Книга Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

Следующими девайсами этой выставки стали оба моих нагана.

«Лахти».[53]

«Вальтер ППК».[54]

Никелированный парабеллум.[55]

И напоследок — маленький «шмайсер».[56]

Позорный ТТ, снятый с грузина, доставать не стал. А «Байкал-441»[57]остался у Наташи.

Ингеборге глядела, глядела на мои манипуляции, потом не удержалась, и вынула из кобуры свой «радом»[58]и положила рядом на стол.

— Внушает, — констатировал генерал. — Это все ваши трофеи?

— Кроме наганов и испанского кольта. Еще четыре «беретты» мы сегодня сдали в оружейный магазин «У Франко». А так это еще не все наши трофеи с трех банд.

— Солидно, — оценил генерал наши трофеи. Потом попросил: — Выщелкни мне один патрончик из магазина, — и протянул ГШ-18, который перед этим с любопытством повертел в руке.

Я выполнил его просьбу.

Тот внимательно рассмотрел патрон, похмыкал и наконец сказал:

— Ты собираешься этим стрелять в тире?

— Ну да…

В принципе патронов у меня достаточно. Да и здесь они не дефицит, насколько я знаю. Любых калибров.

— Тогда тебе проще будет кидаться золотыми монетами в унитаз, — покачал головой главный «милисианос». — Ты когда-нибудь слышал про такую вещь, как практические патроны?

— Нет.

— Откуда ты такой здесь взялся?

— Из агентства паблик релейшнз «АйвиЛи» в староземельной Москве, где трудился креативным директором. Хорошо жил и неплохо зарабатывал, — пробило меня на ностальгию.

— Это оттуда у тебя такие привычки стрелять дорогими патронами вместо дешевых? Понты такие русские?

— Да нет у меня никаких привычек, не сформировались еще, — попытался я оправдаться от непонятного для меня наезда. — Если не считать последних трех недель, то я пятнадцать лет оружия в руки не брал.

— Тем более тренироваться тебе надо регулярно, — наставительно заявил генерал. — И не боевые же патроны на тренировки тратить. Особенно такие, — подбросил он патрон в руке.

— А чем отличается практический патрон от боевого? — Это опять Ингеборге влезла в мужской разговор.

— Пулей, — просветил нас генерал. — Пуля — самое технологически сложное изделие в патроне и самое дорогое. Особенно такая, — продемонстрировал он нам головку пули того патрона, который держал в руке.

— Иголка какая-то торчит из нее, — пожала плечами Ингеборге.

— Это сердечник, который пробивает любой бронежилет, — наставительно сказал генерал. — Такими пулями вы мне все гонги тут продырявите. Они даже не для армии делаются, а для спецслужб. И стоит такая пуля по деньгам в десять раз дороже практической, которая из прессованных железных опилок сделана. В этой же и сердечник из особого ферросплава, и тело свинцовое, и оболочка из цветного металла. И все это надо было сделать точно, на специальных станках, чтобы никуда ничего не косило и не влияло на баллистику. Это не опилки штамповать, где самая сложная операция — это плакировка. В общем, Хорхе, если хочешь быстро разориться, то стреляй спецбоеприпасом и ни о чем не думай.

И видя мой «разрыв шаблона», скомандовал:

— Быстро — по одному патрону каждого вида вот сюда клади, — поднял он с земли пустую картонную коробку из-под патронов, ставя ее на стол.

Затем оглянулся, кого-то выискивая. Нашел и замаячил рукой.

К нам рысцой подбежал молодой «казадор», вставая по стойке смирно перед генералом.

Сеньор Паулино принял у меня коробочку, куда я положил по одному патрончику каждого имеющегося у нас калибра, и приказал молодому «казадору»:

— Игнасио, принеси нам по коробке практических патронов каждого вида, который здесь есть. — И, повернувшись ко мне, добавил: — Пока он бегает, ты, Хорхе, освободи нам по одному магазину для каждого пистолета.

И вот тут Ингеборге затеребила меня за рукав, клянча по-русски:

— Жорик, спроси этого Пашку, пожалста, что эти его испанские менты делают с козой, а то я от любопытства уже сейчас просто лопну.

— Какой козой? — не понял я.

А у нее, видимо, уже засвербило.

— Но они же «Козудорес» называются. Коз они, что ли, дерут? Как «альпинисты» с Кавказа?

— Сама спроси.

— Мне неудобно как-то, — замялась литовка, — все же я женщина где-то.

— Хорошо, — согласился я. — Но потом ты его спросишь: как он умудряется управляться с пистолетом одной рукой? Мне такое спрашивать точно неудобно.

— О чем вы там так увлеченно шепчетесь? — вклинился в наш разговор генерал, улыбаясь одним усом.

— Да вот, Паулино, сеньорита очень заинтересовалась, что вы там такое делаете с козой?

— Какой козой? — не понял меня собеседник.

— Вы же называетесь «Los Cazadores». А по-русски слово «Coza» означает животное козу. А вот «дорес» несколько созвучно с русским словом «drat». Вот Ингеборге и интересуется, что вы такое интересное с этой козой делаете, что вас так дразнят.

Я ожидал, что меня сейчас покроют позором и нехорошими словами, однако генерал всего лишь рассмеялся.

— Странные лингвистические выверты приходят в хорошенькие молоденькие головки, — он даже набежавшую от смеха слезинку смахнул пальцем из уголков глаз, — спасибо, порадовали. Я теперь проштрафившихся подчиненных именно так журить буду. А вообще испанское слово «казадорес» по-английски означает охотника, меткого стрелка, егеря, если хотите. В девятнадцатом веке в испанской армии было восемнадцать отдельных батальонов «казадорес», и они считались элитными частями. А в Гражданскую войну так назывались особые группы милиции «рэкете» в Стране басков и Наварре, которые воевали на стороне Франко, потому что все они были «карлистами»[59]и надеялись, что каудильо вернет в страну короля. А тут… — он слегка задумался, видимо, прикидывая, как лучше перевести все это нам на английский язык, — поначалу это звучало как «охотники за головами». Группы, которые работали по поиску бандитов за вознаграждение от наших городов или Ордена.

Слегка озадаченная Ингеборге тут же выбила свое смущение новым вопросом; клин, как говорится, клином…