Книга Шторм в Гавани Ветров - Лиза Таттл

Ночевать С’Релла так и не пришла, появившись в хижине лишь на рассвете вместе с Вэлом. Марис, дав им по паре крыльев, наказала:

– Полетайте сегодня вдоль береговой линии – низко, как только сможете. И пусть на вас поработает морской бриз.

Дождавшись, когда они уйдут, Марис тоже надела крылья. Кружить над океаном ребята будут часа три-четыре, не меньше, она же сейчас чувствовала себя выбитой из колеи и не желала ничьей компании. Тем более компании Вэла Однокрылого.

Взлетев, Марис сразу же направилась в открытое море. Утро выдалось почти безоблачным и безветренным. Ей было безразлично, куда лететь, и, попав в устойчивый воздушный поток, она отдалась его воле. Марис хотелось лишь парить, чувствуя свежее дыхание ветра, хотелось поскорее забыть в холодном поднебесье все былые передряги.

Рядом кружили чайки и козодои, над головой высматривали добычу стервятники, внизу то там, то здесь проплывали рыбачьи шхуны. Дальше – только океан без конца и края да зелено-голубая вода в слепящих солнечных бликах. Через час Марис увидела духа ветра – диковинную птицу с тонкими полупрозрачными крыльями, шириной не уступающими главному парусу крупного торгового судна. Она наслышалась о них от летателей, но увидела духа сама впервые. Считалось, что духи парят только на недосягаемых высотах, где редко появляются люди, и крайне редко подлетают к островам. Этот же, едва шевеля гигантскими крыльями, летел низко, с севера на юг, и вскоре скрылся из виду.

Напряжение и гнев покинули Марис.

«Свободный полет – вот высшее блаженство», – подумалось ей. Все остальное – послания, которые она доставляла, честь летателя, легкая сытая жизнь, друзья и недруги, правила, законы и легенды – все вторично. Ни с чем не сравнимое чувство полета – вот единственная награда для летателя.

Похоже, С’Релла с ней солидарна. Достаточно увидеть ее после полета – щеки горят, глаза восторженно блестят, на губах – искренняя улыбка… А вот Вэл не такой, внезапно с грустью осознала Марис. Ему подобные чувства несвойственны. Даже выиграв крылья, он лишь возьмет реванш, но радости полета не ощутит. Спокойствия и счастья настоящего летателя ему никогда не познать. Такова самая горькая правда в жизни Вэла Однокрылого.

Увидев, что солнце уже почти в зените, она развернулась по широкой дуге и не торопясь направилась к Скални.

После полудня Марис в одиночестве отдыхала в хижине, когда раздался громкий настойчивый стук в дверь. На пороге стоял невысокий худой незнакомец с впалыми щеками: длинные седые волосы зачесаны назад и завязаны узлом, одежда отделана темным мехом, как у Восточных. На пальцах красовались два кольца – железное и серебряное – убедительные символы богатства и власти.

– Меня зовут Арак, – представился незнакомец. – Последние тридцать лет я – летатель Южного Аррена.

Марис впустила его и, знаком указав на единственный в хижине стул, уселась на кровати напротив.

– Ты земляк Вэла?

Арак скорчил недовольную мину:

– К сожалению. Именно о нем я и пришел с тобой поговорить. Мы считаем, что…

– Кто это – мы?

– Летатели.

Марис не понравилось самонадеянное высокомерие в голосе пришельца, и она вновь спросила:

– Какие именно летатели?

– Не важно, – ответил он. – Я разговариваю с тобой лишь потому, что ты, хоть и бескрылая от рождения, сердцем, по нашему мнению, – все же летатель. Уверен, ты бы не стала помогать Однокрылому, зная, что он собой представляет.

– Я его знаю, и он мне не нравится. И о смерти Айри я не забыла, но все же считаю, что свой шанс на крылья он имеет.

– Шансов у него было больше чем достаточно. – В голосе Арака теперь явственно звучала еще и злоба. – Знаешь, кем были его родители?

– Кем же?

– Порочными грязными невежами с Ломаррона! Да-да, с Ломаррона, а не с Южного Аррена! Ты была на Ломарроне? Знаешь, что это за остров?!

Вспомнив, что она прилетала туда года три назад с посланием, Марис кивнула. Ломаррон – крупный каменистый остров, обделенный плодородными землями, но зато богатый железом. Из-за этого богатства на острове то и дело вспыхивали войны. Большинство бескрылых там работали в шахтах, и поэтому Марис предположила:

– Его родители, наверно, были рудокопами.

Арак покачал головой:

– Как бы не так. Они были солдатами-наемниками, профессиональными убийцами. Отец метал ножи, мать – камни из пращи.

– Ну и что с того? Многие бескрылые служат наемниками.

Арака, казалось, эти слова обрадовали.

– На Ломарроне они служили многие годы, но незадолго до очередного перемирия его матери в бою отсекли руку, а папаша вскоре по пьянке прирезал приятеля – такого же, как он, наемника, – и семейка, украв рыбацкую лодку, спешно перебралась на Южный Аррен. Папаша вновь нанялся в солдаты, но, в очередной раз напившись, поведал приятелю, кто он и откуда. Когда слух достиг ушей Правителя, тот повесил папашу Вэла за убийство и воровство.

Марис подавленно молчала.

– Эта история так хорошо мне известна потому, что я из жалости взял несчастную вдову-калеку и ее малолетнего отпрыска в свой дом, – продолжал Арак. – Дал им еду, крышу над головой; мать сделал экономкой и поваром, Вэла же воспитывал как собственного сына. Я приучал его к дисциплине, но все мои усилия пошли прахом. Всему виной – дурная кровь этой семейки. Мать – неповоротливая и ленивая – всегда ныла, притворялась больной, никогда не делала работу вовремя; Вэл и вовсе пошел в отца – хотел, как и тот, стать метателем ножей, мечтал убивать людей за деньги и даже моего сына вовлек в свои гнусные игры с оружием. Хорошо еще, что я это вовремя заметил и пресек. Что мать, что сынок как были ворами, так ими и остались. Пока они жили у меня, я все железо держал под замками, но все равно что-нибудь постоянно пропадало. Однажды ночью я даже поймал его за тем, что он трогал мои крылья.

Арак ждал реакции Марис, но та молчала. Тогда он с шумом выдохнул и заговорил громче:

– Ему дали шанс стать летателем. И что же? Он вызвал на состязание несчастную Айри, отобрал у нее крылья – все равно что убил своими руками. У него нет ни совести, ни чести. Я пытался вбить их в него, но…

Вспомнив шрамы на спине Вэла, Марис резко поднялась.

– Ты бил его?

– А?.. – Арак взглянул на нее с удивлением. – Конечно. Розгой, пока он был маленьким, и кнутом, когда подрос. Точно так же я воспитывал и собственного сына.

– Да, бил ты его, как собственного, а в остальном? Вэл и его мать ели с тобой за одним столом?

Арак, дернув щекой, встал, но из-за малого роста даже стоя по-прежнему глядел на Марис снизу вверх.

– Конечно, нет. Они были моими слугами, а слуги, как известно, не едят вместе с господином.

– Значит, ты награждал его лишь кнутом да объедками?