – это залп из десятка ракет получится. А заряд в каждой – вполне снаряду дивизионной пушки соответствует. Ну и минометные группы организованы. Пока лишь четыре, по два батальонных миномета в каждой, но лиха беда начало.

– Вот видите, товарищи, и на артиллерию немецкую управу можно найти. Одна к вам просьба – организовать выход за линию фронта уже сегодня ночью. Понимаю, что вы только вернулись оттуда, устали… Но обстановка требует. – Несмотря на уверенный тон, командарм именно просил.

– Конечно, товарищ генерал-майор! – живо откликнулся старший лейтенант, не дав своему непосредственному начальнику даже рот открыть. Тот, впрочем, на такое нарушение субординации внимания не обратил, а просто добавил:

– Сделаем, товарищ командарм! Минометчиков я сам поведу. Дело не сложное – не в штыковую на доты ходить.

– Что, в Финскую пришлось? – спросил Рокоссовский.

– Так точно, пришлось, – ответил капитан.

– Это хорошо – опыт не только в отступлении имеется…

– Так точно. Товарищ генерал-майор, тут, пока мои ребята по тылам немецким бегали, я кое-что для штабарма приготовил, завтра с нарочным послать собирался, но раз уж вы сами приехали… – Богумилов достал из командирской сумки обычную школьную тетрадь и протянул ее командующему армией: – Вот – на основании наблюдений наших групп планы некоторых опорных узлов составил. На линии Маннергейма такие вещи очень полезными были.

Рокоссовский быстро просмотрел несколько страниц.

– Ха! – воскликнул он. – Малинин61 будет счастлив! Да и тебе, Василий Иванович, взглянуть более чем стоит. – Командарм протянул тетрадь начальнику артиллерии.

…Когда спустя полчаса высокое начальство вышло на улицу, генералы остановились у штабных машин, наблюдая, как «истребители» знакомятся со своими новыми «подшефными», а бойцы истребительного батальона разгружают привезенные колонной грузовиков боеприпасы и орудия, командарм тронул члена Военного совета за рукав:

– Алексей Андреевич, считаю, старлейта этого надо наградить. Согласен?

Комиссар, в этот момент вытиравший носовым платком с лица обильно выступивший в духоте избы пот, чуть замешкался, а может, и использовал паузу, чтобы взвесить все «за» и «против», но уже через пару мгновений ответил:

– Я-то согласен, Константин Константинович. Боевой парень! Двадцать танков за месяц, из них три лично. Представление на орден Красного Знамени я сам напишу.

– Да, только не двадцать, а девятнадцать, комиссар. Извините, Алексей Андреевич, но в таких вопросах я предпочитаю быть точным.

– Конечно, Константин Константинович! – Дивкомиссар на замечание нисколько не обиделся. – Я просто как раз сейчас думал о заметке в армейской газете, а «Группа под командованием старшего лейтенанта В. за время последних боев уничтожила два десятка фашистских танков» звучит лучше, чем «девятнадцать», не так ли?

– Ну, пропаганда и воспитательная работа – это ваша епархия, Алексей Андреевич! – Командарм устало улыбнулся. – Тут вам и карты в руки! И еще один вопрос к вам: что там с людьми, вышедшими из окружения?

– Так ведь приказ комфронта…

– Про приказ я помню, но отправлять в тыл людей, прошедших по местам, где нам предстоит наступать, всего неделю назад, считаю не совсем верным. Армия у нас свежесформированная, с картами дело швах, командиры далеко не все обладают должным опытом командования, так что «стреляные воробьи» нам ох как пригодятся!

– А если они морально не готовы или сломлены, Константин Константинович? Неужели мало случаев малодушия или паникерства было?

– Как бы не так, Алексей Алексеевич! Два месяца в отрыве от своих, в окружении, а оружия не бросили и по деревням не разбежались – значит, есть у них стержень, комиссар! А ведь многие не просто так шли, а нам, где могли, помогали! Возьми, к примеру, того батальонного комиссара, что со своими бойцами неделю назад к нам в полосе сто первой танковой вышел.

– Санин?

– Верно, он! Сколько у него с собой немецких винтовок было?

– Точно не помню, но больше десятка.

– Вот видишь! Значит, на десять немцев меньше к нам сюда, под Смоленск, пришло! И что, думаешь, у этих людей силы воли нет? Хотя примеры малодушия и трусости встречаются, чего уж там, тут я с тобой соглашусь… На Украине у меня случай один был: командир-танкист застрелился, а в записке такую, черт его дери, ахинею написал: «Преследующее меня чувство страха, что могу не устоять в бою, вынудило меня к самоубийству». Я слово в слово запомнил! Вот где трусость и малодушие, комиссар! Так боялся струсить, что сам себя убил! А Санин этот из совсем другого материала сделан. Такой если назад отойдет, то только чтобы вернуться и врагу с разбега посильнее врезать.